Читаем без скачивания Схрон - Василий Головачев

– Этот термин выдумали писатели, сочинявшие ситуации с пересечением времен.

– Это у вас его выдумали писатели, в вашей Ветви, у нас же хроноклазм сугубо научный термин и означает нарушение связности времени и пространства.

– Откуда вы… – начал Полуянов, внутренне напрягаясь.

– Откуда я знаю, что вы из другой Ветви? Знаю, коллега. Не пугайтесь, ничего сверхъестественного, я тоже умею анализировать факты, не укладывающиеся в стройное здание общепринятого мнения. Идемте, нам надо поспешить. Никто не знает, даже я, каков темп времени в этом месте. Рискуем опоздать.

– Не пойду, – заупрямился Полуянов, – пока не скажете, куда, на встречу с кем мы рискуем опоздать.

– Могу сказать одно: ожидающие нас не являются «хронохирургами» или их слугами. Мало того, ваших друзей ведут в том же направлении, и с ними вы встретитесь тоже. Этого достаточно?

Федор помолчал, размышляя о странном доверии, которое он сейчас испытывал к Маричу, и с неохотой кивнул.

– Честно говоря, звучит не очень убедительно, но, похоже, у меня нет выбора.

Коридор-тюрьма вскоре закончился, уткнувшись в глухую каменную стену с узором пластов разных пород. Пройти дальше не удалось. Стена казалась настоящей со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Странно, – протянул инженер, колупнув кинжалом один из пластов, похожий на мрамор. – Пересечение явно произошло недавно, и, судя по всему, происходит неуклонное вырождение континуума.

– Что это значит?

– Наш «перекресток пространств» упрощается, скатывается в трехмерье, иными словами, вырождается, понимаете? Скоро из многомерного объекта он станет трехмерным, глыбой камня или металла, например. Хотя возможен и провал ниже, в двумерный, а то и одномерный объект.

– Возвращаемся? – после паузы спросил Полуянов. – Или применим «глюк»?

– Что же вы молчали, что у вас есть «глюк»? Когда вам успели его передать? Мы же выходили вместе.

– Меня контролировал лично Ромашин.

– Тогда понятно. Жив, значит, комиссар. Я так и думал. Что ж, попытайтесь пробить дырку в стене. Может быть, это всего лишь перемычка.

Они отступили на два десятка шагов, и Федор дал по стене очередь из «глюка».

Вспыхнуло тусклое прозрачное пламя, приглушенное облаком сизого дыма. Пол коридора зашатался, пошел трещинами, стал проваливаться куда-то, словно под ним разверзлась пропасть.

– Подвешивайся! – крикнул Марич. – Прыгай в пробитое окно!

Взлетев на метр над полом на последних крохах энергии ингравов, они нырнули в плотный вихрь дыма и вывалились в знакомый до боли коридор Ствола с металлическим полом, белыми стенами, черным потолком и рядом дверей по одну сторону коридора. Оглянулись.

Сзади, в стене без дверей, медленно затягивалась звездообразная дыра, сквозь которую был виден горный склон, часть ярко-зеленого неба и летящий по нему косяк каких-то светящихся птиц. Дыра покрылась слоем матового стекла, начала утолщаться, затягиваться.

– Поздравляю, – проронил Марич. – Мы наконец-то выбрались туда, куда направлялись.

Дыра исчезла. Но за мгновение до этого из нее выплеснулся вдруг низкий вой, сменившийся хриплым бормотанием, и было в этом вое столько угрозы и ненависти, что Полуянов невольно отступил.

– Что это было?!

– Погоня, – не задумываясь ответил Марич.

Глава 9

Развернули медицинский бокс прямо в тоннеле, поместив Шахова в специальный тест-пенал. Привели его в чувство, и Ромашин начал допрос, руководствуясь показаниями диагноста и врача-инка, имеющего опыт подобных операций.

Длился допрос всего несколько минут, Шахов был запрограммирован многопланово и глубоко, вплоть до физиологических реакций, и смог, осознав поражение, реализовать вцементированную в психику команду самоликвидации. Сердце его внезапно остановилось, и никакие ухищрения инк-врача не помогли ему забиться вновь. Однако и того, что успел выяснить Ромашин у бывшего зампреда ВКС, хватило, чтобы сделать надлежащие выводы и начать действовать.

Трем своим подчиненным он приказал продолжить поиски группы Полуянова и присоединиться к ней, сам же с помощником вернулся назад, к выходу из Ствола, и прямо оттуда связался с Костровым, коротко пересказав ему последние новости.

– Думаешь, пора? – ответил директор УАСС.

– Самое время, – уверенно подтвердил Ромашин.

– Развертка полномасштабного «Шторма» займет не менее трех часов. «Санитары» могут засечь подготовку и нанести удар раньше.

– Во-первых, они будут ждать команды Шахова и начнут психовать, лишь не найдя его в течение определенного времени. За этот период ты успеешь нейтрализовать больше половины действующего против нас состава. Во-вторых, удар они наметили хоть и мощный, но отвлекающий: ракетный залп по Стволу. Наземных ракетных баз давно уже нет, значит, они воспользуются старыми орбитальными базами, о которых мы забыли, или лунными, законсервированными и спрятанными еще лет сто назад. Ищите.

– Легко сказать – ищите… – проворчал Костров. – Где Шахов?

– Он… умер. Кодирование было слишком глубоким, преодолеть порог команды мы не смогли.

– Жаль, – после некоторого молчания проронил Костров. – Он был нужен живой… как свидетель. Кстати, прокурор Управления санкцию на его арест не дал.

– Этого следовало ожидать. Начинай, – приказал Ромашин и отключил связь. После этого он вызвал группу поддержки, не таясь, сел в галеон погранслужбы и выдал инк-пилоту курс к метро. Через полчаса он с личной оперативной обоймой обезвредил стерегущих Златкова в клинике «санитаров» и забрал его с собой, ничего не объясняя. Еще через полчаса они высадились в метро Управления и прошагали в бывший кабинет Ромашина, провожаемые удивленно-испуганными или тревожно-озадаченными взглядами встречавшихся по пути сотрудников; все знали о «гибели» комиссара и встретить его живым в коридоре Управления никак не ожидали.

В кабинете Ромашин дал в эфир сигнал: «Принимаю ответственность!» – и с этого момента все силы Евразийского филиала службы безопасности должны были снова подчиняться комиссару-два Игнату Ромашину, внезапно ожившему в рамках операции «Мангуст». Надев корону «спрута» и включившись в информационный вихрь службы, Ромашин соединился с СЭКОНом и ВКС, объяснил свое появление, проконтролировал выходы на связь всех отделов, развернул «Шторм» в пределах полномочий и компетенции службы безопасности и наконец обратил лицо к бесстрастно разглядывавшему кабинет Атанасу Златкову.

– Извините за бесцеремонность. Присаживайтесь. Разговор у нас будет недолгий, но важный. Мы взяли Шахова…

– И он остался жив?