Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я опять ехал в метро.
Рядом едет девушка.
Её тонкие ноги захватаны синяками.
Суровая женщина, разведя колени, читает патриотическую газету. Газета называлась «Пульс Тушина» — скоро все забудут её название, а пока вот она — нормальная такая газета, хоть и невеликого формата.
Вошли два человека странной национальности. Один, стриженый ёжиком, в джемпере с двумя рядами золотых пуговиц и неясным гербом на сердце, сразу начал ковырять в носу.
Входят, выходят — девица с зонтиком, повешенным через плечо — как винтовка.
Милиционер с оскорблённым лицом.
Парень со сжатыми кулаками. Старуха с котенком в сумке. Человек с автоматическим зонтом. Чешет им за ухом.
Сейчас зонт раскроется, и… Нет, человек уже вышел.
Снова старуха, на этот раз в тренировочном костюме.
Снова милиционер. Теперь с дубинкой.
Опять девица в мини. Мини-бикини. Сверху на бикини надета майка, на ногах те же синяки, только теперь в шахматном порядке.
Холодно мне что-то. Холодные ночи этим летом. Холодные ночи погубили Петра — он вышел из темноты к костру, чтобы погреться. У костра тепло, но нужно отрекаться.
Холодной ночью всегда тянет выйти к костру.
И об этом писал Шкловский.
Но холодно — мне.
Куда это меня занесло?
Метро «Измайловский парк». Пути в три ряда. Между ними — серебряные фигуры. Одна из них — русский мужик в армяке, с большой дубиной. Очевидно, дубина эта — народной войны.
На стенах станции керамические розетки. Сюжеты розеток однообразны — автомат, выглядывающий из кустов, пулемёт, выглядывающий из кустов, неясный фрейдовский предмет, выглядывающий из кустов.
Голос в метро говорит:
— Булыгин, зайдите к дежурному по станции…
Кто этот Булыгин?
Инвалид рядом со мной стоит на трёх ногах: два костыля и грязная брючина, оканчивающаяся рваным кедом.
Итак, я вчера проводил друга. Он уезжал с Киевского вокзала, стоял в толпе своих горбоносых родственников, доплачивал за багаж.
Совал носильщикам сотенные — хорошее денежное число, не из самых маленьких.
Носильщику нужно дать сто пятьдесят. И проводнику тоже нужно дать, иначе на таможне багаж перетряхнут до последней нитки, а евреи, уезжающие с Киевского вокзала, везут много.
Друг мой вёз на пальцах чужие кольца, а его беременная жена — две тысячи долларов, приклеенные скотчем к вздутому животу.
И был, надо сказать, довольно весёлый денек, несмотря на то, что в это время на Ваганьковском кладбище хоронили погибших народных героев.
Друг мой за большие деньги переоформил билет на неделю раньше, ибо еврею в России нужно поворачиваться.
Поезд сверкнул стеклами, ушёл, изогнувшись, на Будапешт, а я остался на Киевском вокзале — без него.
А вот я еду обратно, дело сделано. Вагон пуст. Сидит в нём пьяненький старичок, похожий на Эйнштейна, да две трезвые девушки.
Одна из них улыбается.
Пьяный Эйнштейн подсаживается к девушкам, обнимает одну из них за плечи, пытается дотянуться до другой.
Нет, девушки всё-таки не очень трезвые.
Надену я тюбетейку.
Надел.
Девушки мне положительно нравятся.
Оставлю-ка я про них.
Но тут я начал уже совершенно неприлично ржать, тем более что…
Вышел.
Еду дальше, дальше…
Тут уже другое. Женщина в спущенных чулках сидит на лавке пустой станции. Оглядываясь, она засовывает руку в сумку, вынимает и слизывает с ладони что-то длинным языком.
Снова поехали.
Сонная парочка у двери — высокие ребята. Мальчик с девочкой, совсем дети.
Наконец я вышел из метро на пустынную площадь Маяковского. Передо мной был город после большого дождя.
Этот город стоял в одной большой, медленно испаряющейся луже.
И я пошёл домой.
Извините, если кого обидел.
21 августа 2006
История про разговоры СDLXVII
— Он писал довольно красиво:. «И вдруг очнешься на своей-чужой улице в костюме от Пьера Кардена, с автоматом в правой руке, с мальчиком-другом тринадцати лет — слева, сжимаешь его за шею, полуопираясь на него — идёте в укрытие, и это или Бейрут или Гонконг, и у тебя прострелено левое плечо, но кость не задета».
— Ну подлец, ну что тут еще сказать. Романтик хренов. Не читала я этот «Дневник», но цитата эта прямо возмутительная. А если задета кость — тогда, чай, по-другому запоешь.
И Вы абсолютно правы бронетехнику, как ни крути, надо еще и уметь водить.
Я была в Моздоке в 1999 году, в составе группы, абсолютно безопасная экскурсионно-журналистская поездка, потому что нас, естественно, берегли, так вот, самое сильное впечатление это посещение госпиталя, где от моих сверстников (вру, они были даже младше) дурно пахло, потому что медсестер не хватало, и краска пронзительно-синяя со стен лупилась целыми кусками, такая обстановка не то прохудившегося совсем санатория, не то еще какой функциональной лачуги, словом, классический облик заштатного госпиталя. И жутче всего абсолютное непонимание в глазах парней, а за что, собственно, им так их так. Солдаты-контрактники оставляли, понятно, совсем другое впечатление. Но и от них совсем не веяло желанием живописать подвиги. Война омерзительна. Это, конечно, мужское занятие, и у меня оба брата прямо преобразились, когда пошли в армию, не смотря на все многажды расписанные тяготы армейской жизни (литературное и телевизионное «нагнетание» этих тягот другая крайность, противоположная романтизированию), но когда мужчина кокетничает всем этим омерзительно вдвойне.
О войне я читала прекрасные вещи: Денис Гуцко. «Вкус войны» и «Там, на реках Вавилонских».
Извините, если кого обидел.
21 августа 2006
История про разговоры СDLXVIII
— Мы сейчас размышляем о том, был ли Георгий Константинович Жуков спасителем Ленинграда. А ежели сравнивать не с Севастополем, а с Киевом?
— Я бы не стал сравнивать Ленинград с Киевом. Мне кажется, что принципиален вопрос в том, что оборона Киева началась 11.07, а оборона Ленинграда гораздо позже. Происходило некое вызревание идеологии. Ну, и
более высокая корпоративность ленинградских жителей, идеологическая мотивация. Ну, и плотность застройки, способствующая партизанской войне — о которой я уже много говорил. Субъективное моё мнение — что всё это, конечно, разговоры в банаховом пространстве. То есть, в терминах оперативного командования:
Можно, но зачем? То есть, можно взять Ленинград, но зачем?
— Скорее, дело в другом. Ленинград ушёл на второстепенное направление. В отличие от Киева.
— Нет, тут ведь другое дело — сравните размер Севастополя и Ленинграда, плотность застройки Ростова и северной столицы. Ну, представьте немецкую армию, занимающую Питер, в котором чуть ни несколько миллионов человек, где школьники пуляются из каждой подворотни, где дом стоит
