Читаем без скачивания Житие Одинокова - Дмитрий Калюжный

Теперь, в мае 1943 года, Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года. То есть — открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 года на 1943 год, вновь откладывается, на этот раз на весну 1944 года.

Это Ваше решение создаёт исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и её сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет Советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с ещё очень сильным и опасным врагом.

Нужно ли говорить о том, какое тяжёлое и отрицательное впечатление в Советском Союзе — в народе и в армии — произведёт это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принёсшей столько жертв, без ожидавшейся серьёзной поддержки со стороны англо-американских армий.

Что касается Советского Правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжёлые последствия для дальнейшего хода войны.

…Немцы планировали, захватив железнодорожный узел Поныри, в течение нескольких часов прорваться к Курску по железной дороге. На небольшой посёлок наступали три пехотных и одна танковая дивизии, это был сущий ад, но войска Центрального фронта не пропустили врага к железной дороге. Так что Рокоссовский оказался прав, немцы пошли в наступление, он отразил удар и ударил сам.

Зато южнее войска Воронежского фронта врага пропустили!

Обсуждение битвы в Ставке показало разницу во мнениях.

Многие считали, что главным событием, решившим успех, стало танковое сражение на Воронежском фронте, под Прохоровкой. Сталин этого мнения не разделял:

— Коренной перелом наступил, когда немцы проиграли сражение за Поныри на Центральном фронте, на севере дуги, — говорил он, прохаживаясь вдоль стола. — Лишь после этого, чтобы повернуть боевую ситуацию как-то по-другому, они ударили по Воронежскому фронту, на юге дуги.

Военачальники, как было заведено, сидели за столом и говорили сидя.

— Танковый встречный бой у Прохоровки стал следствием прорыва противника в глубину нашей обороны, — согласился Жуков. — Но надо учитывать, что на Воронежском фронте сложилось неблагоприятное положение для наших войск.

— В чём же это выразилось? — остановился Сталин.

— Немцы прорвали фронт и устремились в этот прорыв своими танками.

— Это не объяснение. Нам, чтобы выправить положение, пришлось вводить в сражение целый фронт, стоявший в затылок войскам Воронежского. Товарищ Ватутин пропустил врага, а товарищ Конев силами своего Степного фронта, то есть за счёт резерва Ставки, его остановил. И мы понесли большие потери.

— В течение двух дней боёв танковый корпус Ротмистрова потерял 60 процентов и 18-й корпус до 30 процентов танков, — доложил начальник Генштаба Василевский. — Очень значительны потери пехоты.

— Если коротко, командующий Воронежским фронтом Ватутин не показал себя готовым к ведению боевых оборонительных операций в современных условиях. В то же время командование Центрального фронта, и прежде всего командующего, товарища Рокоссовского, можно и нужно хвалить, — Сталин походил немного, подумал. Добавил: — Мы можем и должны радоваться нашим успехам, но преуменьшать силы врага мы не имеем права. Трудностей впереди у нас ещё много…

Документы эпохиПРИКАЗ Народного Комиссара Обороны СССР о поощрении бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению танков противника

24 июня 1943 г.

В целях дальнейшего увеличения эффективности борьбы с вражескими танками и поощрения бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению танков противника приказываю:

1. Установить премию за каждый подбитый или подожжённый танк противника расчётом противотанковых ружей:

а) наводчику противотанкового ружья — 500 руб.

б) номеру противотанкового ружья — 250 руб.

2. Установить премию за каждый уничтоженный (подбитый) танк противника экипажем нашего танка: командиру, механику-водителю танка и командиру орудия (башни) — по 500 руб. каждому, остальным членам экипажа — по 200 руб. каждому.

3. Установить премию за каждый подбитый танк всеми видами артиллерии: командиру орудия и наводчику — по 500 руб., остальному составу штатного орудийного расчёта — по 200 руб.

4. Установить премию в размере 1000 руб. каждому бойцу и командиру за лично подбитый или подожжённый танк противника при помощи индивидуальных средств борьбы.

Если в уничтожении вражеского танка участвовала группа бойцов-истребителей танков, то сумму премии поднять до 1500 руб. и выплачивать всем участникам группы равными долями.

5. Начальнику Финансового управления при НКО издать инструкцию по применению настоящего приказа.

6. Приказ ввести в действие с 1 июля 1943 года и передать по телеграфу.

Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза И. СТАЛИН.

…В один из летних дней 1943 года члены Политбюро прибыли на Автозавод имени Сталина, в цеху которого стояли сияющие лаком деревянные макеты новых легковых автомашин: «ЗиС», «Родина» и «Москвич». Макет «Родины», изготовленный из ольхи, и некоторые узлы в металле привёз главный конструктор разбомбленного в июне завода «ГАЗ» Липгарт, остальные образцы представлял директор завода «ЗиС» Лихачёв. О сроках подготовки машин к запуску в серию пока даже разговора не было, заводы выпускали грузовики и бронемашины для фронта. Легковушки, по заданию партии, конструировали «на потом».

Членам Политбюро представили конструкторов и художников, принимавших участие в работе над машинами, и осмотр начался. Маленков изводил вопросами руководителей заводов, Молотов просто прохаживался, сурово глядя на «мирное железо», а Берия, посверкивая в стороны стёклышками очков, щупал кожу сидений. Самым большим энтузиастом выглядел Сталин: он и смотрел, и вопросами изводил, и щупал, и за руль садился, проверяя, удобно ли будет шофёру в кабине.

— Почему «Родина»? — подозрительно спросил Берия.

— Это было рабочее название, — ответил Липгарт, с некоторым испугом глянув на Сталина. — Сейчас предложено другое, «Победа».

Сталин засмеялся. Когда несколькими днями раньше ему сообщили о намерении назвать автомобиль словом «Родина», он тут же спросил: «И почём у нас Родина пойдёт в продажу?» Ясно, что главному конструктору передали его ироническое замечание, и вот решили переименовать… Сказал:

— «Победа» — это хорошее название. Запустим машину в серийное производство, когда оно уже будет соответствовать факту.

Молотов обратился почему-то к художнику Самойлову:

— Я похожие машины видел в Германии. Мы что, германскую технику копируем?

— Разрешите объяснить мне, товарищ Молотов? — спросил Лихачёв.

— Да, пожалуйста.

— При проектировании «Родины» и «Москвича» использованы элементы конструкции «Опель Капитан», лучшей модели в своём классе. Но эту модель у немцев давно перекупили наши союзники, американцы, а именно компания «Дженерал Моторс»! Так что мы частично копируем не германскую модель 1938 года, а американскую 1939 года.

— Так-так. А своё в наших машинах что-нибудь будет?

— До войны мы кузовную оснастку заказывали в США. Теперь делаем сами. Обратите внимание, в этих машинах есть новинки: электрические указатели поворотов, стоп-сигналы, багажник. А наш легковой «ЗиС», хотя он конструктивно близок американским «Паккарду» и «Бьюику-Лимитед», в большинстве узлов — собственная разработка…

В заключение осмотра Генеральный секретарь спросил у Лихачёва:

— Какой, по вашим расчётам, будет стоимость машин?

— «Победа» — шестнадцать, «Москвич» — одиннадцать, а «ЗиС» — семьдесят пять тысяч рублей.

— Дороговато, дороговато… Как же так?

— Товарищ Сталин, мы дешевле не можем. Иначе потерпим банкротство.

— Народ терпит такую войну… А если часть затрат государство возьмёт на себя?..

— Тогда сможем предложить дешевле.

— Очень хорошо.

Он гордился экономикой СССР. Пусть и не всё получилось так, как виделось в начале пути, но вопреки препятствиям и вражескому противодействию народ создал промышленность высшего мирового уровня. Появились десятки новых отраслей. Раньше во всём мире только Германия, Великобритания и США были в состоянии производить на своей территории все виды промышленной продукции, вести любые конструкторские работы, выполнять сложные научные исследования. Нам понадобилось всего десять лет, чтобы войти в этот «клуб», а кое в чём и превзойти эти страны, товарищи.