Читаем без скачивания Русская жизнь-цитаты 1-10.10.2024 - Русская жизнь-цитаты

Однако когда выяснилось, что словоупотребление «война» не влечет репрессий, «пророссийская» оппозиция вернула его в свой дискурс; впрочем, иногда она использует — в кавычках — и слово «спецоперация», которое в таком виде стало скорее отсылкой к дискурсу официоза.  А вот уехавшие из России представители оппозиции по большей части (как более радикальные, так даже и менее радикальные) со временем заменили в своей речи слово «война», которое изначально использовалось в едином антивоенном дискурсе, на выражение «полномасштабное вторжение» (или «полномасштабная война» как компромиссный вариант). Это произошло под влиянием украинского пропагандистского дискурса, создающего более плотный контекст обсуждения военного конфликта за пределами России и подобной номинацией отсылающего к картине мира, в которой акцент делается на асимметричном и длительном характере военного конфликта. Любопытно, как это описывает критически настроенный к российской оппозиции главный редактор издания «Сота» Алексей Обухов (в этом издании употребляется слово «война»): «…Повод наконец-то выдохнуть и стать, наверное, первым российским СМИ, не стыдящимся назвать источник своих средств и не обязанным в обмен на них говорить „полномасштабное вторжение“ вместо „война“ или обходить умолчанием неприличные действия что власти, что оппозиции». Отметим, что при очевидных расхождениях два антипутинских и возлагающих ответственность за войну на Путина дискурса так и не сформировали устойчивых самоназваний и не придумали маркирующих ярлыков для других дискурсов.

  Пять дискурсов вокруг войны: новая карта российского публичного пространства

October 10, 2024 01:55

Пять дискурсов вокруг войны: новая карта российского публичного пространства

Разломы внутри двух «основных» дискурсов прошли по разным вопросам, которые расширили и затем разделили две первоначальных позиции. Первоначально единый провоенный дискурс сохранился в официальной пропаганде, но от него откололся дискурс Z-блогеров, разошедшихся с официозом по вопросу о поддержке действий российских властей и, в последовательном его варианте, по вопросу о поддержке Путина. Этот дискурс поддерживает войну против Украины, но критикует то, как власти ее ведут. Формирование отдельного Z-блогерского дискурса можно связывать с такими фигурами, как Евгений Пригожин и Игорь Стрелков (Гиркин); далее он был подхвачен множеством блогеров (Кирилл Качур, Иван Отраковский, ЧВК «Палладин» и пр.). Первоначальным импульсом для выделения новой позиции стал нарратив о «плохих генералах», которые не обеспечивают рядовых бойцов всем необходимым и не умеют вести войну. Затем эти инвективы распространились на бо́льшую часть руководства страны.  В этой перспективе Путин как ключевой элемент государственной машины, неэффективной и коррумпированной, не является вполне «патриотом» и не отражает интересы российского государства и народа. Потенциал дальнейшей радикализации Z-дискурса связан с критикой уже практически всей внутренней политики и оказывается во многом близким «антипутинским» оппозиционным дискурсивным вариациям. Как, например, в таком пассаже в Telegram-канале Ивана Отраковского: «Да, есть, кто говорит: не время разбирательств, война идет, потом разберемся. Когда потом? Они не воюют, они договариваются, сдавая территории, сначала отвоеванные города Новороссии, теперь непосредственно России (в старых границах) — Курская область, массово убивая солдат и офицеров, подставляя под удары мирных жителей. Как можно победить, если группа вражеских агентов в высших эшелонах власти? А остальные, кто при власти и за нас, понимают это, но молчат, играя в поддавки. До чего доиграемся, до поражения? Мое любимое изречение: пока шакалы командуют львами, поражение неизбежно. Вы слышите? Неизбежно! Потому необходимо вести освободительную борьбу. И в первую очередь на политическом поле!»  После бунта Пригожина Кремль увидел этот дискурсивный разлом и начал, с одной стороны, репрессировать и объявлять «иноагентами» наиболее ярких представителей антипутинского провоенного дискурса, а с другой — попытался «загнать пасту в тюбик» и взять военкоров под крыло, устроив чистку в рядах генералов и тем самым как бы перехватывая оппозиционную повестку у Z-блогеров.  Что же касается антивоенного дискурса, то его трансформация (более сложная, чем в провоенном дискурсе) происходила сразу по нескольким линиям: и в ответе на вопрос о продолжении военных действий, и в ответе об основном фокусе интересов — России или Украины.  Исходной позицией антивоенного дискурса было утверждение, что война с Украиной противоречит интересам России и российского населения. Однако затем публичное пространство (в особенности вне России, в Европе) оказалось под сильным влиянием украинского антипутинского дискурса, для которого актуальными были вопросы о восстановлении международно признанных границ Украины и о «коллективной вине» России и россиян. Этот дискурсивный фокус, естественно, значительно повлиял на многих уехавших или давно находящихся вне России оппозиционеров. Наиболее последовательной его репрезентацией можно считать заявление Совета Форума свободной России относительно событий в Курской области, в котором приветствуются действия ВСУ на территории РФ, «фактически освобождающие ее от путинизма», а жертвы с российской стороны признаются неизбежными сопутствующими потерями. Вновь оговоримся, что отнесение к этому типу дискурса не означает, что его носители полностью пренебрегают интересами россиян, однако его основным фокусом является «справедливость для Украины». Одновременно нельзя утверждать, что «пророссийские» оппозиционные пацифисты не сочувствуют Украине и украинцам. Однако актуальным для конституирования этого дискурса является сочувствие «простым россиянам» и просто россиянам, которые выглядят в его нарративах скорее заложниками и жертвами авторитарного волюнтаризма.  Расхождение двух дискурсов проявляет себя в ряде полемик, разворачивающихся в социальных сетях. Например, Лев Шлосберг, остающийся в России и призвавший к прекращению огня после вступления ВСУ в Курскую область («У этой разрастающейся трагедии нет военного решения. До тех пор пока эта простая мысль не станет общепринятой для общества и политиков, кровопролитие будет продолжаться и будут гибнуть люди… Политики могут ненавидеть друг друга, но обязаны разговаривать друг с другом… Остановитесь. Сядьте за стол переговоров»), был обвинен уехавшим Виктором Шендеровичем в «стокгольмском синдроме», а Галина Юзефович (бывает в России, но не живет в ней постоянно), которой отменили выступление в Екатеринбурге из-за ее антивоенной позиции, подверглась критике со стороны Дмитрия Быкова за то, что она вообще участвует в подобных мероприятиях в России (сам Быков по известным причинам въехать в Россию не может).

  Пять дискурсов вокруг войны: новая карта российского публичного пространства

October 10, 2024 01:55

Пять дискурсов вокруг войны: новая карта российского публичного пространства