Читаем без скачивания Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский

— Так, значит, ты все-таки обзавелся домом?

— Как тебе сказать. Я туда возвращаюсь, — поправился Рункель. — Ты же знаешь, я непоседа. Но это очень красивый и приятный мир. Я там отдыхаю.

— Ты покажешь мне его?

— Конечно, но провести я туда тебя смогу, только если ты сам захочешь. Дело в том, что время там течет в сто раз быстрее, чем в твоем мире. После нашего расставания для тебя прошло десять лет, для меня три года. Притом год я провел в одной карельской пещере, сразу после «смерти».

— Значит ты научился ходить по мирам. Как ты это делаешь?

— Точно так же, как это сделал ты, когда попал в наш мир из этого, только сознательно. Я просто хочу и иду.

— Давно ты этому научился?

— Сразу после смерти. — Рункель ухмыльнулся. — Когда я понял, что меня отравили, мне сразу захотелось пожить еще.

— Расскажи, как ты спасся, — попросил Артем.

— Да мне и спасаться-то не приходилось, — неохотно ответил Рункель. — Ты вот сейчас занимаешься йогой и знаешь, как можно управлять своим телом в целом и каждым органом в частности. Только тебе все времени не хватает. Ты у нас большой государственный человек. А я вот после первой своей миссии целенаправленно занялся этой практикой недалеко от тех мест, где ты сейчас живешь, и занимался только этим. Нищенствовал и учился девять лет.

— Ты нищенствовал? — удивился Артем.

— А почему тебя это так удивляет? — не менее удивился Генрих. — Чем нищенство хуже богатства, если это положение тебя устраивает? Я тогда занимался одним, это было для меня главное, и у меня не было времени для зарабатывания денег. Нищенство, друг мой, тоже опыт небесполезный. Во-первых, только так учишься по достоинству ценить богатство, а потом, оно позволяет на многое взглянуть иными глазами. Главное только, потом не привязаться к нему, как некоторые привязываются к богатству.

— Интересно, — улыбнулся Артем, — надо будет попробовать.

— Тебе уже не надо, — махнул рукой Генрих, — ты это прошел. Поэтому я и говорю с тобой.

— Погоди, так, значит, тогда, на приеме у князя, ты просто сыграл смерть?

— Не совсем. Для того чтобы нейтрализовать яд, мне действительно пришлось впасть в транс на час. Потом я дождался, пока мое тело положат в часовню, усыпил часовых, прижав им артерии, как учил тебя, и ушел.

— Ты ушел в другой мир?

— Вначале да. Но скоро вернулся и затворился в лесу. Мне надо было о многом подумать в одиночестве, а миры, в которые я выходил тогда… они все были такие шумные…

— Почему ты сразу не связался со мной?

— Извини, Артем, я немного виноват перед тобой. Но тогда, когда я понял, что отравлен, я одновременно понял много очень важных вещей, которые в конечном итоге привели меня сюда. Мне надо было побыть одному. Тебе тоже был полезен этот опыт. Ты понял тогда, что все, что имеет форму, преходяще и может быть утеряно в любую минуту.

— Очень жестокий урок, Генрих.

— Очевидно, ты просто не усвоил материал на других, более мягких уроках, — пожал плечами Рункель.

— Хорошо, — сказал Артем, — но сейчас ты решил найти меня. Зачем?

— Меня просто заинтересовало, почему ты так долго не идешь ко мне.

— Идти к тебе? — Артем опешил. — Как?

— Да очень просто. Ты же видел, сразу за кустами роз.

— Ты смеешься надо мной.

— Ничуть. Ты уже готов ко многому, и только твоя уверенность, что у тебя это не получится, держит тебя. — Генрих взглянул Артему в глаза.

Артема вдруг охватила непонятная веселость.

— А ну пошли, — крикнул он, ухватил Генриха за руку и потащил.

Через пару шагов они оказались в Древнем Риме на форуме. Со ступенек какой-то пожилой человек что-то говорил, а толпа внимательно его слушала.

— А, предпоследняя речь Цицерона, молодец, Артем, — похвалил Генрих. — Что еще?

Артем рванул, и они оказались на вершине скалы. Было прохладно, ветер трепал их одежды, а под ногами скрипел снег. Под ними через перевал проходила закованная в железо армия.

— Переход Ганнибала через Альпы, но, может, пойдем куда-нибудь, где потеплее, — улыбнулся Рункель и изобразил, как будто ему действительно холодно.

Они сделали шаг, и под их ногами захрустел прибрежный песок. Слева от них густой стеной к пляжу подступали пальмы, а справа три корабля стояли на якорях, и от них уже отваливали шлюпки.

— Высадка Колумба в Сантьяго-де-Куба, у тебя хороший вкус, — произнес Генрих. — Пойдем дальше?

Артем кивнул и сделал шаг вперед. Под их ногами зеленела болотистая травка. Рядом пробегало асфальтовое шоссе с выбоинами, на противоположной стороне стояла автобусная остановка, а за ней ларек. За ларьком угадывалось садоводство. На скамейке сидели мужик в майке, тренировочных штанах и кедах и женщина неопределенного возраста со спитым лицом. Они передавали друг другу бутылку пива «Степан Разин» и отхлебывали из нее по очереди. К скамейке шел мужик в кирзовых сапогах, промасленных штанах и необычайно грязной рубахе.

— Эй, Валька, — загундосил мужик, — ты мне когда десятку отдашь?

— Да пошел ты, — злобно отозвался мужик в кедах.

— Ах ты, сука, — рявкнул мужик в сапогах, налетая на обидчика и хватая его за майку.

— Пидор вонючий, — взвыл мужик в кедах, нанося удар в глаз нападающему.

— Ой, люди, помогите, убивают, — заголосила женщина.

— О, черт, — произнес Артем, обхватывая голову руками и садясь на траву.

— Ничего, бывает, — ласково потрепал его по загривку, как маленького, Генрих. Артем поднял глаза и увидел, что они снова в саду Генриха, у ротонды с фонтаном. Генрих продолжал его успокаивать: — Ты нашел тот мир, из которого пришел. Ну что делать, если нам встретилась такая сцена? Ты думаешь, в Древнем Риме не было пьяниц, карфагенские солдаты никого не насиловали, а команды Колумба состояли сплошь из отважных моряков, ищущих открытий? Им деньги нужны были, Артем, а кое-кто и от виселицы бежал. Заслуженной, между прочим. Просто о тех временах у тебя по книгам создалось романтическое представление, а в свой мир ты меня привел в такой, каким запомнил. Или, вернее, в то, что тебе врезалось в память глубже всего.

— Генрих, нам этого не остановить, — сказал Артем, глядя на него снизу вверх. — Что бы мы ни делали, давали бы им мудрых правителей, ставили бы жестоких, подчиняли бы их странам соседей, помогали бы их соседям оккупировать их, здесь мы ничего не изменим.

— Вот поэтому я ушел из этого, — мягко улыбнулся Генрих. — Хотя то, что совсем сделать ничего нельзя, я бы не сказал. Вода камень точит. Да и потом, не все же такие. Эти просто в глаза бросаются.

— Те, которые не бросаются, тоже хороши, — криво усмехнулся Артем.

— Но и ты и я выросли именно среди таких, сплавляющихся по течению. И сами были в свое время хороши. Вспомни, как ты мечтал о своем «гольфе». И потом, разве не приятно тебе будет вывести тех, кто готов, вот на эту поляну?

— Генрих, незадолго до твоего появления я принял решение уйти. Я устал от того, что люди вокруг меня гибнут. Плохие, хорошие, никакие. Какую бы миссию я ни исполнял, вокруг реками льется кровь.

— Они сами приходят к этому, Артем. Никто не тянет их насильно в политику. Мы тоже пришли в это добровольно. Нас спасает то, что лично для себя мы ничего от этих интриг не хотим. А они стремятся к богатству и власти и нарываются на удар, потому что ослеплены золотом и не видят опасностей. Только и всего. Но мы можем действовать и не залезая в эту кашу.

— А мы можем?

— Конечно. Мы можем привести сюда многих. Надо только не тянуть за уши тех, кто не хочет. Да и потом, людям надо объяснить, что темные времена не вечны. Наступит время без войн, бедности и болезней.

— Наступит? — поднял брови Артем.

— Наступит, Игемон, — усмехнулся Рункель, похоже, цитируя Булгакова. Действительно мистический роман. — И мы можем это время приблизить.

— Но как?

— Есть много путей. Один их тех, по которому идешь сейчас ты и раньше шел я. Есть другие. Ты снова можешь выбирать.

— Выбирать между чем и чем?

— Для начала выбери, в каком мире ты будешь жить. Ты теперь можешь пройти в любой из миров. Если ты пойдешь в мой мир, то тебе даже не потребуется обеспечивать себя хлебом насущным. Вот, взгляни.

Барон подвел Артема к фонтану в ротонде. Фонтан вдруг перестал бить, вода быстро успокоилась, потом на ней появилась картина прекрасного города с садами и парками. Ее сменили другие: леса и горы, океан и парк… Тот самый парк с беседками, ручейками и мостиками, который видел Артем в давишнем сне.

— Это может стать твоим домом. Сводить тебя туда я не могу. Это близко, тоже за кустами роз, — улыбнулся Рункель, — но если мы пробудем там хотя бы час, твоя несчастная супруга будет вынуждена ждать четыре дня. Забирай жену, детей. Там вас ждет приятная жизнь, хорошие люди, прекрасный климат. Но работать все равно стоит. Во-первых, надо же как-то развлекаться. Во-вторых, без работы и нового опыта человек деградирует. Любой, даже бог.