Читаем без скачивания Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

Все это время Савур молча сидел за очередным универсалом, что-то угрюмо подправляя и украшая буквы всевозможными канцелярскими «выкрутасами». Он явно был недоволен своей службой и даже не пытался скрывать это.

— Ладно, — сжалился над ним полковник. — Оставь эту канцелярию, а то, гляди, настолько в писанину ударимся, что сабли в руках держать разучимся.

11

В храме Мачура уже не оказалось, но келья все еще хранила в себе сосновую свежесть чистоты его духа, а небольшой костер в камине дотлевал вместе с теплом его тела. Пустующая ниша, в которой еще недавно стояли пузырьки и баночки со снадобьями, таила в себе последние тайны непостижимости человека, пришедшего в храм не для того, чтобы воспринять его святость, а чтобы своими благодеяниями возвести это порождение греховных помыслов человеческих в сонм государственных, народных святынь.

Коронный Карлик уселся на сосновую лежанку, на которой еще недавно постигал непостижимость мира сего мазурский колдун, и велел своим тайным агентам привести к нему прислуживавших Мачуру монахов.

Двое верзил, которых в свое время Коронный Карлик извлек из темницы только для того, чтобы они отправляли в нее десятки других им подобных, привели тщедушных монахов и поставили перед Вуйцеховским.

— Как мне имена ваши в святцах записать, братия?

— Михай, — неохотно ответил тот, что был повыше ростом и постарше возрастом. В голосе его Коронный Карлик сразу же уловил нотки пренебрежения.

— Оссия, ваша ясновельможность, — низко поклонился тот, которому из-за низкого роста своего и кланяться уже было ни к чему.

— Я не стану заставлять вас читать наизусть главы из «Евангелия от Матфея», — сразу же успокоил их Вуйцеховский. — И не собираюсь лишать столь любимого вами монашеского достоинства. Зато очень просто могу лишить вас всех остальных достоинств, если только вы не скажете, куда девался ваш полусумасшедший-полусвятой Мачур?

— Не знаю, ваша светлость, — заискивающе объяснил Оссия. — По правде говоря, он мне никогда не доверялся.

— И правильно делал, — молвил Коронный Карлик. — Не всякий юродивый настолько глуп, чтобы доверяться тебе.

— Не осмелюсь перечить.

— А ты, святой Михай, осмелишься?

— Мачур — не юродивый.

— Вот, пожалуйста, слышу вполне членораздельную речь. Кто же он? Святой? Сколько лет ты прислуживал ему?

— Три года.

— Вот видишь, три года прислуживал юродивому, не ведая, что он святой. А теперь вдруг пытаешься убедить меня, что он юродивый. Грех великий на душу берешь, Михай, великий грех.

Михай нервно переступил с ноги на ногу. Озлобленно засопел.

— Это вы нарекли его юродивым.

— Я всегда считал его святым. И не позволю, чтобы в моем присутствии имя блаженного Мачура оскверняли столь недостойным образом. Уж не знаю, как терпите это кощунство вы, святой Оссия, но я смириться с подобным святотатством не могу.

— Недостойно сие монашеского сана, — воинственно поддержал его монах, отверженный Мачуром.

— Где он сейчас прячется? Ты, Михай, помог ему бежать отсюда?

— Не помогал. Мачур сам ушел.

— Куда… ушел?

— В мир.

— Куда? — поморщился Коронный Карлик.

— Я сказал: «В мир».

— Я ведь задал тебе очень простой вопрос: куда девался этот блаженный старец Мачур? Так зачем усложнять мои вопросы? Ответь, что помог ему спрятаться, и сообщи, куда именно?

Монах молчал.

— Ответь ему, — вполголоса прогундосил Оссия. — Этот все равно узнает.

— Он ушел туда, откуда пришел.

— Откуда же он пришел?

— Не землянин этот человек.

— Но и не божий, поскольку в Бога никогда не верил. В этого, нашего, Бога, — уточнил Коронный Карлик. — Ведь не верил же, а? Что скажешь, монах Оссия?

— Не верил, клянусь вечностью святых мощей, — ошалело гундосил Оссия.

— Вот видишь, Михай: оказывается, отвечать на мои вопросы можно так же просто, как будто припадаешь челом к Библии, лежа под секирой палача. Так кто же на самом деле этот не земной, но и не божий человек? Как думаешь, монах Михай? Ведь ты пытался стать его учеником.

— И стал им.

— Неправда! — вновь молитвенно прогундосил Оссия. — Не стал ты его учеником. Не подпускал тебя святой Мачур к себе. Не посвящал в таинства свои многогрешные, сатанинские. Слугой его был. Рабом. Нищим, униженным рабом.

— Так ведь не учеником ты, оказывается, был, а рабом; нищим, униженным рабом… — поддержал его Коронный Карлик.

Сойдя с лежака Мачура, он потребовал от своих горлорезов зажечь еще два факела, чтобы лучше мог видеть лица монахов. Ему следовало видеть лица этих лжецов, тогда многое в их ответах прояснялось.

— Скрытный он был, правду ведаешь, — слабо сопротивлялся Михай. — Но служил ему не из-за куска хлеба, не из-за подаяния, как это делал ты, порочник всех грехов земных, а ради того, чтобы постичь…

— И п? остиг?

— Не все, но многое.

— Ничего ты не постиг, — упорствовал Оссия. — Вообще ничего. Снадобья варила ему ведьма Ядвига. Но даже она не знала, какое из них какой силой обладает, а как именно Мачур смешивает их. Этого никто не знал.

— Вот видишь, — вторил Оссии тайный советник. — Даже ведьма Ядвига и та… Кстати, где она живет, эта ведьма Ядвига, монах Оссия?

— В Святоюрьевке.

— Неподалеку от Святоюрьевского монастыря?

— И молиться ходит на Скалу Волхвов.

— Монахи туда не ходят. Скала проклята нами, как прокляты сами язычники, — гневно проговорил Михай.

— Как же ты собирался познавать тайны одного из последних на польской земле язычников, блаженного Мачура, если сам так по-иезуитски ненавидишь язычников? — ухмыльнулся Коронный Карлик.

— Он не язычник. Он вообще не от мира сего. Остался от тех, что когда-то жили на земле еще до пришествия Христа. И, может быть, даже до сотворения нашего мира.

— Такого святотатства иезуиты тебе не простят, монах Михай. Однако не будем расстраивать мудрствующих во святых пергаментах теологов. В последний раз спрашиваю: где ты упрятал Мачура? Ты спрятал его, ты. Он не мог уйти. Мои люди окружили храм еще утром и не упустили бы его, — нагло провоцировал монаха Коронный Карлик.

Еще несколько минут «ученик Мачура» молчал. Но как только окончательно поверил, что этот человек в черном, о котором учитель предупреждал его, действительно взял под свое наблюдение все окрестности храма, упрямо заявил:

— Любую мученическую смерть приму, но не скажу, где он сейчас.

Коронному Карлику нравились упрямые люди. Ломать безвольных и хилых духом не доставляло ему никакого удовольствия. И если сейчас он несколько минут внимательно рассматривал оставшиеся в нише пузырьки, жидкость из которых была вылита Мачуром, то молчание это понадобилось ему для того, чтобы поискать подступы к упрямству монаха.