Читаем без скачивания Сердечные струны - Ребекка Пейсли

Минут десять он старательно делал вид, что открывает дверь.

— Теодосия, кажется, мы заперты в этой комнате.

Она принялась колотить по двери кулаками.

— Кто-нибудь, откройте дверь! Есть там живой человек? Откройте!

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем пришел, наконец, управляющий и открыл дверь.

— Мисс Уорт, — извинился он, — прошу прощения, забыл починить…

— Какую комнату занимает Роман Монтана? — перебила она его.

— Мистер Монтана? Был в комнате восемь, но моя жена выписала его минут пятнадцать назад.

Теодосия бросилась из комнаты, не обращая внимания на крики Хэммонда. Добежав до конца коридора, сбежала по ступенькам, пронеслась через холл и выбежала на улицу, оглядываясь по сторонам, — нигде не обнаружив Романа, побежала к конюшне, нашла свою повозку и лошадь.

Секрета на месте не было.

— Для тебя сюрприз, дорогая. — Сидя рядом с Теодосией на скамейке в городском розовом парке, Хэммонд поглаживал руку Теодосии, используя каждую крупинку джентльменского набора, привитого с детства, подавляя все возрастающее нетерпение. Теодосия не впустила его в комнату, когда Роман Монтана покинул город, оставалась в номере до сегодняшнего полудня.

Хэммонд считал, что если бы она только позволила ему выполнить услуги, для которых избрала его, давно бы забыла о самом существовании Романа Монтана. Он гордился своей сексуальной удалью: кажется, ни одна из его трех любовниц в Лондоне пока не жаловалась.

У Теодосии их тоже не возникнет, клялся он себе, хотя она и объяснила, как пройдет интимная ночь: коитус в темной комнате, Теодосия поднимает рубашку только до пояса — ни поцелуев, ни ласк, быстрое проникновение и выплескивание семени. Как нелепо, размышлял Хэммонд. С каждой минутой в обществе Теодосии желание его росло и становилось почти невозможно удержаться, чтобы не коснуться ее.

— Что скажешь?

— Сюрприз? — спросила Теодосия, теребя свою рубиновую брошь. — Как мило, Хэммонд. — Хорошие манеры предполагали смотреть в лицо Хэммонду, разговаривая с ним, она так и сделала, но не его видела: образ Романа неотступно стоял у нее перед глазами, не могла сосредоточиться ни на чем другом со времени его внезапного отъезда.

Слезы жгли глаза — она не понимала, откуда только берутся, когда уже столько их пролито?

— Теодосия, чувствую, что обязан принести извинения, и надеюсь быть понятым.

Настолько далеки были ее мысли, что прошло некоторое время, прежде чем до сознания дошло, о чем говорил Хэммонд.

— Извинение? Он кивнул.

— Понимаю, почему сказанное вечером так расстроило мистера Монтана, но, уверяю, в мои намерения не входило рассердить его, — сказал он, стараясь придать искренность голосу. — Бог мой, ведь даже говорил не с ним, а с тобой. Искренне сожалею, Теодосия, что невольно стал причиной его отъезда.

Она опустила голову.

— Понимаю твои чувства, — продолжал Хэммонд. — Вы с мистером Монтана провели много времени вместе, и тебе его недостает. Но, Теодосия, неужели ты забыла о своих стремлениях? Дать ребенка сестре — не единственная цель. Есть еще исследования в Бразилии, что является в высшей степени похвальным делом в интересах человечества. Уверен — у мистера Монтана есть свои стремления. Ты ведь не собиралась оставаться в его обществе неопределенное время, не так ли?

Теодосия сосредоточилась на мыслях Хэммонда.

— Нет. — Слово выскочило у нее на едином выдохе. Хэммонд прав — настал бы день, когда они с Романом, в конце концов, расстались, и каждый пошел своим путем, добиваясь своей мечты.

Она не думала, что этот день наступит так скоро, и, конечно же, не собиралась причинить Роману такую боль.

— Полагаю, у меня есть средство от того, что тебя так тревожит, Теодосия, — произнес Хэммонд, снова коснувшись ее руки. — Вчера вечером я решил, что в городе очень много вещей напоминают тебе о мистере Монтана — вы ведь вместе путешествовали и остановились в одной комнате.

Теодосия на мгновение закрыла глаза: Роман — имя эхом отдавалось в ней, пока она гадала, где он, что делает, ненавидит ли ее, проклянет ли навсегда память о ней?

Догадавшись, что она опять думает о Романе, Хэммонд решился, чтобы привести в исполнение свой план, почувствовать поцелуи Теодосии, ласки, тело в сладостной истоме.

Одна эта мысль приводила его в дрожь.

Он помог ей подняться со скамьи и проводил до кареты, которую нанял.

— Тебя ожидает сюрприз, Теодосия, не сомневаюсь, он значительно облегчит твое горе. — Помогая ей сесть в экипаж, с трудом подавил улыбку радостного возбуждения.

— Куда мы едем? — спросила Теодосия, когда оказались за городом.

— Увидишь сама, уже недалеко.

Через двадцать минут лошади остановились перед симпатичной хижиной, недалеко от легендарной Волшебной горы.

Хэммонд первым сошел с экипажа, помог Теодосии.

— А вот и сюрприз, — объявил он и жестом указал на хижину.

Она оглядела бревенчатый домик: изумрудно-зеленый плющ вился вдоль одной стены, голубые качели свисали с крыши крыльца, на клумбе ярко-красных циний, обрамляющих фасад, порхали две колибри. Теодосия несколько секунд рассматривала крошечных птичек, затем взглянула на Хэммонда.

— Хижина очень мила, но не понимаю, зачем ты привез меня сюда?

Взяв ее за локоть, он повел в домик.

Теодосия в изумлении остановилась в передней: ее сундуки и чемоданы громоздились на полу возле одного из трех окон; на маленьком столике у камина стояла клетка со спящим Иоанном Крестителем, засунувшим голову под крыло.

— Лошадь и повозка в сарае позади хижины, — сообщил Хэммонд. Он снял перчатки и положил на стул. — Приметил ее вчера, во время прогулки с тобой на Волшебную гору; конечно, едва ли на нее рассчитывал до сегодняшнего утра, когда решил, что неплохо бы вывести тебя из депрессии. Сняв хижину у владельца, распорядился перевезти сюда все твои вещи. Также нанял одного из горожан привозить сюда горячую пищу три раза в день, чтобы не нужно было ездить на обед.

Теодосия повернулась к нему.

— Ты хочешь, чтобы мы здесь жили, но не понимаю, зачем?

— Все так просто, дорогая, — ответил он, бросив взгляд на ее пышную округлую грудь, — как уже мы говорили, в городе столько напоминало о мистере Монтана, а вы с ним никогда здесь не были, поэтому ничего не встревожит тебя. Как видишь, пытаюсь помочь уменьшить твою печаль, почувствовать себя свободнее, исполняя свою мечту о ребенке для бедной сестры.

С ее языка чуть не сорвались слова о том, что могла бы находиться на другом конце света и все равно думать о Романе. Ей не нужно никаких воспоминаний, чтобы помнить о мужчине, оставившем свое имя в ее сердце так же, как вырезал на ветви дуба.