Читаем без скачивания Крысолов. На берегу - Невил Шют

— А у «Меч-рыбы» такая карта была, когда они вошли в нью-йоркский порт?

Дуайт покачал головой.

— Была старая, восьмилетней давности, сплошь в штампах «ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО». Такие карты строго засекречены; их выдают только в случае самой крайней необходимости. И у «Меч-рыбы» была такая карта, устарелая. Видно, они уж очень туда рвались. Им надо было высчитать, какие тут могли быть сделаны изменения, ведь основные пометки указывали старые безопасные проходы. И они высчитали, что всерьез тут мало могли менять, разве только на одном отрезке. Они рискнули и вошли туда и не подорвались. Может быть, там никаких мин вовсе и не было.

— И увидели они там в гавани что-нибудь важное?

Тауэрс покачал головой.

— Ничего такого, чего бы они и раньше не знали. Похоже, при теперешнем способе разведки большего ждать не приходится. Очень мало что можно выяснить.

— И там нет живых людей?

— Нет, детка. И с виду город неузнаваем. Притом очень сильна радиация.

Они долго сидели молча, смотрели, как догорает закат, пили вино, курили.

— Вы сказали, они заходили еще в какой-то порт, — сказала наконец Мойра. — Кажется, в Новый Лондон?

— Да.

— Где это?

— В штате Коннектикут, в восточной его части. Возле устья реки Темзы.

— А там они очень рисковали?

Дуайт покачал головой.

— Этот порт был их базой. У них имелась самая новая карта минных полей. — Он чуть помолчал, договорил негромко: — Это главная база американских подводных лодок на всем восточном побережье. Думаю, почти все моряки с «Меч-рыбы» и жили там или где-нибудь поблизости. Так же, как я.

— Вы там-жили?

Он кивнул.

— И там теперь все так же, как в других местах?

— Похоже на то, — с трудом выговорил он. — В их отчете мало что сказано, только об уровне радиоактивности. С этим очень скверно. «Меч-рыба» подошла к самой базе, к своему причалу, откуда уходила в плаванье. Надо думать, странно было вот так возвратиться в родные места, но в отчете про это не говорится. Наверно, большинству офицеров и рядовых до дома было рукой подать. Но, конечно, ничего они не могли сделать. Просто постояли там немного и пошли дальше, как полагалось по приказу. В отчете капитан упоминает, они отслужили на лодке что-то вроде заупокойной службы. Наверно, было очень тяжко.

А розовый теплый закат по-прежнему озарял мир красотой.

— Как они только решились туда войти, — тихо промолвила Мойра.

— Я тоже сперва удивлялся. Пожалуй, сам я прошел бы мимо. Хотя… право, не знаю. Теперь вот думаю — да, конечно, им надо было туда зайти. Ведь только для нью-йоркской гавани у них была новейшая карта минных полей… нет, для Делавэрской бухты тоже. Вот только в эти два порта им не опасно было войти. Они точно знали, где там минные поля, как же не воспользоваться таким преимуществом.

Мойра кивнула.

— И там был ваш дом?

— Не в самом Новом Лондоне, — тихо ответил Дуайт. — База находится по другую сторону Темзы, на восточном берегу. А мой дом дальше, примерно в пятнадцати милях от устья реки. Там небольшой городок, называется Уэст Мистик.

— Не говорите об этом, если вам не хочется, — попросила Мойра.

Он вскинул на нее глаза.

— Я не прочь об этом говорить, по крайнем мере с некоторыми людьми. Только не хотелось бы вам наскучить. — Он мягко улыбнулся. — Или расплакаться при виде малого ребенка.

Мойра невольно покраснела.

— Когда вы позволили мне переодеться в вашей каюте, я видела фотографии. На них ваша семья?

Он кивнул.

— Это моя жена и наши детишки, — сказал он не без гордости. — Жену зовут Шейрон. Дуайт уже учится в начальной школе, а Элен пойдет в школу осенью. Сейчас она ходит в детский садик, это на нашей улице, совсем рядом.

Мойра уже знала, что жена и дети для него — живая достоверная действительность, несравнимо достоверней и подлинней, чем полураспад вещества, начавшийся на другом краю земли и навязанный ему после войны. В то, что северное полушарие стало безлюдной пустыней, ему так же не верится, как и ей, Мойре. Как и она, он не видел причиненных войной разрушений; думая о жене, детях, о доме, он только и может их себе представить такими, с какими расстался. Ему не хватает воображения, и в Австралии это служит ему надежной опорой, отсюда его спокойствие и довольство.

Она знала, что ступает на зыбкую, опаснейшую почву. Хотелось быть доброй с ним, и надо ж было что-то сказать. И она робко спросила:

— А кем Дуайт хочет стать, когда вырастет?

— Я хотел бы, чтобы он поступил в Академию, — был ответ. — В Морскую Академию. Пошел бы во флот, как я. Самая подходящая жизнь для мальчика, ничего лучше я не знаю. Вот сумеет ли он получить офицерское звание, другой вопрос. Он пока не очень силен в математике, но судить еще рано. Да, я буду рад, если он пойдет в Академию. По-моему, он и сам этого хочет.

— Он любит море?

Тауэрс кивнул.

— Мы живем на самом берегу. И сын все лето не вылезает из воды, плавает, управляет подвесным мотором. — Он чуть помолчал. — Они загорают прямо дочерна. Похоже, все детишки одинаковы. По-моему, хоть мы столько же времени проводим на солнце, к ним загар пристает больше.

— Дети и тут все очень загорелые, — заметила Мойра. — А вы еще не учили его ходить под парусом?

— Пока нет. Когда в ближайший отпуск поеду домой, куплю парусную лодку.

Он поднялся с перил, на которых они сидели, и постоял минуту, глядя на пылающий закат.

— Думаю, это будет в сентябре, — сказал он негромко. — У нас в Мистике поздновато в эту пору выходить под парусом.

Мойра промолчала, непонятно, что тут скажешь. Дуайт обернулся к ней.

— Наверно, вы думаете, что я спятил, — не сразу выговорил он. — Но так я это понимаю и, похоже, не сумею думать по-другому. Во всяком случае, я не плачу при виде маленьких детей.

Мойра встала и пошла с ним по причалу.

— Я вовсе не думаю, что вы спятили, — сказала она.

В молчании они пошли к берегу.

4

На другое утро, в воскресенье, все в доме Холмсов поднялись бодрые, в отличном настроении, не то что неделю назад, когда капитана Тауэрса принимали здесь впервые. Накануне легли довольно рано, не как в тот раз, когда всех взбудоражила шумная вечеринка. За завтраком Мэри спросила гостя, не хочет ли он пойти в церковь, ей все казалось — чем меньше времени он будет в доме, тем меньше опасность, что Дженнифер заразится корью.

— Я рад бы пойти, если только это не помешает вашим планам, — ответил Тауэрс.

— Ничуть не помешает, — сказала Мэри. — Делайте все, что хотите. Я думаю, не выпить ли нам сегодня чаю в клубе, но, может быть, вам приятней заняться чем-нибудь, еще.

Он покачал, головой.

— С удовольствием опять бы поплавал. Но сегодня вечером, хотя бы после ужина, я должен вернуться на «Скорпион».

— А вам нельзя остаться до завтрашнего утра?

Зная, как она беспокоится из-за кори, он покачал головой:

— Мне надо быть на месте сегодня вечером.

Сразу после завтрака он вышел в сад покурить, пускай Мэри поменьше тревожится. Мойра помогла хозяйке вымыть посуду, а потом вышла и увидела его, он сидел в шезлонге, глядел на залив. Она села рядом.

— Вы и правда собираетесь в церковь? — спросила она.

— Правда.

— Можно, я пойду с вами?

Он повернулся к ней, посмотрел удивленно.

— Ну разумеется. А вы постоянно ходите в церковь?

Мойра улыбнулась.

— Даже не раз в сто лет, — призналась она. — Может, и напрасно. Если б ходила, возможно, пила бы поменьше.

Тауэрс призадумался.

— Может быть, и так, — сказал он неуверенно. — Не знаю, насколько одно с другим связано.

— А вам правда не приятней пойти одному?

— Нет, отчего же. Я совсем не против вашего общества.

И они пошли, а в это время Питер Холмс разворачивал в саду шланг: пока солнце не слишком жаркое, надо полить цветы. Немного погодя из дому вышла Мэри.

— Где Мойра? — спросила она.

— Пошла с капитаном в церковь.

— Мойра — в церковь?

Муж широко улыбнулся.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но она пошла не куда-нибудь, а в церковь.

Мэри постояла, помолчала.

— Надеюсь, все сойдет благополучно, — сказала она наконец.

— А почему бы нет? Он парень стоящий, и Мойра тоже не так плоха, когда узнаешь ее поближе. Может, они даже поженятся.

Мэри покачала головой.

— Как-то странно это. Надеюсь, все сойдет благополучно, — повторила она.

— В общем, не наше это дело, — заметил Питер. — По теперешним временам, престранного и непонятного творится больше чем достаточно.

И он продолжал поливку, а Мэри принялась бродить взад-вперед по саду. Потом сказала:

— Я вот все думаю, Питер. Как по-твоему, нельзя ли спилить эти два дерева?