Читаем без скачивания Я иду искать… Книга вотрая: За други своя! - Олег Верещагин

— СБИЛ!!! — не своим голосом завопил Олег, не слыша, что кричат остальные. Йерикка, поднявшийся на колени, безумными от злости глазами смотрел на полыхающие обломки, разбросанные среди вереска.

Второй вельбот, рыскнув, отошел в сторону, свалился на борт и ниже — пошел в атаку, наращивая скорость…

…Солдаты редко помнят после боя, как они действовали. Некоторые рассказывают то, чего не было, но не помнят реальных событий. Другие — не помнят вообще ничего. Третьи… да что там! Олегу запомнился слышанный по телевизору отрывок из интервью какого-то ветерана, который фактически врукопашную дрался о тремя немецкими Т-III, сжег их противотанковыми гранатами, а потом, когда его спросили, как ему это удалось — на полном серьезе ответил вопросом: "А что — это?"

Сейчас Олег убедился в том, что это не фуфло, что так бывает. Он словно выключился — а когда включился, то его тормошили, лупили по плечам и спине, восторженно орали в уши. В руках он держал свою снайперку, а второй вельбот лежал на брюхе шагов за двести. Матово отсвечивало лобовое стекло, украшенное двумя черными дырками.

— Это к-к-как? — выдавил Олег. — Это я, что ли?

— Провал, — деловито констатировал Йерикка. Он бинтовал Холоду окровавленное правое плечо, Морок сидел рядом на корточках, спрашивая: "Больно? Больно, да?" — как будто и так не было ясно. — Ты обоим влепил. А то бы они нам дали сейчас, у меня-то тромблоны кончились.

— Да нам, похоже, все одно не уйти, — сказал Гоймир задумчиво. Одрин и Мирослав, бегавшие к вельботу, принесли несколько банок консервов и упаковку тонких пресных печений — налет, хотя тут этого слова не знали. Продукты тут же быстренько оприходовали всем коллективом. "Не уйти" — это "не уйти", а жрать вредно только перед атакой. Эту истину все усвоили крепко.

— Одно и не ел, — констатировал Резан, проглотив причитавшуюся ему долю. Одрин хлопнул Олега по плечу:

— Трое данванов часом у тебя по счету! Подумай — трое! То мало кто из старших про себя так скажет!

Йерикка, который все это время почему-то очень внимательно смотрел на вельбот, вдруг сказал:

— А мне кажется — мы все-таки уйдем…

…Вельботу до гор — двадцать минут. Туда и обратно — сорок. Четверо могут влезть в кабину вельбота, еще четверо сядут на спасательную подвеску. Восемь. Нужны два захода, чтобы перевезти всех.

И кто-то один остается на третий заход.

— Кладем полтора часа, — сказал Гоймир, когда первая группа ушла. Вельбот тянул неплохо — ничего не повредил, садясь. На вереске остались лежать трупы в громоздких ребристых доспехах и пробитых шлемах — и тому и другому Олег попал в голову, бронебойные пули прошили и стекло, и забрала. — Будут стать они у нас?

— Столько скорее всего есть, — задумчиво сказал Йерикка. — Пока разберутся, что к чему, пока решать будут…

— А лучше б ты сам вел, — вздохнул Гоймир. Йерикка покачал головой:

— Яромир справится.

— Так станет — попрет и пятерых на подвеске-от? — спросил Гоймир. Йерикка быстро взглянул на него:

— Трое — уже перегрузка, а мы по четверо возим.

— Ждать-то я останусь, — сказал Гоймир.

— Ты не имеешь права, — возразил Йерикка. — Ты — князь. Останусь я. Тем более, — он усмехнулся, — я тяжелее любого в чете.

— Одно кинуть гранатометы и кой-чего из наряда… — начал Гоймир, но Йерикка прервал его:

— И мечи заодно. Я останусь, все будет нормально.

Гоймир наклонил голову, показывая, что не будет больше спорить. Время тянулось, тянулось, тянулось… Горцы почти непрерывно смотрели в ту сторону, куда улетел вельбот с их товарищами — и не смели поглядеть вокруг, боясь увидеть машины врагов. Они то стояли на одном месте, то болтались вокруг — и почти все время молчали. Спокойным выглядел только Йерикка, да еще Гостимир бухтел полузнакомые Олегу строчки:

Не рай кругом, а форменный бедлам! (1.)Спущусь на Землю — там хоть уважают.Уйду от вас к людям — ко всем чертям!Пускай меня вторично распинают.И он спустился. Кто он? Где живет?Но как-то раз узрели прихожане:На паперти у церкви нищий пьет:

1. Стихи В.Высоцкого.

— Я — Бог! — кричит. — Даешь на пропитанье!..

Вольг, а что то — бедлам?

Олег не успел ответить. Гоймир вдруг закричал:

— А поведет! Поведет-то кто?! Мы ж из памяти вон! Двою оставаться надо?

— Значит, остаюсь я, — со странным облегчением сказал Олег, шагнув в сторону.

— Не сходи с ума! — вскинулся Йерикка. — Что ты все на себя… Тебе надо лететь, у тебя же…

— Что у меня? — быстро спросил Олег, показывая глазами на Гоймира. Йерикка моргнул:

— Ни… ничего. Хорошо.

…Олег не двинулся с места, когда вельбот прилетел, и ребята поспешно грузились, бросая на него и такого же неподвижного Йерикку извиняющиеся взгляды. Йерикка поднял руку:

— Летите. Летите скорей! — и улыбнулся одним ртом.

— Никогда не думал, что сорок минут — это так много. Сколько прошло?

— Семнадцать, — ответил Йерикка на вопрос Олега. — Успокойся, ты что, так боишься?

Вопрос озадачил Олега до такой степени, что он заморгал, а потом — засмеялся:

— Черт его знает, чего я очком играю… Ну подумаешь — прибьют нас тут…

Они встали плечо в плечо, глядя на вересковые пустоши, над которыми серые клочья тянущихся к югу туч сеяли дождь.

— Надо было тебе лететь, — нарушил молчание Йерикка. — Отсюда подальше. Остался бы Резан.

— А у него нет девчонки?

— Ты вот о чем… — Йерикка потер висок костяшками пальцев. И ничего не сказал. А Олег, улыбнувшись вдруг, прочел:

Тяжелый случай — но счастливый!А мог бы и несчастным стать!Как сладко с девочкой красивойО светлом будущем мечтать!Какой кошмар — вдыхая запахЕе неполных двадцати,Идти туда, на юго-запад,И целоваться по пути!Жизнь безнадежно исковеркав,Вздохнуть — и сразу все забыть,Зайти за маленькую церковьИ честно душу загубить!Под этой низкой серой тучей,За этой каменной стенойСпаси меня, счастливый случай,От тягомотины земной!

— Звенислав Гордятич. — слегка удивленно определил Йерикка. — А откуда?..

— В Рысьем Логове книжка попалась, не у тебя. И запомнилось сразу, к месту пришлось… Только я не понял, при чем тут юго-запад?

— Во время восстания он воевал в части, которая двигалась вдоль Змеевых гор, а

они поворачивают на юго-запад… Крепкий ты все-таки парень, Вольг.

— Гены, — усмехнулся Олег. Йерикка поправил:

— Закваска, так у нас говорят. И она у тебя и впрямь хорошая, лучше не бывает. Я смотрю — ломишь ты, как хороший тяжеловоз, вровень с лучшими из наших, не поверить, что городской.

— Так ведь и ты городской, — напомнил Олег. Йерикка неопределенно протянул:

— А-а-а… ну, я — другое дело, не обо мне разговор… А тебе и деревья тогда, на ярмарке, сразу откликнулись, и чутье у тебя, как у волка, не всякий наш таким может похвастаться, и домовой по тебе плакал, хоть ты и не хозяин в доме…

— Я про домового не рассказывал, — искоса посмотрел на друга Олег. Йерикка возразил:

— Рассказывал, когда без сознания у бабы Стеши лежал.

— Не рассказывал, — уверенно повторил Олег, и Йерикка легко согласился:

— Не рассказывал, да. Но ведь плакал?

— Плакал, — вздохнул Олег. Спросил: — А что это значит? Что я не вернусь, да, Эрик? Только быстро и честно.

— Да, — кивнул Йерикка. — Нелюди чуют это… Но это во-первых не значит, что ты погибнешь. А во-вторых… есть люди, которые возвращались. О них поют былины, а через века — складывают басни.

— Ну, я-то не из таких, — засмеялся Олег. — Мне бы вот с девятым классом что-нибудь решить…

— Это неизвестно — из таких или не из таких, — возразил Йерикка. — Я, кстати, сразу почуял, что с тобой что-то не так, едва ты взял оружие Ленко. Олег смущенно пожал плечами, отворачиваясь. И завопил:

— Летит! Летит!

Вельбот и правда приближался, появился и делался все громче его звук. Мальчишки застыли в напряженном, мучительном ожидании, глядя, как машина снижается, выбрасывая разлапистые полозья и тускло мерцая стеклом с дырками. В левом борту мягко открылась дверца, и ребята, бросившись вперед, полезли в кабину. Яромир уступил место Йерикке и выдохнул:

— Йоххх… Тяжко.

Йерикка плюхнулся в мягкое кресло, Яромир опустился в соседнее. Олег остался стоять, пригнувшись, придерживаясь руками за обе спинки и с любопытством озираясь по сторонам. Комфортабельная, теплая кабина вельбота неуловимо напоминала кабину вертолета, самолета и автомобиля вместе взятую. Приборов было неожиданно немного, перед креслом пилота торчал удобный и небольшой, похожий на джойстик, штурвал. Перед вторым креслом выступал из шарнира казенник ливневого пулемета — тоже мягких форм, сглаженный, выгнутый под ладони, непохожий на угловатую грозность земного оружия.