Читаем без скачивания Страсти по власти: от Ленина до Путина - Михаил Пазин

Председатель Государственной думы М. Родзянко расценил поступок Кирилла так: «Прибытие члена Императорского Дома с красным бантом на груди во главе вверенной его командованию части войск знаменовало собой явное нарушение присяги Государю Императору и означало полное разложение существующего государственного строя не только в умах общества, но даже среди членов Царствующего Дома». Как видим, даже такой ярый демократ, как Родзянко, расценил поступок Кирилла как предательство.

Однако это еще не все выкрутасы Кирилла. Он дал новой власти следующую расписку: «Относительно прав наших, и в частности и моего на престолонаследие, я, горячо любя свою Родину, всецело присоединяюсь к мыслям, которые высказаны в акте отказа Великого князя Михаила Александровича». Напомним, что Михаил Александрович, младший брат царя, в пользу которого отрекся Николай II, предоставил Учредительному собранию решать, какой способ правления годится для России – республика или монархия. Значит, и Кирилл надеялся на что-то. Запомним этот факт.

Еще до своего знаменитого похода в Думу Кирилл разослал командирам частей Царскосельского гарнизона (а Гвардейский экипаж охранял Царское Село) записки следующего содержания: «Я и вверенный мне Гвардейский Экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам. Свиты Его Величества Контр-адмирал Кирилл». Какой к черту «Свиты Его Величества», ведь он этому самому «Величеству» изменил! И все это делал не какой-нибудь экзальтированный юноша, увлекшийся революционными идеями, а вполне взрослый 41-летний человек! Вероятно, он пытался таким образом выслужиться перед новыми властями, чтобы получить кое-какие преференции – а вдруг трон достанется ему!

Позже сторонники Кирилла пытались опровергнуть все, что может дискредитировать великого князя. И красного банта, мол, не было у него на груди (как вариант – его перепутали с одним из иностранных орденов). И алое знамя он не вывешивал над своим дворцом. И интервью он никогда не давал, а все наврали газетчики (ну прямо как сейчас: чуть что, сразу наш брат журналист виноват). Сам же Кирилл в своих эмигрантских воспоминаниях объяснил свой приход в Думу желанием спасти свое подразделение от разложения и попыткой сохранить монархию.

«Сохранить монархию»… Но как? Так, как решил брат царя, великий князь Михаил, уполномочивший Учредительное собрание решить этот вопрос? Но депутаты могли проголосовать и против монархии! И все к тому шло: не дожидаясь решения Учредительного собрания о способе правления, Временное правительство, не имея на это права, 1 сентября 1917 года объявило Россию республикой! Довольно странный способ для «сохранения монархии» выбрал Кирилл…

Страсти по поводу красного банта не утихли до сих пор. Был бант или не было – не суть важно. Важно то, что еще до официального отречения царя – 2 марта – он 1 марта изменил воинской присяге и великокняжеской клятве (все юноши Дома Романовых в 20 лет давали клятву императору; принес ее и Кирилл). Таким образом, он совершил клятвопреступление. Первый раз он нарушил слово, данное царю в 1905 году, – не жениться на Виктории, а второй раз – в феврале 1917 года. Воистину, единожды предавший может предать и во второй раз.

Многие люди в тогдашней эмиграции и в России считали, что своими действиями Кирилл как раз и способствовал падению монархии. У императрицы Александры Федоровны на этот счет не было никаких сомнений. Третьего марта 1917 года она писала мужу: «В городе муж Даки (Даки – это домашнее прозвище Виктории-Мелиты) отвратительно себя ведет, хоть и притворяется, будто старается для монарха и родины…» Да для себя он старался, для себя, любимого!

Оставим на время всю эту «Кириллиаду» и немного поразмышляем о судьбах монархии в России после отречения Николая II. Можно ли было ее сохранить? Прежде всего отметим, что не один Кирилл принес присягу Временному правительству. Так же поступили и великий князь Дмитрий Константинович со своими племянниками Гавриилом и Игорем Константиновичами, и великий князь Павел Александрович. И вообще, многие Романовы говорили о том, что поддерживают новый строй. Даже Елизавета Федоровна, вдова убитого эсерами великого князя Сергея, заявила о своей лояльности Временному правительству (в составе которого как и раз и были эсеры). Через несколько дней после буффонадного визита Кирилла в Таврический дворец туда же пришел великий князь Николай Михайлович, а потом зачем-то приехала великая княгиня Елизавета Маврикиевна. Так что монархическая идея изжила себя, и это понимали не только простые обыватели России, но и родственники царя. Заметим, что ветер перемен коснулся не одной России. В следующем, 1918 году, рухнула Германская и Австро-Венгерская монархии, а чуть позже – и Оттоманская. Отсюда вывод: Кирилл физически не мог спасти монархию в России, хотел он этого или не хотел.

Пойдем дальше. В советских учебниках истории писали, что Белое движение собралось реставрировать монархию со всеми вытекающими отсюда последствиями. А красные, мол, воевали против этого. Все это неправда. Все вожди Белой армии: Корнилов, Деникин, Колчак, Врангель, Юденич и иже с ними – были ставленниками Временного правительства и сражались за идеи буржуазного переустройства России, а не реставрации монархии в ней. Николай II был уже никому не нужен и не интересен. Не зря же на выручку заточенному в Екатеринбурге царю помчался только один поручик Соловьев (из всего многотысячного офицерского корпуса!), да и тот был зятем Распутина. Когда брат Кирилла – великий князь Андрей Владимирович (кстати, единственный из представителей Дома Романовых, попытавшийся принять участие в Белом движении) пришел к Деникину, тот заявил, что в его услугах не нуждаются. И вообще, по свидетельству еще одного белого генерала, Африкана Богаевского, монархические кружки в Белой армии существовали… подпольно! Так что до сохранения монархии на Руси и дела никому не было. Цари надоели русскому народу хуже горькой редьки.

Таким образом, Кирилл, в общем-то неглупый человек, врал, когда говорил, что пытался спасти монархию. Спасти ее уже было невозможно. И говорил он это тогда, когда оказался в эмиграции, а пока ему приходилось уносить ноги из «свободной» России.

Понимая, что здесь ему делать нечего, 8 марта 1917 года он подал в отставку, а в мае и вовсе покинул Россию, перебравшись в Финляндию.

Великий князь Александр Михайлович слышал в эмиграции от Кирилла фантастический рассказ о том, как он, с двумя девочками-дочерьми, неся на руках беременную жену Мелиту, шел по льду Финского залива, а за ним гнались большевистские разъезды. Все это ничего общего с действительностью не имеет. Во-первых, никаких большевиков, которые якобы гнались за ними по пятам в мае 1917 года, не было по определению. Во-вторых, Финский залив вскрывается ото льда в апреле, так что он никак не мог бежать в Финляндию по льду оного. А в-третьих, Кирилл Владимирович по личному разрешению Керенского совершенно свободно выехал в Финляндию в комфортабельном вагоне-салоне с двумя дочерьми, прихватив с собой драгоценности семьи и нагрузив несколько товарных вагонов багажа. Свою беременную жену он, кстати, оставил в революционном Петрограде, и она присоединилась к Кириллу уже позже. Отправку Кирилла в Финляндию обеспечивал специально назначенный для этого правительственный чиновник. Видно, Керенский не забыл, какую услугу Временному правительству оказал Кирилл своим приходом в Думу.

Еще более странная история приключилась с братьями Кирилла – великими князьями Борисом и Андреем, а также с их матерью Михенью. Мария Павловна в феврале 1917 года уехала на лечение в Кисловодск, обещая вернуться, «когда все закончится». Дворцовый комендант генерал-майор Воейков писал: «В этот самый (22 февраля) и ближайшие дни многие дамы высшего общества, строго судившие в своих салонах царскую чету и членов правительства, стали усиленно выезжать на Кавказ, напоминая крыс, бегущих с корабля перед его гибелью». События февраля-марта 1917 года она пережила в Кисловодске вместе со своими сыновьями. Временное правительство их не трогало, и только после того, как случился Октябрьский переворот, их положение стало угрожающим.

Вот как описывал со слов Бориса и Андрея их побег от большевиков великий князь Александр Михайлович. «Его (Кирилла) два брата, великие князья Борис и Андрей Владимировичи, обязаны спасением своих жизней поразительному совпадению, к которому, если бы его описал романист, читатель отнесся бы с недоверием. Командир большевистского отряда, которому было приказано расстрелять этих двух великих князей, оказался бывшим художником, который провел несколько лет жизни в Париже в тяжелой борьбе за существование, тщетно надеясь найти покупателя для своих картин. За год до войны великий князь Борис Владимирович, прогуливаясь по Латинскому кварталу, наткнулся на выставку художественно нарисованных подушек. Они понравились ему своей оригинальностью, и он приобрел их значительное количество. Вот и все. Большевистский комиссар не мог убить человека, который оценил его искусство. Он посадил обоих великих князей в автомобиль со значком коммунистической партии и повез их в район белых армий». Александр Михайлович не доверял рассказам братьев-врунов, не поверим в их россказни и мы. На самом деле при приближении Красной Армии они с матерью укрылись в горном ауле Конова. Братьев и мать спасло наступление белых. В 1919 году Борис отделился от семьи и уехал в Анапу, откуда вместе со своей любовницей уплыл за рубеж. Андрей же с Михенью находились в России аж до 1920 года, ожидая, когда белые войска захватят Москву и Питер. Как известно, этого не произошло, и с последним пароходом они эвакуировались из Новороссийска во Францию, где в том же году великая княгиня Мария Павловна, честолюбивая Михень, и скончалась.