Читаем без скачивания Незнакомка с соколом - Джанет Линфорд

– Да, – прошептала она, прижав ладонь к своей щеке. – Чарльз, мой ответ – «да».

– Что «да»?

– Да, я обвенчаюсь с тобой завтра, Чарльз Кавендиш! – торжественно сказала она и поцеловала его ладонь.

– Слава богу…

Чарльз прижал ее к себе, нашел ее рот и поцеловал так крепко, словно он умирал и она была его последней надеждой. Фрэнсис ответила на его поцелуй со всей страстью, которая пылала в ней и рвалась наружу. Неожиданно она почувствовала, как Чарльз воткнул ей в волосы перо.

– Давай улетим вместе, Фрэнсис, – прошептал он, уже не шутя. – Я обещал тебе, что мы будем парить в небе, – и мы будем.

– Хорошо, пусть это произойдет сейчас.

Не успела она произнести эти слова, как Чарльз подхватил ее на руки, уложил на мягкую траву и сам опустился рядом. В сознании Фрэнсис вспыхнули воспоминания о ночи, проведенной ими на барже, но теперь все было иначе. В эту ночь их окружало волшебство леса – листья папоротника щекотали ей щеку, зеленые ветви сплетались над их головами, образуя высокий свод.

Фрэнсис твердо решила, что пустится в это опасное плавание и станет его женой. Ибо теперь в ней расцвела надежда. Барьер, разделяющий их, рухнул, и она увидела далеко впереди ослепительный солнечный свет, который когда-нибудь будет светить ей.

«Я смогу летать вместе с ним и быть при этом свободной!» – ликуя, подумала Фрэнсис.

Чарльз сорвал с нее рубашку, и теперь она лежала рядом с ним совершенно обнаженная; ее груди сияли в лунном свете молочной белизной. Он наклонил голову, взял в рот ее напрягшийся сосок, и Фрэнсис засмеялась от счастья, чувствуя, как блаженное тепло разливается по телу.

Поддавшись импульсу, Фрэнсис быстро расстегнула его рубашку, и она исчезла в зарослях папоротника. Ее пальцы скользили по груди Чарльза, она наслаждалась его стальными мускулами, мощью его торса и бедер. Чарльз отвечал на ее ласки, его руки, казалось, были одновременно везде, и это безмерно возбуждало.

Наконец он освободился от остатков одежды и внезапно, перевернувшись на спину, усадил Фрэнсис на себя сверху.

– Ты ведь всегда хочешь быть главной, – улыбнулся он. – Я предоставляю тебе эту возможность.

Крик наслаждения сорвался с ее губ, когда Чарльз вошел в нее. И было уже неважно, что он так и не сказал ни слова о любви. Скоро испанцы вторгнутся в Англию, и они оба могут умереть. А пока что Фрэнсис наслаждалась своей властью над ним; ей было достаточно того, что этот человек хочет ее, что она тоже может подарить ему наслаждение.

Упершись руками в грудь Чарльза, сжав коленями его бедра, она двигалась в бешеном темпе, с восторгом отвечая на каждое его движение. Кто еще мог бы толкнуть ее на такое безумство? Уж конечно, не Антуан!

Потом все мысли испарились, и их место заняла чистая чувственность. Радость от их близости переполняла ее – отчаянная и блистательная, как полет сокола.

Они были двумя равными партнерами, летящими на крыльях волшебства.

Но вот Чарльз вскрикнул, все тело его содрогнулось, лицо приобрело восторженное выражение, и Фрэнсис поторопилась догнать его, чтобы вместе устремиться к звездам. Сейчас ей казалось, что в мире нет ничего невозможного, что жизнь благословенна. В этот миг она целиком доверилась Чарльзу, безраздельно отдала ему свое сердце.

Пережив кульминацию страсти, они еще долго, опустошенные и измученные, лежали на лесной постели. Чарльз чувствовал, что в его спину впивается острый камень, но не обращал на это внимания. Сегодня он испытал то волшебство, о котором Фрэнсис говорила тогда на барже. Произошло чудо – все то время, что они были вместе, ему казалось, будто путеводная звезда висит над ними, благословляя их союз. Чарльз был счастлив: Фрэнсис согласилась стать его женой, она будет принадлежать ему, и он постарается пронести это ощущение волшебства через всю жизнь.

32

Однако на следующий день барьер между ними, который, казалось, рассыпался в прах, возник вновь. Фрэнсис спряталась за этой завесой, испуганная тем, что совершила.

Она попалась, она в ловушке!

Ради призрачной надежды она продала себя в рабство. Люди не в силах изменить друг друга, они должны меняться сами. Как она могла быть такой глупой, чтобы думать иначе?

Страх овладел ею, когда она осознала, что Чарльз похитил ее сердце, ничего не дав взамен. Он ведь так и не сказал, что любит ее, его сердце по-прежнему было спрятано от нее за семью замками…

Теперь Фрэнсис оказалась в шелковых тенетах Розалинды Хоуард – так выразилась графиня, поглощенная подбором туалета для новобрачной.

Фрэнсис стояла посреди элегантной гардеробной, заполненной туалетами графини, чувствуя себя совершенно опустошенной и вовсе не испытывая радости, как того требовали обстоятельства. Она совершила ужасную ошибку, связав себя с этим мужчиной – членом большой семьи, занимающей высокое положение в обществе. Она боялась пошевелиться, чтобы не совершить какой-нибудь ложный шаг.

– Не смущайтесь, милочка. Вполне естественно, что мы хотим помочь вам выбрать подвенечное платье, – сказала Розалинда, смеясь в ответ на протесты Фрэнсис. – Мы же теперь ваши родственники.

– А вы становитесь нашей родственницей, – подхватила Маргарет Кавендиш, жена Джонатана, вызывавшая у Фрэнсис благоговейный трепет своей яркой красотой, золотыми волосами и глазами цвета янтаря.

В Париже Фрэнсис много слышала об этих двух легендарных красавицах, но ей и в голову не приходило, что когда-нибудь она может оказаться с ними в родстве. Она смотрела на них, потеряв дар речи, стоя в одной вышитой сорочке среди вороха нижнего женского белья, предоставив им выбирать то, что они сочтут нужным.

Дамам помогала, а скорее, мешала любознательная хихикающая девочка лет шести, которую Маргарет почему-то называла Мерси.

– Милая Мерси, положи это на место! – то и дело раздавалось в комнате, поскольку девочка оказалась страшной непоседой.

Сначала она развлекалась с бриллиантами своей тетки, а потом зачем-то полезла в огромный сундук с нарядами, потеряла равновесие и свалилась туда вниз головой.

– Милая Мерси! – в ужасе закричала Маргарет, извлекая дочь из сундука.

Все священнодействие с туалетами сопровождало это «Милая Мерси», и девочка, очевидно, была уверена, что Мерси – не прозвище, а ее настоящее имя.

Впрочем, озабоченность Фрэнсис поведением Пьера и Луи вполне могла конкурировать с озабоченностью мадам Маргарет Кавендиш. Она уже успела пожалеть о том, что позволила мальчикам присутствовать на церемонии. Пьер в данный момент рылся в загадочных ящичках и раскрашенных коробочках, полных шелками всех цветов радуги и тафты, развлекаясь не меньше, чем Мерси.