Читаем без скачивания Враг божий - Бернард Корнуэлл

Лето Тристана и Изольды.

Кернов – дикое королевство, торчащее, подобно когтю, на западной оконечности Думнонии. Римляне не осели в этом бесприютном краю, а керновцы словно и не заметили прихода завоевателей. Они по-прежнему возделывают крохотные поля, ловят рыбу в бурном море, добывают драгоценное олово. Посетить Кернов – значит увидеть Британию до римского владычества. Впрочем, я там ни разу не бывал, да и Артур тоже.

Сколько себя помню, Керновом правил король Марк. Он редко тревожил наши рубежи, хотя время от времени – обычно когда Думнония вступала в схватку с мощным противником на востоке – решал расширить свои владения за счет наших западных областей, и керновские рыбачьи лодки совершали жестокие набеги на прибрежные области королевства. В этих приграничных войнах мы всегда брали верх, да и как иначе? Кернов был мал, Думнония – велика; после каждого такого случая Марк через послов объявлял, что произошло досадное недоразумение. В начале Артурова правления, когда Кадви поднял мятеж против остальной Думнонии, Марку удалось отхватить изрядный кусок нашей земли. После того как Кулух подавил восстание и Артур отправил Марку отрубленную голову Кадви, керновские воины тихо отступили в свои крепости.

Впрочем, столкновения эти были редки, ибо король Марк предпочитал проявлять удаль на брачном ложе. Он славился числом жен, но если другие сластолюбцы брали за себя несколько девушек сразу, Марк женился на них последовательно. Все королевы умирали с пугающей регулярностью, обычно через четыре года после того, как керновские друиды совершали свадебные обряды. У Марка всегда находилось объяснение: лихорадка, несчастный случай или тяжелые роды, но мы подозревали, что очередная жена просто ему прискучила. Седьмым на погребальный костер возложили тело Артуровой племянницы Иалле. Марк прислал послов с горестным рассказом о грибах, поганках и ненасытном аппетите Иалле. Послы привели с собой мула, нагруженного оловянными слитками и китовым усом, чтобы дарами отвести возможный Артуров гнев.

Печальная участь королевских жен не отпугивала других заморских принцесс. Наверное, лучше хоть немного пожить королевой в Кернове, чем томиться в ожидании женихов, которые могут и не прийти. К тому же Марк всегда правдоподобно объяснял смерть своих жен.

После Иалле он долго не женился. Марк старел, и все уже решили, что он охладел к брачным забавам, однако в то чудесное лето накануне вступления Мордреда на престол дряхлеющий король взял себе новую жену – дочь нашего союзника, Энгуса Макайрема. Энгус, ирландский король Деметии, принес нам победу при Лугг Вейле, и за это Артур прощал ему постоянные набеги на земли Кунегласа. Черные щиты Энгуса не оставляли в покое Повис и бывшую Силурию; все эти годы Кунегласу приходилось держать на западной границе большую дружину, что обходилось ему недешево. Энгус всячески отрицал свою причастность к набегам, сваливал все на непокорность вождей и божился, что не сносить им головы. Однако головы оставались на плечах, и каждый год, как наступало время урожая, голодные ирландцы возвращались в Повис. Артур отправлял туда молодых воинов – набраться опыта. Такие стычки давали нам возможность обучить зеленых новичков, а ветеранам – не растерять навык. Кунеглас хотел бы разделаться с Деметией раз и навсегда, но Артур питал к Энгусу расположение и настаивал, что закалка, которую получают наши копейщики, искупает нанесенный ущерб. Так что Черным щитам позволили жить.

Брак стареющего короля Марка с юной принцессой из Деметии означал союз двух маленьких королевств, никому особо не докучавших. Кроме того, никто не думал, что Марк женится из политического расчета – стариком явно двигало сластолюбие. Ему было почти шестьдесят, Тристану – под сорок, а Изольде, новой королеве, только-только исполнилось пятнадцать.

Несчастья начались, когда Кулух известил в письме, что Тристан бежал в Иску с юной женой своего отца. После того как Мелвас умер, объевшись устрицами, Кулуха назначили наместником западных провинций Думнонии. Бегство любовников скорее его позабавило; подобно мне, он сражался бок о бок с Тристаном в Лугг Вейле и под Лондоном, поэтому питал к принцу самые дружеские чувства. "По крайней мере, эта королева проживет дольше остальных, – писал под диктовку Кулуха писец, – чему я очень рад. Я подарил им старый дворец и дал отряд копейщиков для охраны". Дальше письмо сообщало о набеге ирландских пиратов и заканчивалось обычной просьбой снизить налоги – виды-де на урожай очень плохие. Короче, послание ничем не встревожило совет; мы знали, что виды на урожай превосходные и Кулух просто готовится к очередному торгу из-за подати. Что до Тристана с Изольдой, мы только посмеялись и ничуть не встревожились. Писцы отложили письмо в соответствующую стопку, а мы перешли к обсуждению просьбы епископа Сэнсама: выстроить огромную церковь в честь пятисотлетия рождества Христова. Я возражал, епископ с пеной у рта доказывал, что церковь необходима, чтобы мир не погиб под властью дьявола, и эти препирательства занимали совет до полуденной трапезы.

Заседание происходило в Дурноварии. Как обычно, Гвиневера приехала из Морского дворца и теперь присоединилась к нам за трапезой. Она сидела рядом с Артуром, и тот, как всегда в ее обществе, сиял от счастья. Он так ею гордился! Быть может, брак и принес ему разочарование, особенно в том, что касается детей, но Артур явно с прежней силой любил жену. В каждом его взгляде читалось изумление, что такая женщина вышла за него замуж. Артуру никогда не приходило в голову, что сам он – способный правитель и хороший человек, брак с которым любая должна почитать за счастье. Он боготворил Гвиневеру, и в тот день, когда мы ели плоды, хлеб и сыр в залитом солнцем дворе, было ясно видно за что. Гвиневера умела быть резкой и остроумной, умной и занимательной, а внешность ее по-прежнему завораживала. Казалось, годы не властны над этой женщиной. Ее кожа была чиста, как снятое молоко, в уголках глаз не легли, как у Кайнвин, мелкие морщинки; она словно ничуть не переменилась с того дня, когда Артур впервые заметил ее в толпе на пиру у Горфиддида. Наверное, возвращаясь из долгого путешествия по землям Мордреда, он каждый раз видит Гвиневеру с тем же замиранием сердца, что и в первую встречу. А Гвиневера умела поддерживать в нем страсть, все время оставаясь на шаг впереди и маня его за собой. Таков рецепт любви.

В тот день Мордред был с нами. Артур настоял, чтобы король начал посещать заседания совета перед тем, как полностью вступить во власть, и всячески уговаривал Мордреда принять участие в обсуждении, однако тот сидел, выковыривая грязь из-под ногтей, и зевал от длинных занудных споров. Артур надеялся, что король на совете научится ответственности, но, боюсь, он учился лишь пропускать мимо ушей подробности государственных дел. В тот день он восседал во главе пиршественного стола и даже не пытался делать вид, будто слушает рассказ епископа Эмриса об источнике, чудесном образом забившем из холма, который благословил священник.