Читаем без скачивания Академия вампиров. Охотники и жертвы - Райчел Мид

И это хорошо — потому что у нее возникли другие проблемы. Например, Андрей. В конце концов она поверила рассказу Кристиана о нем и смирилась с тем фактом, что он не был героем, как она себе его представляла. Это далось ей нелегко, но в итоге она приняла разумное решение, сводившееся к тому, что у Андрея были и хорошие, и дурные стороны — как у всех нас. Ее огорчало, как он поступил с Мией, но это не отменяло того факта, что он был хорошим братом и любил ее. Более важно то, что все это избавило ее от ощущения, будто она должна в интересах семьи непремнно занять его место. Теперь она могла быть самой собой — что и демонстрировала ежедневно. Bстречаясь с Кристианом.

Школа все еще не могла смириться с их отношениями. Лиссу общественное мнение совершенно не волновало. Она отшучивалась, игнорировала шокированные взгляды и пренебрежение королевских отпрысков, которые не могли поверить, что она встречается с человеком из презираемой семьи. Правда, не все испытывали такие чувства. Те, кто ближе познакомился с ней во время ее короткого общественного взлета, полюбили ее за то, какая она есть, а не под принуждением. И демонстрировали свое отношение честно и открыто, предпочитая такую позицию играм, в которые играло большинство членов королевских семей.

Эти последние игнорировали ее, конечно, и говорили гадости у нее за спиной. Самое удивительное, что Мия — несмотря на все унижение, через которое прошла, — сумела-таки снова втереться в доверие к некоторым королевским отпрыскам и наладить с ними хорошие отношения. Более того, проходя как-то мимо нее по пути в класс, я заметила первые признаки того, что ее жажда мщения снова вскинула голову. Она с тояла в группе людей и говорила нарочито громко, явно рассчитывая, что я ее услышу:

— …подходящая пчрочка. Оба из опозоренных, отвергнутых всеми семей.

Стиснув зубы, я прошла мимо, заметив, что ее взгляд устремлен на Лиссу и Кристиана. 3атерянные в собственном мире они представляли собой эффектное зрелище: она привлекательная блондинка, он голубоглазый и темноволосый. Я против воли не могла оторвать от них взгляда. Мия права. Обе иx семьи несли на себе клеймо позора. Татьяна публично осудила Лиссу, и хотя открыто никто не обвинял семью Озера в том, что произошло с родителями Кристиана, остальные королевские семьи продолжали сохранять дистанцию.

Однако Мия была права и в другом отношении. В некотором роде Лисса и Кристиан идеально подходили друг другу. Может, они и стали изгоями, но когда-то Драгомиры и Озера слыли самыми могущественными моройскими лидерами. И на протяжении очень короткого времени{2} Лисса и Кристиан начали таким образом влиять друг на друга, что в недалеком будущем вполне могли занять место своих предков. Oн перенимал у нее некоторый лоск и манеру держаться в обществе, она училась отстаивать свои убеждения. Чем дольше я наблюдала зa ними, тем более заметными становились излучаемые ими энергия и уверенность.

Чувствовалось, что они не собираются вечно оставаться внизу.

И мне кажется, именно это, наряду с добротой Лиссы привлекало к ней людей. Круг в котором мы вращались, начал медленно, но верно расшириться. Мейсон входил в него, конечно, не делая секрета из того, что интересуется мною. По этому поводу Лисса поддразнивала меня, а я по-прежнему не знала, что с ним делать. Какая-то часть души нашептывала мне, что, может, сейчас самое время дать ему шанс стать моим серьезным бой-френдом, в то время как другая все еще томилась по Дмитрию.

Дмитрий же по большей части обращался со мной как наставник, и не более того. Вел себя по-дружески, сурово, понимающе, требовательно. Ничего выходящего за рамки обычного, ничего могущего навести кого-то на мысль о том, что произошло между нами, — если не считать кратких моментов, когда наши взгляды встречались. И, справившись со своей первоначальной, чисто эмоциональной реакцией, я поняла — формально он прав насчет нас. Возраст создавал проблему, да, тем более, что я все еще училась в Академии. Но вот то, о чем он еще говорил — это никогда не приходило мне в голову. А должно бы. Два стража, связанные определенными взаимоотношениями, могли отвлекать друг друга от мороя, которого должны защишать. Это недопустимо, нельзя рисковать жизнью Лиссы ради собственных желаний. В противном случае мы были бы не лучше, чем страж Бадики, который попросту сбежал. Koгдa-то я сама говорила Дмитрию, что мои чувства не имеют значения, Лисса на первом месте.

Оставалось надеяться, что я смогу доказать это на деле.

— Жаль, что все так плохо с исцелением, — сказала мне Лисса.

— Ммм?

Мы сидели в ее комнате и делали вид, что занимаемся, хотя на самом деле лично я думала о Дмитрии. Я знала, она умеет хранить секреты, но так и не рассказала ей о нем и о том, как близка была к потере невинности. По какой-то неясной для меня причине я не могла заставить себя об этом говорить.

Она опустила историческую книгу, которую читала.

— Я имею в виду, что мне пришлось отказаться от исцеления. И принуждения. — На последнем слове оиа нахмурилась.

Исцеление рассматривалось как чудесный дар, нуждающийся в дальнейшем изучении: принуждение встречало самый серьезный отпор со стороны Кировой и госпожи Кармак.

— В смысле теперь мне хорошо. Ты была права — мне уже давным-давно следовало обратиться за помощью. Я рада что принимаю эти лекарства. Однако Виктор тоже был прав. Я не могу больше использовать дух. Правда, я все еще чувствую его… и скучаю по возможности войти с ним в соприкосновение.

Что на это скажешь? Мне она больше нравилась такой. Угроза безумия миновала, и она снова стала собой, у веренной и общительной, в точности той Лиссой, которую я всегда знала и любила. Наблюдая за ней сейчас я без труда верила, что она, как говорил Виктор, близка к тому, чтобы стать лидером. В этом Лисса очень напоминала своих родителей и Андрея — они так же вызывали чувство преданности у тех, кто их знал.

— И еще кое-что, о чем он говорил, продолжала она. Что я не смогу отказаться от этого. Он был прав. Это больно — не иметь возможности использовать магию. Временами я очень сильно скучаю по ней.

— Понимаю.

Я чувствала ее душевную боль. Таблетки притупляли ее магические возможности, но не нашу связь.

— Я все думаю и думаю о том, что могла бы делать. Обо всех людях, которым могла бы помочь.

В ее словах ощущались сожаление и печаль.

— Прежде всего ты должна помочь себе самой, — жестко сказала я — Не хочу, чтобы ты снова страдала. И не допущу этого.

— Знаю. Кристиан говорит то же самое — Она чуть глуповато улыбнулась — как всегда, когда упоминала о нем.