Читаем без скачивания Звездный удар - Майкл Гир

За его пограничным наблюдательным постом затаились закамуфлированные танки, экипажи грелись возле костров. Пехота окопалась чуть дальше. Генералы беспокоились о том, что русские могут попытаться пересечь Хейлонг Янг. Если они это сделают, советская техника сможет подобраться к Владивостоку с другой стороны.

Хяо покачал головой.

— Они слишком долго смотрели на луну. Русские не такие тупицы. Стоит им пересечь реку, и Китай вступит в войну. Даже русские должны это понимать.

Низкое гудение послышалось с севера, и он взглянул вверх, на плотные облака. Этот гул ни с чем нельзя спутать: реактивные самолеты. Американские или советские? Они знают, где проходит граница. И все-таки они не остановились. Они продолжали полет.

— Кажется, что-то затевается. — Лим покачал головой и похлопал замерзшими руками по тяжелой шинели. Он тут едва не замерз до смерти, а его мать и отец сейчас бредут по рисовому полю по колено в теплой воде, меся ступнями черную жижу.

За его спиной что-то захлопало — снаряды посыпались на землю, донесся грохот разрывов. Он знал, что ничего не увидит, но все же оглянулся. Скелеты обнаженных деревьев, серый туман, больше ничего.

Когда он опять бросил взгляд на реку, он услышал знакомые звуки. Он поднял бинокль и увидел, что серая брезентовая махина на советском берегу пришла в движение. В тишине был ясно различим рокот моторов.

Его сердце забилось, он взял радиопередатчик и попробовал включить его. Огоньки не зажигались. Он стянул перчатки, снова подул на пальцы и ногтем поддел заднюю крышку рации. Батарейки замерзли. В отдалении заработала артиллерия, в холодном воздухе засвистели снаряды.

Он посмотрел на советский берег; они сдернули тент, рев моторов стал громче — теперь они больше не нуждались в камуфляже.

— Понтонный мост!

Он судорожно зачистил контакты и поставил батарейки на место. Замигали огоньки, рация заработала.

— Докладывает двадцать седьмой наблюдательный пост. На другой стороне…

Пуля ударила его в плечо, раздался странный хлюпающий звук. Казалось, земля встала на дыбы, встречая его, голова отчаянно закружилась. Он почти не почувствовал толчка. Очнувшись, он зажмурился — возле щеки был снег. Вся левая сторона тела онемела, болела, как от укуса осы.

Он попытался приподняться и упал на спину. На груди его расползалось красное пятно.

— Что? Что это? — Он лежал неподвижно и слушал рев двигателей и хлопки взрывов. Послышались голоса. Он снова попытался пошевелиться, стало жутко холодно: силы покинули его. Из тумана появились двое солдат, подошли к нему и отбросили в сторону забытое им оружие. Один из русских приставил дуло к его лбу. Он закричал.

Устинов начал отчаянный обходной маневр, чтобы вернуть Владивосток. Китай вступил в войну.

— Входи, Виктор. — Шейла смотрела, как он входит в комнату, и заметила в его глазах любопытство. Улыбка, осветившая лицо, выдала ее волнение. Она встала. Он, как всегда, пробудил в ней какое-то странное предчувствие.

— Ты просила аккумуляторы? — спросил Стукалов.

— Да. Толстяк уже выполнил мою просьбу?

Виктор почесал в затылке и посмотрел на нее неуверенным взглядом.

— Появилась еще одна комната. Небольшая каморка рядом с орудийным отсеком. Полная аккумуляторов.

— Магия, — отозвалась Шейла. — Чашку чая?

— Нет, спасибо, а вот аккумуляторы, ты что, хочешь…

— Попозже, Виктор.

Он взглянул на нее, пряча хитрую улыбку.

— Ты вроде бы была очень занята. Я не хочу отнимать у тебя время.

— Пожалуйста, присядь. — Шейла помассировала шею. — Мне кажется, я уже схожу с ума. Кажется, время остановилось. Я часами планирую, планирую. Как только я изобрету план сражения, я отправлюсь опробовать его на тренажере с помощью топографии. Как только я усовершенствую его, мы соберемся посовещаться. Мы разработаем детали, и я скажу тебе, в чем будет твоя задача. Завтра мы проведем учения с войсками. И так без конца.

— У тебя такой вид, будто ты не высыпаешься.

Она улыбнулась в ответ на его заботу.

— Неужели это так заметно?

Он кивнул:

— Да. Мне очень не нравится твой несчастный вид. Я могу чем-нибудь помочь?

— Ты уже помогаешь, — тихо проговорила Шейла и подумала: “Не слишком ли странно это прозвучало?” — Мне чертовски приятно услышать человеческий голос. О боже, я бы все отдала за то, чтобы оказаться в своей квартире и почесать за ушами своего кота. Бедный Типс, представляю, что он сейчас делает.

— У тебя хорошая квартира?

— Ну, конечно, это не Букингемский дворец. Просто трехкомнатная квартира. Самое уютное место в ней — около окна. Я поставила свой стол так, чтобы, попивая чаек, наблюдать, как над парком поднимается солнце. Типс залезает ко мне на колени, и вся одежда покрывается его шерстью. Иногда он даже умудряется продрать ткань когтями или сломать терминал.

— А друзья? Ты часто выходишь из дому?

Она улыбнулась при мысли об этом.

— Нет, Виктор. Почему-то у меня никогда не хватало времени.

Он сжал губы, нахмурившись.

— Это странно. Ты привлекательная женщина. Я думал, что на досуге ты окружена интересными мужчинами, смеющимися женщинами, часто ходишь в театр и тому подобное.

Она надула щеки и шумно выдохнула.

— Для меня такие вещи довольно опасны. Особенно мужчины. Работа в “МИ-6” не располагает к активной общественной жизни. А ты?

Он отвел взгляд, на губах его появилась смешливая улыбка.

— Не знаю, что и сказать. После того как я покинул дом, я всегда жил в казармах. По сравнению с западным человеком я, наверное, какой-то социальный урод.

В ее голосе прозвучала тоска:

— Дело не в том, чем ты занимался. Такое происходит повсюду — мы являемся продуктом созданной нами самими системы. Интересно, почему? Мне бы хотелось обвинить в этом политиков, но, находясь здесь, далеко от них, я вижу, что причина лежит в каждом из нас. Чем больше я оглядываюсь назад, уже зная, что мы окажемся здесь, на корабле пришельцев, тем больше убеждаюсь в том, что Ахимса правы. Мы ненормальные, Виктор.

Он уперся подбородком в ладонь.

— Разве? Может быть, подобный путь проходит вся вселенная?

Она задумалась, подыскивая ответ.

— Не знаю. Может быть, это необоснованные выводы: мы так привыкли к мифу о своей правоте.

Он показал на разбросанные повсюду бумаги:

— Новые тактические перестановки?

— Сведения о Пашти. Изучаю врага. Эти циклы, — Шейла подняла бумаги, испытывая к нему благодарные чувства, он хорошо понимал ее, — эти циклы наступают каждые семьсот шестьдесят лет. Их планета находится на далекой эллиптической орбите вокруг их солнца, Скаха, звезды типа Ф, содержащей высокий процент железа и кальция. В перигелии их планета, Скатаак, становится отвратительно горячим местечком. И тогда они мигрируют к полюсам. Всю свою жизнь они находятся в движении, в перигелии двигаясь к полюсам, а в афелии перетаскивая своих самок к экватору, спасаясь от смертельного холода. Такой эффект вызывал тектоническую активность, инициированную перепадом температур. Породообразование, извержения вулканов, атмосферные эффекты постепенно улучшали климат.

Виктор сцепил пальцы, глядя на голографическую модель системы Пашти, вызванную его головным обручем.

— Как же могла развиваться цивилизация, если народ постоянно кочевал?

— Да, это было проблематично. Пашти вполне могли сохранить информацию, так чтобы оставшиеся после циклов в живых правящие самцы и их подчиненные собрали ее по крупицам; но они не успевали пополнить население, способное выжить во время смертельного холода в афелии и убийственной жары в перигелии. Им не хватало особей для эксплуатации ресурсов, которые позволили бы им изменить окружающую среду. Тогда-то их и пожалели Ахимса и дали им возможность вырваться в космос.

Виктор кивнул, обдумывая услышанное.

— А почему эти циклы так важны?

Шейла тряхнула головой и налила себе еще одну чашку чая.

— Кажется, в это время они сходят с ума. Это какой-то биологический феномен, время действия которого ограничено. Каждые семьсот шестьдесят лет занимающие господствующее положение самцы начинают накапливать пищу, самок и рабов. Они становятся владельцами определенной территории, такой, которую они могут держать под контролем. В отличие от людей, я имею в виду агрессоров, они могут контролировать только ту территорию, которую в состоянии обеспечить всем необходимым.

— Повтори-ка еще разок, — Виктор наклонился вперед. Она села на краешек стула и поднесла к губам чашку.

— Эта идея нам незнакома. Нам она может показаться дикой. Но лидер — тот, кто запасется большим количеством пищи, соберет самое большое стадо самок, будет иметь большее число последователей, то есть самцов-рабов, тех, кто сами по себе недостаточно сильны, чтобы вступить в состязание. С точки зрения экологии, это имеет огромный смысл. Если будет слишком много владельцев, все будут голодать. Слабые, давая присягу верности, истощают запасы только своего прямого хозяина, таким образом не причиняя хлопот всему обществу.