Читаем без скачивания Тау - Лана Тихомирова

— Свята, ты не будешь против, если будешь ночевать во втором подкожном мешке? Там, где багаж. Просто нас трое и места нам нужно больше. Но и с собой мы тебя поселить не можем, — сказал Тамареск.

— Мне все равно. Лишь бы вы меня не бросили, — рассмеялась я.

— Мой уважаемый друг хочет сказать, что стесняется ехать с вами в одном подкожном мешке, хотя очень бы этого желал, — перевел Гай.

— Твою мать, какого Хетса?! — взорвался Тамареск.

— Не ори, друг, скажи еще, что я не правильно перевел.

— Михас на тебя обижен, он тебя не спасет, — хищно улыбнулся Тамареск.

— Не угрожай мне, — пожал плечами Гай, — тоже мне — великий мститель.

— Я не угрожаю, я довожу до твоего сведения, чтобы ты попридержал язык, во избежание получения тяжких телесных повреждений!

— Свята, поднимитесь! — послышался сверху голос Михаса. Подняться наверх, не останавливая гусеницу можно было только одним способом: вычихнуться. Я подошла к тому месту, где заканчивались ноздри гусеницы, по-моему, это называется хоаны. Они были полностью в мой рост, я встала в них и легонько пощекотала стенку. Мощным потоком воздуха меня вынесло прямо на антеннку, я уцепилась за нее. Марлен мягко перенесла меня и усадила рядом с Михасом.

— У вас голова еще не болит от двух этих балаболов? — спросил Михас.

— Нет, если честно.

— Сейчас начнется самая красота, — улыбнулся Михас, — СтароФОЛМиТская дорога. Леса тут превосходные, не чета, конечно, силлирийским, но по местным меркам самое то.

Эток мирно спал на коленях Михаса, я смотрела по сторонам. Ворота Ясве были позади и пропадали за поворотом серебристой рыбной косточкой. Насыпную дорогу (других в ФОЛМиТе просто не было, я об этом позаботилась) обступал темно-зеленый лес, не шишкинский, как в моем родном мире, а Васнецовский, как с картины "Иван-царевич и серый волк" — зеленая пелена, за которой тьма непроглядная. Меня пробрала дрожь, вспомнились ни к чему белорусские и брянские партизаны.

— Нравится? — тихо улыбался Михас.

— Очень, — сказала я.

— Спасибо вам, — сказал Михас, — Мне очень хорошо тут живется, и всем хорошо живется. Спасибо, что придумали все это.

Меня передернуло. Михас спокойно смотрел вперед и улыбался одной стороной рта.

— Даже, если бы вы… не так. Особенно, если вы придумали всех нас троих и наши приключения, это здорово. Только вот как спасти Тау теперь?

— Я не знаю, я сама думаю. Даже задаюсь вопросом, а зачем нам куда-то ехать? Почему нам надо куда-то ехать? Мы же даже примерно не знаем, как Тау спасать.

— Прежде чем кого-то спасать, надо знать, от чего спасаем, — философски изрек Михас.

— Логично, — медленно произнесла я, любуясь елью, обсыпанной как новогодними игрушками, шишками.

— А кому, как ни вам знать, почему Тау погибнет. Заметьте, не "от чего" (это метеорит и так ясно), а почему?

— Вселенная говорила, что Тау молодой мир и именно поэтому его надо спасать. Она убирает только отжившие свое миры.

— Вселенная? — удивился Михас, — его голубые глаза аж вспыхнули.

— Да, я говорила с ней, перед тем, как попасть сюда. Это был интересный разговор, — я углубилась в воспоминания.

— Угу, — Михас углубился в размышления.

— Она говорила, что жизнь Тау это и моя жизнь, умрет он, умру и я. Даже сравнение какое-то красочное привела, — тут меня, как громом поразило.

До этого момента я и не представляла, что настолько плохо помню все, что было со мной в том мире. Я четко помнила Комрада, помнила его измену, даже цвет Надиного белья я помнила, но что было потом? Потом я его прокляла. Я стала последовательно развертывать события, чтобы найти то место, с которого я не помню. Потом он исчез… а я? Что было со мной? Бессвязные куски времени, расползающиеся по памяти, как гнилая ткань под иглой. Меня, как и не было, я сразу оказалась дома у Вселенной, а после здесь. Все скверно.

— Госпожа, — сказал Михас, — лицо его было озабоченным, — ты знаешь кто такой Йодрик Скрипка?

Лицо у Михаса было перекошено, он побледнел, но договорил имя до конца.

— Конечно, знакомо, — еще один удар мифической молнии в темя, — С тобой все в порядке, Михас?

— Я вспомнил его имя, но пока произносил, чуть не умер. Он всегда был с нами, но потом исчезло все, что о нем напоминало, даже воспоминания людей. Не пожелаю я еще кому-то вспомнить его имя. В тот же вечер появились вы, — мрачно проговорил Михас.

— Естественно. Я вспомнила очень важный кусок. Когда я вышла из дурки.

— Откуда?

— Из дома скорби. Там содержат психически нездоровых людей. Я как-то сидела дома, и мне было очень и очень грустно. Потом я решила почитать свой роман о Йодрике — это мой первый роман о Тау. Но мне вдруг стало еще хуже, и с дура ума я удалила это роман из компьютера, стерла, после чего встретилась с Вселенной, — честно призналась я.

— Угу, — Михас кивнул и стал еще более мрачным.

Он встал, легко прошелся по спине гусеницы до самого ее хвоста, оттуда после недолгой борьбы Михас вернулся с добычей.

В руках у Михаса был слегка потрепанный, бессознательный, но живой господин Шос.

Глава 5. Допрос

Бессознательную тушку господина Шоса сложили к Тамареску и Гаю под присмотр. Гай связал Таугермана покрепче. Мы с Тамареском были очень обеспокоены, потому что неожиданный визит того, от кого я собралась убегать, значил что-то больше, чем просто совпадение или случайность. Но кто же он такой, этот слащавый господин Шос, который преследовал меня на набережной, который, возможно, написал на мостовой: "Я люблю вас, Святослава!", а теперь оказался здесь?

Мне было любопытно, страшно и обидно одновременно. А все почему? Потому что господин Таугерман, простите за вольность стиля, псих.

Психи меня всегда любили, дурка это особенно показала. Ну, на что мне ненормальные в таком количестве, в каком они присутствуют в моей жизни?! Солить разве что… Может возникнуть вопрос: с чего вдруг я взяла, что Шос — псих? А, по-вашему, драться с первым встречным, дабы спросить имя дамы, которая не хочет знакомства — это нормально? По мне, так нет! Преследование я тоже считаю далеким от нормы проявлением.

Пока я размышляла, Тамареск рассказывал о том, как мы познакомились с уважаемым господином Шосом. Рассказ свой он почему-то завершил тем, что в комнате у меня кто-то ходил.

— Ты же помнишь, Свята? — спросил он, наконец.

— Помню, даже могу кое-что добавить, — мрачно сказала я.

— Что именно? — Михас пытливо посмотрел на меня. Пуаро и Мегре в одном флаконе, честное слово!