Читаем без скачивания Книга песчинок: Фантастическая проза Латинской Америки - Всеволод Багно

В чем заключалась его цель? Использовать момент, когда все собрались вместе, чтобы затем проводить вечность в приятном обществе, или была еще другая — тайная, до которой мне не удалось докопаться? Если таковая и была, то в конечном счете что мне до нее?

Думаю, теперь ясно, из кого состоял погибший экипаж судна, расстрелянного крейсером «Намура»: Морель использовал собственную гибель и гибель своих друзей, чтобы подтвердить слухи о якобы существующем на острове очаге смертельной болезни, слухи, которые он сам предварительно распустил, чтобы обезопасить свой аппарат и свое бессмертие.

Но если все мои столь стройные и логичные рассуждения верны, это значит, что Фостин умерла, что нет никакой другой Фостин, кроме этого подобия, для которого я не существую.

В таком случае жизнь для меня невыносима. Разве смогу я и дальше выносить эту пытку: видеть Фостин так близко и знать, что она так далека? Где искать ее? Вне этого острова Фостин нет, она растаяла, как жесты и сны ее не ведомого мне прошлого.

В начале этой рукописи я записал:

«Печально, но мои записки становятся похожи на завещание. И уж если мне придется смириться с этим, постараюсь, чтобы все мои утверждения выглядели обоснованно и чтобы никто, хоть раз заподозрив меня во лжи, не подумал, что я лгу, говоря, что осужден несправедливо. И, предпослав своему сообщению девиз Леонардо «Ostinato rigore» [164], продолжу рассказ».

Мой удел — скорбь и смерть от собственных рук; но я помню суровые слова девиза.

В дальнейшем я попытаюсь исправить все ошибки и пояснить то, что прозвучало недостаточно ясно, приблизившись таким образом к идеалу краткости и точности, которым руководствовался с самого начала.

О приливах. Я прочитал книжицу Белидора (Бернарда Фореста де). Она открывается общим описанием этого явления. Признаюсь, что здешние приливы более склонны следовать теории Белидора, чем моей. Следует учесть, что я никогда не занимался приливами специально (кроме как, может быть, в колледже, где все занимались кто чем хотел) и описал их на первых страницах этого дневника, лишь когда они только начали меня беспокоить. Раньше, когда я жил на холме, они не представляли опасности, и если бы я ими заинтересовался, у меня бы не хватило времени вести длительные наблюдения (прочих опасностей было предостаточно).

В соответствии с Белидором, приливы достигают наибольшей силы два раза в месяц — в полнолуние и в новолуние, и дважды в месяц — в дни лунных четвертей — они минимальны.

Иногда в течение семи дней после новолуния или полнолуния может наблюдаться метеорологический прилив (как следствие сильных ветров или дождей): конечно, именно это заставило меня ошибочно предположить, что большие приливы случаются раз в неделю.

Объяснение нестабильности ежедневных приливов. По Белидору, прилив наступает на пятьдесят минут позже в дни молодой луны и на пятьдесят минут раньше, когда луна на ущербе. Применительно к острову это не совсем так: полагаю, что опережение или задержка составляют от пятнадцати до двадцати минут в день; не имея измерительной аппаратуры, я все же привожу скромные результаты моих наблюдений; быть может, дополнив их, ученые смогут сделать какой-нибудь полезный вывод, который поможет им в познании окружающего мира.

В этом месяце было множество больших приливов: два лунных, остальные — метеорологические.

Появление и исчезновение подобий. Первое и последующие: подобия проецируются машинами; машины приводятся в действие энергией приливов.

После более или менее продолжительного периода, когда приливы были невелики, произошел ряд приливов, достигнувших «мельницы» на болоте. Машины заработали, и пластинка вечности начала вращаться с того момента, на котором она остановилась.

Если речь Мореля приходится на последнюю ночь недели, то первое появление состоялось в ночь третьего дня.

Отсутствие подобий в течение длительного периода, предшествовавшего первому появлению, вероятно, можно объяснить тем, что режим приливов меняется в зависимости от солнечных циклов.

Двойное солнце и двойная луна. Поскольку неделя повторяется в течение всего года, можно наблюдать не совпадающие по фазам светила (а также людей, мерзнущих в жаркие дни, купающихся в заросшем бассейне, танцующих под дождем среди молодой поросли). Если даже остров скроется под водой — за исключением мест, где находятся машины и проекторы,— то и подобия, и музей, и сам остров будут видны по-прежнему.

Не уверен, но возможно, что чрезмерная жара в последние дни объясняется наложением температур: текущей и той, что была во время съемки [165].

Деревья и другие растения. Те, что подверглись съемке, засохли; многолетние растения (цветы, травы) и деревья буйно разрослись.

Заклинивший выключатель и задвижки. Неподвижные шторы. К задвижкам и выключателям вполне приложимо мое давнее замечание относительно дверей: «Если они были заперты в момент съемки, то остаются запертыми и во время проекции».

Шторы неподвижны по той же причине.

Человек, который гасит свет. Человек, который гасит свет в комнате напротив комнаты Фостин,— Морель. Он входит и какое-то время стоит возле кровати. Если читатель помнит, в моем сне все это делала Фостин. Досадно так спутать Фостин и Мореля.

Чарли. Несовершенные призраки. Сначала я не сталкивался с ними. Наконец я, кажется, натолкнулся на их пластинки. Я не ставлю их. Впечатление может оказаться удручающим; к тому же они могут (или смогут) оказаться лишними.

Испанцы, которых я видел в столовой. Это служащие Мореля.

Подземная камера. Зеркальная ширма. Я слышал, как Морель говорил о том, что они используются для оптических и акустических экспериментов.

Французские стихи, которые читает Штёвер:

Ame, se souvient-il, au fond du paradis,De la gare d’Auteuil et des traits de jadis [166].

Штёвер сказал старухе, что это из Верлена.

Полагаю, в моем дневнике не осталось больше темных мест [167]. Теперь читатель может разобраться почти во всем. Оставшиеся главы не вызовут у него удивления.

Я хочу уяснить для себя поведение Мореля.

Фостин избегала его общества; тогда он замыслил ловушку вечной недели, стоившей жизни всем его друзьям, чтобы обрести вечность вместе с Фостин. Этим он компенсировал отказ от прелестей земной жизни. Что до прочих, он решил, что смерть вряд ли пагубно отразится на их образе жизни; напротив, взамен сплошной неопределенности он дает им бессмертие в узком дружеском кругу. Жизнью Фостин он тоже распорядился сам.

Но возмущение, которое я испытываю, кажется мне подозрительным: уж не навязываю ли я Морелю тот ад, который сам ношу в душе. Ведь это я влюблен в Фостин; я способен на убийство и самоубийство; это я — чудовище. Быть может, Морель в своей речи намекал вовсе не на Фостин; быть может, он влюблен в Ирэн, Дору или в старуху.

Болван, что я несу! Морелю неведомы эти мелкие увлечения. Он любил одну лишь недосягаемую Фостин. Поэтому он убил ее, убил всех своих друзей, поэтому он изобрел бессмертие!

Красота Фостин достойна таких безумств, таких жертв, таких преступлений. Я отказался от нее — из ревности или из самосохранения,— чтобы не поддаться страсти.

Теперь поступок Мореля представляется мне отнюдь не преувеличенным дифирамбом.

Жизнь моя вполне сносная. Если я оставлю беспокойные надежды, связанные с поисками Фостин, то смогу привыкнуть к поистине божественному уделу — просто любоваться ею.

Таков мой путь: жить, быть счастливейшим из смертных.

Но мое счастье, как и всё в человеческой жизни, под угрозой. Безмятежному созерцанию Фостин могут — хотя я не могу даже помыслить об этом,— помешать:

поломка машин (исправить их я не сумею);

сомнение, которое может закрасться мне в душу и разрушить мой рай (надо признать, что Морель с Фостин иногда обмениваются фразами и жестами, способными смутить покой человека более мнительного, чем я);

моя смерть.

Безусловное преимущество моей идеи в том, что она заставляет саму смерть стать вечной гарантией безмятежного созерцания Фостин.

Итак, бесконечно долгие приготовления к смерти в мире без Фостин — позади, и бесконечно долгое умирание в мире без Фостин уже не грозит мне.

Чувствуя себя внутренне готовым, я включил приемники синхронного действия. Семь дней были записаны на пластинку. Я хорошо справился с ролью: непосвященный зритель вряд ли примет меня за пришлеца. Это естественный результат кропотливой подготовки — двух недель постоянных проб и репетиций. Без устали отрабатывал я каждое свое движение. Я досконально изучил все реплики Фостин; не раз мне удавалось ловко вставить какую-нибудь фразу; со стороны кажется, что Фостин мне отвечает. Я не всегда следую за ней; зная каждый ее шаг, я обычно иду впереди. Надеюсь, что в целом мы производим впечатление неразлучных друзей, понимающих друг друга без слов.