Читаем без скачивания Клич Айсмарка - Стюарт Хилл

— И чего ты надеялась добиться такой жестокостью? — тихо спросил он.

— Дисциплины. Они заслужили хороший урок! — в ответ огрызнулась девочка.

— А тебе не кажется, что на плечах твоих солдат и без того лежит слишком тяжкое бремя, чтобы над ними довлел еще и страх наказания? — Голос Оскана оставался спокойным и ровным, но Фиррина видела, что юношу трясет от злости, ей даже почудилось, что сам воздух вокруг него искрится от напряжения.

— Оскан, неужели ты думаешь, я не понимаю, через что пришлось пройти моим солдатам? Или, по-твоему, на моих плечах не лежит тяжкое бремя? — Весь спор вдруг показался Фиррине таким нелепым, что она чуть не рассмеялась, но пришлось сдержаться, иначе смех перешел бы в неудержимый нервный хохот. — Им-то хорошо: подумаешь, порка за неподчинение приказам! А стоит ошибиться мне, погибнут тысячи, страна перестанет существовать. А те немногие, кто останется в живых, возможно, позавидуют мертвым!

Фиррина говорила, постепенно распаляясь, и сама не заметила, как выложила все, что наболело:

— Не говори мне о бремени, Оскан, я сама несу его и делюсь, как и с кем считаю нужным! Сколько четырнадцатилетних девчонок ты знаешь, которым приходится управлять королевством во время войны, командовать армией, да еще и поддерживать союз с народами, каких они прежде в глаза не видели? Девчонок, которые уже давно перестали считать, скольких врагов они убили собственноручно? Которые день за днем, каждое дарованное им мгновение жизни отчаянно ждут прибытия союзников и боятся, что их предали? Если ты знаешь хотя бы еще одну такую девочку — скажи мне, кто она, Оскан, назови ее имя! Мне так хочется с ней поболтать, посоветоваться! Вот было бы здорово — может быть, тогда я перестала бы чувствовать себя такой одинокой! Перестала бы бояться, что все мои жалкие, нелепые, проклятые потуги казаться королевой в любую минуту обернутся провалом и тогда все поймут, что я понятия не имею, как быть!

Она глубоко и судорожно вздохнула и умолкла, но отголоски ее слов еще долго гудели в пустоте главной залы, будто Фиррина стояла под огромным колоколом и только что перестала звонить.

Оскан, ошарашенный таким неудержимым водопадом слов, удивленно заморгал, улыбнулся уголками рта и вдруг так крепко сжал Фиррину в объятиях, что она чуть не задохнулась. В первое мгновение она растерялась, но потом тоже обняла его, крепко-крепко. Ей так не хватало поддержки и утешения!.. Они стояли там, покачиваясь из стороны в сторону, а тем временем вокруг бушевала война, мир рушился и творились новые беды. Но все это могло немного подождать…

Спустя какое-то время Фиррина высвободилась. Оскан не сдержал улыбки, увидев ее румянец, и сказал:

— Извини, мне нужно идти штопать раненых.

Фиррина кивнула.

— А мне надо найти пропавшего командира пехоты.

Оскан непонимающе нахмурился, однако королева лишь покачала головой.

— Потом объясню.

Они еще немного постояли в неловком молчании и разошлись в разные стороны.

Фиррина пересекла залу и углубилась в лабиринт коридоров, пронизывающий королевский замок, будто хитросплетение сосудов. Ее шаги далеко разносились в тишине. Девочка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и пошла медленнее, чтобы было время прийти в себя. У первого пересечения коридоров она снова стала королевой Фирриной, сосредоточившись на ближайшей задаче.

Она точно знала, куда направляется и кого там найдет. Еще утром она послала нескольких слуг осторожно выяснить, куда он делся, а когда они вернулись с ответом, решила с ним поговорить.

Фиррина отворила низкую дверцу, и на нее живительной волной хлынули солнечные лучи и аромат дивных цветов. Она вышла в королевский сад — крошечный уголок, со всех сторон окруженный замковыми стенами, — и прикрыла глаза. Короткая айсмаркская весна уже сменялась летом. Воздух наполнился жужжанием пчел, которые живыми искорками сновали среди пронзительно-ярких цветочных бутонов.

Фиррина устало вдохнула пьянящую смесь ароматов и на какой-то краткий миг почти забыла о войне. Но потом теплый ветер донес до нее крики командиров и топот марширующих ног. Пришлось открыть глаза и вернуться к действительности.

Высокие розовые кусты посреди сада уже покрылись бархатистыми цветами: темно-красные, белоснежные и нежно-розовые лепестки слились в замысловатый гобеленовый узор. Фиррина, прислушавшись к голосу сердца, подошла к ним — и нашла того, кого искала. На скамье, среди благоухания цветов и мельтешения пчел, сидел Олемемнон. Глаза его были закрыты, в волосах запутались лепестки, на плечи садились бабочки. Он был похож на грустного бога, изнуренного творением весны и отдыхающего среди плодов рук своих, прежде чем взяться за лето.

Фиррина уже хотела уйти и оставить его в покое и умиротворении, когда Олемемнон вдруг шевельнулся и открыл глаза. Он слабо улыбнулся, но от этого скорбь и горе в его глазах стали еще заметнее.

— Здравствуй, дядя Олли, — тихо сказала Фиррина. — Можно с тобой посидеть?

Вместо ответа он подвинулся на скамейке и похлопал ладонью рядом с собой. Девочка села и, закрыв глаза, подставила лицо солнцу.

— Мне не найти слов, что могли бы утешить тебя, дядя Олли. Мне еще мало лет, и я пока не знаю, что значит терять человека, которому ты сам решил подарить свою любовь. Ведь родителей мы любим с самого рождения. — Она открыла глаза и посмотрела на дядю. — Но когда умер папа, мне показалось, что у меня украли время… время, которое мы могли бы провести вместе.

Олемемнон взял племянницу за руку и нежно сжал ее.

— Есть и другие… особенно один человек, без которого я, наверное, не смогла бы жить, — продолжила она. — То есть сам мир, мой мир продолжал бы жить, но как без него — я не знаю.

— Это похоже… Все стало как будто ненастоящее, — наконец ответил Олемемнон, и его низкий голос потонул в гудении пчел. — Даже свет померк.

— Иногда я думаю, что слишком опасно доверять кому-то твое счастье, — продолжила Фиррина. — Но если ты не разделишь с кем-то хоть часть своей жизни, все остальное покажется бессмысленным, каким-то… бесполезным.

— Оно того стоит, Фиррина. Даже если судьба сыграет с тобой злую шутку и отнимет любимого человека, оно того стоит.

Фиррина кивнула — она и сама так думала, только не решалась поверить.

— Мои слова, конечно, не вернут ее… Я и сказать-то ничего не могу. Но знай: ты нужен мне, дядя. Сама я не справлюсь. Возвращайся к нам, возглавь гиполитанскую пехоту, хотя бы до той поры, когда новая басилиса привыкнет к своей роли… — Фиррина осеклась и ахнула, осознав, как равнодушно это прозвучало. Ей стало так стыдно, что щеки опять залила краска.

Но Олемемнон поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Не волнуйся, Фиррина, я слышал, что совет женщин избрал новую предводительницу. Но все свои полномочия я получил от Элемнестры. Я командовал пехотой только потому, что был ее мужем. Без нее я просто обычный солдат гиполитанской армии.

— Мы живем в странное время, дядя. Поэтому можем совершать странные поступки. И я как королева Айсмарка назначаю тебя командиром гиполитанской пехоты. Не беспокойся, новая басилиса — разумная женщина, она согласна со мной. Мы не можем потерять одного из лучших офицеров, когда он так нам нужен.

— Но что, если он больше ничего не может? Как я поведу в бой солдат, когда у меня нет даже сил мыслить здраво? Я иногда забываю дышать, иногда раздумываю, стоит ли моргнуть — или, может, подождать, пока глаза не заболят? Вот кем я стал без моей Элемнестры.

Фиррина потрясенно взглянула на него. Надо же, что делает с человеком горе: превращает жизнь в нелепость, взрослого — в беспомощного младенца. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно.

— Но ты еще нужен миру, дядя Олли. Прошу тебя, помоги нам. Иначе твое горе постигнет всех нас — точнее, тех, кто выживет.

Олемемнон печально улыбнулся.

— Однажды все потеряют своих любимых, так или иначе. Лучше уступить сейчас. Война все равно проиграна. Где наши союзники? Вампиры и вервольфы ненавидят нас. Они никогда не придут, а без них сколько мы продержимся? Ведь империя будет стягивать все новые войска. Да, кое-что нам удалось. Но с каждой победой нас становится все меньше, а армия Сципиона Беллорума, хоть и терпит поражения, тут же пополняется. Так какой смысл бороться дальше?

Тут Фиррина так рассердилась на него, что в ярости вскочила на ноги, доведенная до белого каления.

— Олемемнон Стагапулос, сын матери-богини, бывший супруг басилисы гиполитанской, командир Лунной пехоты, тебя ждет долг! Тебе не дано постичь промысел богини — ты можешь лишь нести отведенное тебе бремя, не жалея сил. И если тебе суждено умереть, ты будешь покоиться с миром, зная, что твое маленькое человеческое несчастье — это часть большого божественного плана, который превыше твоего разумения!