Читаем без скачивания Драконы никогда не спят (сборник) - Антон Тудаков

Не помня себя от ненависти к огромному стальному существу, ты вскакиваешь в полный рост и, не разбирая дороги, мчишь к «комбату».

Ты стреляешь, стреляешь, стреляешь…

А потом меха валится на спину…

Пытается встать…

Заряд почти отрывает бронированную кисть от предплечья…

Ты стреляешь, стреляешь, стреляешь…

Ты – на груди боевого робота. Ты метишь прямо в глаз-прожектор. И кажется, что… К черту! Ты жмешь на спуск…

– А это ваш любовник, да? – Девушка все еще здесь, не так уж часто ей доводится общаться с крутыми парнями, и она, превозмогая страх и природную скромность, кивает на тебя. Ага, это типа ты любовник. Ну-ну.

Почему-то все сплошь и рядом считают, что вспомогатели – «обрезанные рукава». Надо же, это определение из сленга симбионтов давно уже стало общенародным. Принято считать, что вспомогатели не только гомосексуальны, но и регулярно «ласкают рукава». Что тут объяснять, вы и так в курсе этих заблуждений. Вы сами верите в эту чушь. Хотя причина тебе вполне понятна: старинный самурайский принцип гласит, что любви достоин лишь товарищ по оружию…

– О да, конечно. – Ты целуешь Петюню в щеку, затем нежно кусаешь за мочку уха.

Девушка довольна: она знала, уверена была, а вот подтверждение ее догадок. У официантки сегодня счастливый день, она будет помнить эту встречу много-много лет.

– А правда, что вы комаров едите? – не унимается прыщавая девица.

Петюня корчит страшное лицо:

– А ну брысь!

Юная мамашка, смешно виляя бедрами, скрывается в подсобке. Операционисты смеются.

Как-то само собой проскальзывает намерение покинуть забегаловку и размять кости. «Воротнички» рады и счастливы. Движение в сторону двери с колокольчиком.

– Да вы знаете, что это за меч?!.. – ни с того ни с сего вопрошает Петюня. Операционисты не знают, а Петюне не так чтобы уж очень хочется рассказывать. Он жалеет, что спросил.

Это случилось на экзамене…

… битва закончилось, меха мертв. Точнее, вспомогатель-симбионт мертв. Валяется обнаженное тельце, не шевелится, не дышит. Капитан Танака бредет вдоль строя. Мало вас осталось, шибко не разгуляешься. Танака злобно шипит, что вы – стадо клонированных баранов и годитесь только на силос для гидропонок. Впрочем, на его обычные присказки давно уже никто не обращает внимания. Капитан тормозит рядом, и твое сердце забывает, как это – стучать. Но – пронесло. Танака бьет Петюню кулаком в грудь:

– Молодца, герой, шаг вперед!

Молодца выдвигается, герой жадно есть начальство глазами. Ты вздыхаешь. Конечно, ТАКОЕ тебе доверить никак не могли. Ну никак.

Танака протягивает Петюне меч:

– Мальчик мой, это серьезное оружие. Это честь. Это твоя честь.

Петюня гаркает:

– Рад стараться!

Танака серьезен, морщины эллипсоидами расчерчивают лоб.

– Ты знаешь, что делать.

Петюня знает. Петюня наклоняется к трупу симбионта и вопросительно смотрит на капитана. Тот указывает на грудную клетку:

– Его сердце – пламенный мотор.

Кончик меча аккуратно врезается в плоть. Глубже. Резче. Хруст ребер. Петюня, замаравшись кровью, извлекает… не сердце, нет – наноконтейнер. То, что на самом деле является меха.

Интересно, как этот парнишка себя активировал? Заставлял пульс учащаться?..

Движение к двери. Дракон неспешно опорожняет очередной стакан. На сей раз жидкость черная. Хороший цвет, в тему. Ты просишь у Пенюни меч. Петюня удивлен, но дает.

Дракон поднимает стакан, но поднести ко рту не успевает.

Лезвие аккуратно – похвалить себя, а? – мастерски отсекает модифу голову. Брызжет кровь. Осколки стекла. Официантка выглянула из подсобки, открыла рот и тихонько подвывает. Операционисты застыли восковыми фигурами.

– Пускают кого попало… Модифы… совсем нюх потеряли… – Ты накалываешь голову на кончик меча.

Операционисты хохочут.

Петюня улыбается: мол, это верно задумано, нам лишние глаза ни к чему.

Улица встречает темнотой, подсвеченной рекламой. Купите, мы лучше, наше вкусней, долой кариес… Знаем, видали.

Петюня с восторгом смотрит на небоскреб Цуба-Сити-банка. Клерк в малиновом кимоно правильно понимает интерес. Клерк выпил слишком много и уверен, что задницей накроет Фудзи, стоит ему только захотеть. Но сейчас задача проще, сейчас он желает показать великим людям свои владения. Он приглашает вспомогателей на экскурсию.

Секьюрити в вестибюле ведут себя достойно. Кланяются.

А вот на сорок пятом этаже начинаются проблемы.

Почему в охрану особо важных объектов набирают исключительно уродов? Это закон природы вроде силы тяжести и облома в первой любви. И ведь каждый из этих умственно отсталых типов всерьез считает себя самураем: тщательно, со значением умывается по утрам, стрижет ногти, бреет лоб, смазывает волосы. Кое-кто даже умеет стрелять из лука с лазерным прицелом и швырять самонаводящиеся сюрикены. Этим парням предписано одеваться в форменную одежду, и они с удовольствием это делают. Если б им разрешили ходить на работу в домашних тапках и майках, охрана все равно одевалась бы в строгие черные кимоно из шелка, цепляя поверх поясные кобуры с допотопными кольтами.

Такой вот кольт нынче подрагивает в хилой лапке. Ствол то направлен тебе в лоб, то Петюне в пах. «Воротнички» в шоке, алкоголь мгновенно выветрился. Босс в малиновом кимоно пытается сгладить острые углы: мол, наши гости, герои города, небольшая экскурсия… Охранник орет, что продырявит голову первому, кто сделает хоть шаг вперед. Интересно, как можно продырявить голову, если целишься в пах?

Петюня таких вопросов не задает. Правая рука у него ударная. Особенно ею удобно бить, если коэффициент расширения выставить примерно… пять-шесть. Конечность длиной в несколько метров касается охранника, швыряя к стене, мозги наружу.

«Воротнички» суетятся. И пусть. Они вам больше не нужны. Ты снимаешь с меча голову дракона, тебе нравится смотреть в застывшие глаза рептилии. Что-то в этом есть… символичное? Ты порхаешь среди испуганных тел, Когарасу-мару поет песнь смерти.

Клерк в малиновом кимоно наконец прозревает; он вопит, что не надо, что глупо, он все равно не знает кодов, он не может, у него семья.

Петюня улыбается клерку:

– Покажи. Просто покажи, где камеры хранения. И я тебя отпущу.

Петюня, конечно, обожает соврать, но не в этот раз. Правда, он ничего не сказал насчет того, отпустишь ли клерка ты…

Остальное просто и даже проще. Никто никогда всерьез не задумывался над возможностью ограбления банка с помощью меха. Если хорошенько вдарить, можно проломить толстенную бронированную дверь.

На выходе охрана кланяется. Тишь да гладь. Какая еще тревога? Взгляд упирается в портрет на стене. То же мерзкое лицо, что и в кафе. Что и в миллионах офисов и квартир. Марат Судзуки. Отец-основатель Секты Лотосовой Сутры. Именно этому неряшливому и откровенно странному человеку вспомогатели обязаны тем, чем они есть. Именно он продвинул закон о лишении буси-симбионтов гражданства. Мол, запчасти не могут быть людьми. Запчасти не имеют права расплачиваться деньгами. У запчастей есть лишь определенный ресурс, который может расходоваться сверх норматива в зависимости от неноминальных условий. А перечислять жалование запчастям – это вообще смешно.

Три года в РОМВД. За номер-соту платишь сроком эксплуатации. За обед, ужин и новые носки – собственной жизнью. У тебя по определению не может быть денег. Ты же запчасть. Да, гордость нации, честь тебе и хвала. Но – запчасть.

Ты проводишь в образе меха почти все время. И свободное тоже. Меха не тратит минуты на проезд в метро, не покупает бензин для моноцикла. А потом… как бы вдруг… ты понимаешь, что без брони некомфортно. Холодно, что ли. Ты – обнаженная плоть. Надо прикрыть себя. И ты прикрываешь: тратишься на шмотки, на тряпье, давно вышедшее из моды и потому дешевое. Закутываешься по самые уши. И мечтаешь вернуться на дежурство, уйти в Топь, отражать атаки врага, нависнув нитиноловой мощью над сфагновыми мхами. Но однажды начальство, этот мерзкий, отвратительный краб по прозвищу Планктон, говорит тебе:

– Вы позорите наши ряды, вы – как прыщ. Я гарантирую, что избавлюсь от вас. И усы вам не помогут. Не помогут вам усы. Подумаешь, усы. Угадайте, кто в этом году будет принимать экзамен у курсантов?

А что тут гадать. Ясно: ты будешь. А после экзамена тебя не будет. Вообще. Так уж устроен мир. Меха, принимающий экзамен у выпускников, обречен. Меха ВСЕГДА погибает. Да, он утаскивает в могилу не менее половины желторотиков, но… О великая мать Аматэрасу, как же это мерзко, когда нет шансов! Там, в Топи, когда подземки прут, будто черви после дождя, шанс есть. Есть шанс погибнуть с честью. Но быть мишенью для юнцов…

– И еще… поступают сообщения, что вы завели себе привычку расплачиваться деньгами. Прямых доказательств у меня нет. Но я их добуду. Правда, мы можем решить проблему полюбовно…