Читаем без скачивания Злой волк - Неле Нойхаус

– О чем вы говорите? С каким убийством? – прошептала Ханна хриплым голосом.

Ночная сестра вернулась назад. Вопроса Ханны она не расслышала.

– Разве это не ужасно? – продолжала она. – Страх берет при одной только мысли о том, что человека связали, приковали, и потом она долго умирала от жажды… Нет, в самом деле! Какие же жестокие бывают люди!

Ее слова проникали в сознание Ханны, словно падающие в воду камни. Ударные волны понимания произошедшего разгоняли умиротворительный туман в ее голове. Совершенно неожиданно, будто сдвинулся в сторону занавес, в ней ожили воспоминания, хотя ничто этого не предвещало. Она с трудом перевела дух от охватившего ее страха и почувствовала, как судорожно сжалось ее тело.

Мнимые полицейские. Гроза. Она лежит запертая в багажнике. Она вспомнила свой страх, свои панические попытки освободиться. Гараж в ее доме, в котором она всегда себя чувствовала в безопасности. Она слышала треск, когда ломались ее кости, ощущала медный вкус крови во рту. Эти страшные боли, страх смерти, внезапная уверенность в том, что она умрет. Она слышала напряженное тяжелое дыхание и смех, видела через пелену слез мигающий красный свет камеры, ощущала резкий запах мужского пота. «Не суй свой нос в дела, которые тебя не касаются, шлюха! Если ты будешь это делать, ты подохнешь. Мы тебя найдем везде, тебя и твою дочь. Твои фанаты порадуются, когда увидят в Интернете видео, которое мы сегодня сняли».

Ужас той ночи вернулся во всей своей реальности, от которой у нее перехватило дыхание. Она попыталась взять себя в руки, но воспоминания, которые дремали где-то в глубинах ее памяти, вырвались с мощностью извергающегося вулкана и унесли ее в иссиня-черную бездну кошмара.

– Что с вами? Вам нехорошо? – Только сейчас Лена заметила, что с Ханной было не все в порядке. – Успокойтесь, только успокойтесь! – она склонилась над Ханной, положила руки ей на плечи и уложила на постель. – Вдох – выдох – не забывайте!

Ханна отвернула голову. Она хотела воспротивиться, но у нее не было сил. Она слышала пронзительные, исполненные страха рыдания, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что этот ужасный звук вырывается из ее рта.

Луиза заснула в половине девятого. Она больше не спрашивала о Флориане, и Эмма постаралась не обижаться на дочь за то, что она сказала. Ее разум подсказывал ей, что для пятилетнего ребенка нормально потребовать прихода отца. Возможно, если бы Луиза была у Флориана, она захотела бы к ней. Но в глубине души она все же была расстроена и ущемлена этим явным неприятием. Она маленький ребенок, уговаривала себя Эмма, она сбита с толку и испугана пребыванием в больнице. Она ассоциирует своего отца со смехом, с наслаждением мороженым и ласками, а ее, напротив, – со строгостью, обязанностями и повседневностью.

Но, тем не менее, логичное объяснение поведения Луизы не имело значения. Было просто нечестно, как Флориан во время своих спорадических визитов покупал любовь дочери и тем самым завоевывал ее! Эмма же всегда была с ребенком, с самого его рождения! Она массировала Луизе животик, когда она первые три месяца своей жизни почти беспрерывно кричала, она втирала ей в десны мазь, когда у нее резались первые зубки. Она ее утешала и ухаживала за ней, пеленала и носила ее на руках. Каждый вечер она укачивала ее перед сном и пела ей песни, она читала ей вслух, давала бутылочку и часами играла с ней. И вот благодарность за все!

Эмма обхватила руками чашку с пресным жасминовым чаем, который уже лез у нее из ушей. Потребность в крепком черном кофе, великолепном горьковато-сладком эспрессо или в бокале вина осталась в ее мечтах, когда она еще могла нормально спать. Она была такой измотанной, такой невероятно усталой. Как хотела бы она опять просто беспрерывно поспать часов десять, не испытывая постоянную тревогу о состоянии своего ребенка! Но самое позднее через две недели ее второй ребенок потребует полного внимания, а ведь она уже была на пределе своих физических и душевных сил. Чем старше она становится, тем больше истончается ее нервная система. Эмме было просто слишком много лет для того, чтобы поднимать двоих маленьких детей без поддержки мужчины.

Послезавтра они встретятся. Флориан определенно явится на прием по случаю дня рождения своего отца. Эмма гнала от себя мысль об этом противостоянии. Она весь день просидела дома, так как Луиза не хотела выходить из своей комнаты. Сейчас, когда девочка крепко спала, она могла позволить себе короткую прогулку на свежем воздухе, чтобы немного размять ноги. Эмма взяла бэбифон и пошла вниз. Перед входной дверью она глубоко вздохнула. Было уже почти темно. Мягкий воздух был наполнен чарующим ароматом сирени. Она сняла шлепанцы, взяла их в руку и пошла дальше босиком. Она шла по влажному газону, как по ковру. Ее нервы успокаивались с каждым шагом. Она расправила плечи и стала равномерно дышать. Она не хотела идти далеко, а лишь только до фонтана, который находился в центре парка, пусть даже Луиза точно не проснется часов до семи утра. Эмма дошла до фонтана, села на край и опустила руку в воду, которая была еще теплой, нагревшись за день от солнца. На краю леса квакали лягушки и трещали сверчки.

Эмма по привычке проверила бэбифон, но она, конечно, уже давно была вне зоны действия радиосвязи. Ей вдруг вспомнилось, что Флориан решительно возражал против этого прибора, утверждая, что ребенок подвергается вредному излучению. Точно так же он считал, что современные памперсы вызывают у детей сыпь и экзему, так как они не пропускают воздух.

Странно. Почему, если она думала о своем муже, ее посещали только негативные воспоминания? Неожиданно идиллическую тишину нарушил громкий стук, сопровождаемый пронзительным криком. Эмма, забеспокоившись, вскочила и поспешила к дому. Но разгневанный крик доносился со стороны трех бунгало, и Эмма узнала голос Корины. Она остановилась позади кустов самшита и посмотрела на дома. Бунгало Визнеров было ярко освещено, и Эмма, к своему удивлению, увидела своих свекра и свекровь, сидящих на диване в гостиной. Кроме Йозефа и Ренаты, здесь были также Сара, Ники и Ральф. Никогда прежде Эмма не видела свою подругу такой разъяренной. Она, правда, не могла разобрать, что она говорила, так как дверь на террасу была закрыта, но она видела, что Корина кричала на Йозефа. Ральф успокаивающим жестом положил руку на плечо Корины, но она с раздражением сбросила ее и понизила голос. Эмма наблюдала за происходящим действом, которое напоминало ей театральную пьесу и которому она не находила объяснения. Корина, Йозеф и Рената обычно были единым сердцем и душой. Что могло быть причиной такого раздражения? Возможно, что-то случилось? Рената встала и вышла из комнаты. Неожиданно вмешался Ники. Он что-то сказал, потом размахнулся и дал Корине пощечину, от которой та едва удержалась на ногах. Эмма испуганно ловила ртом воздух. В этот момент на террасе появилась Рената и зашагала прямо в ее направлении. Эмма вовремя успела нагнуться за кустом самшита. Когда она опять посмотрела на дом Визнеров, в гостиной никого не было, кроме Йозефа, который сидел на диване, нагнувшись вперед и закрыв лицо руками. Точно так же сидел он недавно за своим письменным столом, после того как Эмма, как и сегодня, случайно узнала, что Корина с ним поссорилась. Как могла она так поступить со своим отцом? И почему Ральф праздно наблюдал за тем, как Ники дал пощечину его жене? Эмма не могла ничего понять в этой странной ситуации. Может быть, у Корины просто сдали нервы перед большим торжеством, намеченным на послезавтра. В конце концов, она тоже была всего лишь человеком.

Килиан Ротемунд, находясь в Голландии, в основном держал свой мобильный телефон отключенным. И хотя в тюрьме он отстал от прогресса в области современной телекоммуникации, он все же понимал, что по его подключенному к Интернету телефону его местонахождение может быть установлено, даже если не включать роуминг. Он плохо разбирался в таких вещах, как интернет-кафе, WiFi в гостиницах и прочее, но он ни при каких обстоятельствах не должен был оставить след, который вел к тем двум мужчинам, которые согласились встретиться с ним только на условиях особых мер по обеспечению безопасности. Сила действия того, что они ему рассказали и передали, выходила за все рамки. С тех пор как Килиан увидел свою фотографию в самой крупнотиражной газете Голландии «De Telegraaf», он знал, что его объявили в международный розыск. Он, правда, не говорил по-голландски, но мог сносно читать на этом языке. Разыскивался ранее судимый за сексуальные преступления Килиан Ротемунд, однако по тактическим соображениям следствия не указывалось, в связи с чем.

Один из его клиентов в кемпинге прислал ему эсэмэс-сообщение, в котором написал, что полиция в воскресенье произвела обыск в его вагончике и сейчас разыскивает его. От Бернда он узнал, что Леония Вергес умерла. Кто-то учинил над ней жестокую расправу прямо у нее дома. По правде говоря, он должен был бы быть шокирован этой новостью, но этого не произошло. Еще в субботу он видел Леонию у Бернда. Она утверждала, что Ханна, несмотря на все предостережения, не понимает всю серьезность положения и уже что-то выболтала. Килиан, правда, защищал Ханну, но в глубине души у него тоже возникли сомнения в ее благонадежности, так как она с четверга ничего не давала ему о себе знать. От нее не было ни эсэмэс-сообщений, ни мейлов, ни звонков. Они дискутировали уже больше часа, когда Леония с язвительной ноткой в голосе сказала, что то, что случилось с Ханной, она получила по заслугам. Килиан был огорошен, когда она сообщила, что на Ханну напали и изнасиловали в ночь с четверга на пятницу и она находится сейчас в больнице. То равнодушие и безучастность, с которой она это сказала, переполнили чашу терпения Килиана. Между ними возникла серьезная ссора, он сел на свой мотороллер и ночью поехал в Лангенхайн в надежде встретить там, может быть, дочь Ханны и узнать от нее подробности, но в доме было тихо и темно.