Читаем без скачивания Новый директор - Герман Матвеев

Хоть девушка и внимательно, как действительно взрослая, слушала Константина Семеновича, он почему-то никак не мог отделаться от чувства, что перед ним всё-таки школьница. Ему казалось, что Катя слушает только из вежливости. Ведь школьники очень не любят, когда им прямо говорят об их воспитании. Особенно старшие классы. Они считают себя достаточно воспитанными, и если педагог плохо скрывает свои намерения, не учитывает это свойство, все его «проповеди» ничего, кроме раздражения, не вызывают. Но Константин Семенович беспокоился напрасно: бывшую его ученицу по-настоящему интересовал разговор.

— Константин Семенович, вы начинаете с организации общешкольного коллектива. Так я понимаю? — спросила Катя.

— Да.

— А как же первичные?

— А вы думаете, что начинать нужно обязательно с первичных коллективов?

— С общешкольным коллективом мне еще не приходилось иметь дело, а с первичным… У меня был неплохой класс…

— Вероятно, и в нашей школе есть несколько хороших коллективов, там, где классом руководят — не знаю, так их и назвать — педагоги, что ли ну, а там, где только преподаватели? А ведь их пока большинство. Преподавать гораздо легче. Вот руководить детским коллективом — это труднее. Начинать, конечно, нужно с общешкольного коллектива. Тем более что у нас есть возможности: завод, фабрика-кухня…

— Сейчас это уже модно! — оживилась Катя. — Даже в нашей школе пытались организовать так называемый производительный комбинат. Назначили директоров, инженеров, конструкторов, бригадиров. Столько шуму было! В газете писали… А в общем, ничего хорошего не получилось.

— А кто шумел? — нахмурившись, спросил Константин Семенович.

— Шумел директор, завуч, кое-кто из учителей.

— Понятно!

— Одна мастерская только и работала: столярная. Правда, они много чего делали…

— А кто руководил — учитель?

— Нет. Нашелся один родитель… пенсионер. Не то чтобы руководил…

— Вот, вот! — «не то чтобы руководил»… А нужен настоящий руководитель! Воспитатель! К сожалению, учителя у нас не подготовлены еще к такой работе. Катюша, а как вы смотрите на то, чтобы организовать хорошую химическую лабораторию? Лабораторию, где можно проводить не только учебные опыты, но и в какой-то степени научно-исследовательскую работу, делать нужные анализы… Если вы действительно тоскуете по самостоятельной творческой работе, давайте к нам в школу. А? Согласны?

Катя задумалась. Нет, она не оставит аспирантуру… Наоборот, работа в школе даже поможет.

— Я с удовольствием, Константин Семенович! — наконец ответила она и как всегда покраснела. — Только нужно посоветоваться с папой. Такая уж у меня привычка… Думаю, что он не будет возражать.

— Неплохая привычка! — похвалил Константин Семенович.

44. Кулинар

— Привез! — объявил Архипыч, появившись в кабинете. — Мастер высшего сорта… Но туша!

— Что за мастер?

— Кулинар! Бычагин из «Нарпита», помните, рекомендовал. Между прочим, сам собирался не сегодня-завтра заглянуть.

— Прекрасно! — обрадовался Константин Семенович. — Давай его сюда. Как зовут?

— Иван Иванович.

— А с Бычагиным нужно крепче связаться. Он много может для нас сделать. Человек, кажется, деловой.

— Фронтовик!

— О своей дочери ничего не говорил?

— Сказывал, что вы обещали принять.

— Всё правильно! Ну, зови кулинара.

— Не напугайтесь…

Предупреждение Архипыча имело основание. Иван Иванович оказался невысокого роста, но в ширину таких необъятных размеров, что в первый момент действительно мог испугать. Глыба, а не человек! Если бы скульптор вылепил такого из глины, его бы обвинили в абстракционизме или в том, что он работает в манере наивного, детского творчества. Бритая круглая голова с маленьким носиком и узкими глазами не имела шеи, а сидела прямо на плечах, как у снеговика. Пухлые руки, короткие толстые ноги. Самым странным в этой фигуре было то, что полнота распределялась равномерно по всему телу. Даже живот особенно не выпирал.

— Вот, Константин Семенович… Великий мастер поварского дела. Кулинар на все руки!

От такой характеристики на лице Ивана Ивановича появилась довольная улыбка, и Константин Семенович невольно вспомнил изображение луны на рисунках своей дочери.

— Очень рад! — сказал он, протягивая руку. — В школе и должны работать только первоклассные мастера. Садитесь, Иван Иванович!

Толстяк оглянулся, увидел стул и, пошатав его за спинку, передвинул к столу.

— Как бы не сломать, — застенчиво пояснил он высоким тенорком. Стул заскрипел, но выдержал.

— Вы работаете где-нибудь? — спросил Константин Семенович.

— Теперь нет. На пенсию ушел.

— Сколько же вам лет?

— Шестьдесят четыре.

— Вот уж не сказал бы! — удивился Константин Семенович. — Вам и пятьдесят не дать.

— Могу открыть секрет, — всё с той же застенчивой улыбкой сказал толстяк. — Дело в нервах. Не придавайте большого значения мелочам жизни, и вы, сохранитесь.

— Что ж… спорить не буду, — согласился Константин Семенович. — У вас большая семья, Иван Иванович?

— Теперь мы вдвоем с женой. Дети живут своей жизнью.

— Вам говорил Андрей Архипыч, что мы задумали?

Толстяк всем корпусом повернулся к Архипычу и, убедившись, что он тут, усмехнулся:

— Говорил. Только я думаю, что он маленько прибавил. Николай Афанасьевич Бычагин тоже фантазировал… Но я сомневаюсь. Одно дело кое-чему научить детей… Чтобы они имели представление, чтобы не считали, что булки на деревьях растут, — это я понимаю… А вот начать производство…

— Правильно вам говорили, — подтвердил Константин Семенович.

— Да? Значит, всё-таки производство? — переспросил Иван Иванович. — А зачем?

— Чтобы дать о чем-то представление, Иван Иванович, достаточно одной-двух экскурсий на хлебозавод. А мы хотим не только учить детей, но и воспитывать. И главным образом — воспитывать. Видеть и знать мало, Иван Иванович. Нужно, чтобы дети понимали и умели. Нужно дать им навыки и привычки. — Константин Семенович подумал и прибавил: — А кроме того, нам нужны и прибыли. Деньги, заработанные своими руками, хорошая штука, влияют на сознание… Как вы считаете?

— Безусловно влияют, но по-разному…

— Тоже верно. От вас и будет зависеть, чтобы влияние было в нужном направлении. Так?

— Безусловно. Но сейчас я вам ничего определенного сказать не могу, товарищ директор. Нужно посмотреть…

— Помещение?

— И помещение… и вообще возможности. Производство производству рознь. Николай Афанасьевич обещал всячески помочь. Он человек слова. А кроме того, тут вопрос особый. Вопрос, так сказать, самолюбия. Дело в том, что у нас много внимания уделяют металлистам, шахтерам, транспортникам. А нарпитовцы, торговые работники — вообще… на десятом месте. Это, прямо скажем, — обидно. Вот почему ваша идея по душе пришлась Николаю Афанасьевичу. Мы можем на него рассчитывать. А дело нелегкое… Производство сейчас требует механизации. Не вручную же детям тесто месить. Силенки не хватит. Стало быть…

— Очень рад, что вы так думаете, Иван Иванович. С моей стороны никаких помех не будет. Организуем хорошее производство — ну, скажем, такое, как при коммунизме!

— Вон вы куда! — засмеялся толстяк. — Не рано ли? Да и вообще… Я не знаю, какое оно будет при коммунизме.

— Самое совершенное?

— Раньше некоторые болтали, что при коммунизме люди таблетками должны питаться, — подал голос молчавший до сих пор Архипыч. — Проглотил одну таблетку — и неделю сыт. Я думаю, что такая фантазия от худосочия в мозгах. Если ты, Иван, не знаешь, как будет при коммунизме, то спрашивай меня. Я знаю.

— Вот и отлично! Так и решили! — с удовольствием выслушав Архипыча, заключил беседу о коммунизме Константин Семенович. — У меня к вам, Иван Иванович, только одна просьба… или даже требование: делать всё должны дети. Решительно всё! От самой черной работы до самой тонкой. Учите их, помогайте, советуйте, но не опекайте. Фабрика-кухня нужна не столько для обслуживания ребят, сколько для обслуживания ее ребятами. Они хозяева!.. Посмотрите, какую они уже проделали работу: пыльный и грязный склад вычистили до блеска и очень этим гордятся. Я очень рассчитываю на вас как… ну как на воспитателя! Придут матери. Разные матери… без родителей не обойтись… И некоторые из них могут перехватить инициативу и освободить детей от непосильной, по их мнению, работы. Так вот, надо, чтобы этого не случилось.

— Не только матери. Среди учителей тоже такие нянечки есть, — вмешался Архипыч.

— Когда вы рассчитываете пустить производство? — спросил толстяк.

— К первому сентября.

Константин Семенович ждал возражений, но Иван Иванович только покачал головой и начал задавать вопросы: