Читаем без скачивания Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже в мемуарных фразах, спустя множество лет, чувствуется сохранившееся с 1942-го впечатление восторга генерала: «…Никогда раньше…», «…шутка ли?», «и мы имели не только это…». Кто-либо оппонирует: да, много, но ведь на целый фронт. И, может быть, не менее важный для весенне-летней кампании 1942-го фронт, чем Западный. Танки нужны были везде, и на юго-западном направлении, даже если не подвергать сомнению необходимость тамошнего майского наступления. Все так. Но обратим внимание на хронологическое совпадение: сроком планируемого начала наступления войсками юго-западного направления первоначально было определено 5 мая 1942 г. И в этот же самый день, 5 мая, упразднено западное направление — имевшее с 1 февраля 1942 г. задачей разбить вражескую группировку, зажатую в тиски на Смоленщине Калининским и Западным фронтами. Это означает: Ставка ВГК уже к первым числам мая 1942 г. отказалась от попыток окружить вяземско-ржевскую группировку противника встречными действиями указанных фронтов. Ярким тому подтверждением может служить сравнение обеспечения наступательными силами и средствами войск Юго-Западного фронта (маршал С.К. Тимошенко) для удара по окружению Харьковской вражеской группировки — и имеющихся на фронте 50-й армии, на западном направлении у генерала армии Г.К. Жукова.
Перечисление прибывших на Юго-Западный фронт к 5—12 мая 1942 г. артиллерийских полков РГК, цифры орудий и минометов, сведения о направленных сюда стрелковых дивизиях интересующийся читатель смог бы найти в специальных работах, они есть. Здесь рассмотрим лишь картину по танкам, как главному, наряду с пехотой, инструменту наступательного продвижения войск. Сличение списка танковых бригад непосредственной поддержки пехоты, имеющихся на Юго-Западном фронте к началу майской наступательной операции, с данными начала апреля 1942 г. показывает — для участия в наступательной операции сюда из резервов Ставки ВГК прибыло к уже имеющимся (5 и 6 Гв. ТБР, 10, 13, 133 ТБР) еще ВОСЕМЬ танковых бригад (7, 36, 37, 38, 48, 57, 84, 90 ТБР). И это лишь для действий в первом эшелоне, а ведь для развития успеха этих сил дожидались ввода в бой на этом же участке еще аж ДВА танковых корпуса — 21-й (198, 199, 64 ТБР, 4 МСБР) и 23-й (6, 130, 131ТБР,23МСБР).
Какое может быть сравнение этой массы войск с обеспечением танками действий 50-й армии Западного фронта? — здесь действовали лишь ЧЕТЫРЕ (11, 32, 108, 112) танковых бригады.
Западному фронту для успешного взламывания фронта на небольшом участке (10 около км) нужен был (это максимум) лишь один танковый корпус. И пехота — три, максимум четыре стрелковых дивизии. Уж с изысканием сил пехоты в нашей стране проблем никогда не было.
В условиях лесов не 14—20 апреля, а уже в мае, свою роль могло сыграть для развития успеха севернее шоссе применение кавалерии. Но кавалерия — речь не об остатках беловских полков 2-й Гв. КД, а о целых кавалерийских корпусах — также была под Харьковом: это 3 КК (5 и 6 Гв. КД), 6 КК (26, 28, 49 КД и одна из танковых бригад, учтенных нами выше). Да, мало того, вот еще одна «мелочь»: в резерве командующего Юго-Западным фронтом помимо двух стрелковых дивизий имелся и кавкорпус — 2-й КК.
Юго-Западный фронт по замыслам высшего советского командования должен был взломать германскую оборону для дальнейшего вытеснения врага на десятки и десятки километров, окружить и разгромить группировку противника в районе Харькова, после чего закрепиться на достигнутых рубежах, т.е. заставить вражеское командование смириться с возникшим положением, что также требовало немалых усилий. Впереди — никаких серьезных партизанских, т.е. освобожденных уже районов. В сравнении с этими планами неизмеримо скромнее, а значит, в разы выполнимее была наступательная операция на левом крыле Западного фронта. Здесь сразу же после взламывания немецкой укрепленной полосы (на 2—4 км в глубину), практически сразу же за Московско-Варшавским шоссе начинался лесо-болотистый район, где сил противника почти не было, да и создать оборону при необходимости — в случае советского прорыва — было бы врагу крайне затруднительно, а по существу просто невозможно. Ведь не было бы здесь ни резервов, способных сразу же выдвинуться и контратаковать, достаточных для выстраивания новой оборонительной линии, ни срока не было бы для того — все решалось максимум на вторые-третьи сутки после овладения советской ударной группой участком шоссе. Подчеркнем, части Юго-Западного фронта в наступлении никто впереди не ждал, кроме вражеских резервов[23]. Ударную же группу Западного фронта, одолей она первые километры, впереди на Смоленщине ждал огромный освобожденный от врага партизанский край — ждал народ, на деле доказавший свою враждебность оккупантам! Но сталинская Ставка ВГК интересовалась не дорогобужским оторванным ломтем, а харьковским лакомым кусочком. Результаты этого выбора, итоги январски-майских авантюр под Харьковом хорошо известны: потеря 227 тысяч бойцов и командиров, утрата корпусов, армий с их командованием, откат за Северский Донец, а потом все дальше на восток, к Сталинграду. Вернуться под Харьков Красной армии удастся лишь весной 1943-го, и снова — немецкие контрудары, откат за Северский Донец. И нормально. Советский народ терпел и не такое. А кто не терпел — о тех разве что А.И. Солженицын с честью, не зарисованнно, но системно и внятно, наперекор советской агитсистеме взялся рассказать.
В КРАСНОЙ АРМИИ ШТЫКИ НЕ НАШЛИСЯ!
Жителям южных Белгородской и Харьковской областей весной 1942 г. довелось наблюдать реализацию высшим руководством СССР незабвенных слов Д. Бедного, известной песни —
в Красной армии штыки чай найдутся,без тебя большевики обойдутся…
А что осталось окруженцам и народу Смоленщины и Брянщины? И коль уж в Красной армии 42-го штыки для освобождения здешних мест не нашлися, что б осталось от Москвы — решалось здесь, западнее ее, самим народом! Мужчинам доставалось — биться с врагом, женщинам — помогать живым и плакать по ушедшим в гибельное безвестье.
Сталинские весенние ошибки в стратегическом планировании определили летние катастрофы Красной армии во второе военное лето. От активных наступательных замыслов западнее Москвы отказались. У генерала армии Г.К. Жукова в распоряжении оставлен лишь Западный фронт, которым он продолжает командовать. Это происходит 5 мая, когда И.В. Сталин и его Ставка ВГК упраздняют главное командование войск западного стратегического направления. В отношении юго-западного направления подобного не наблюдается. И еще накануне, 4 мая 1942 г. штаб Западного фронта радирует Белову: «Вы с 4 вдк и партизанскими отрядами должны удержать занятую территорию во что бы то ни стало. Донесите, что вам нужно для создания всех условий упорной и непреодолимой обороны»{127}. Доносили, запрашивали, требовали, да вот получили из необходимого лишь малую часть.
В центральной части освобожденной территории было создано несколько аэродромов военно-транспортной авиации и площадок для приема грузов. Стоило это больших трудов и крови. Противник благодаря неплохо налаженной разведке своевременно установил характер работ, места их выполнения, и всемерно тому противодействовал. Иллюстрация — строки воспоминаний тогдашнего председателя Всходского райисполкома Козлова В.П.:
«Аэродромы готовились силами населения. Готовили ночами, так как днем все время налетали немецкие самолеты и обстреливали население из пулеметов, а также сбрасывали гранаты. Когда перешли на ночную работу, то самолеты начали сбрасывать гранаты замедленного действия, которые рвались, когда приходил народ на работу»…
Обширнейший беловско-партизанский край совершенно не использовался в качестве плацдарма для советской истребительной и бомбардировочной авиации. А могли использовать. Представим в подобном случае состояние противника: вот удерживаемый вермахтом район бельско-ржевско-кировской фронтовой дуги, а в ее сердцевине — аэродромы советской авиации! …Но такого не было, вернемся на грешную землю. И не то чтобы не понимали, не планировали подобного — планировали. Директивой Ставки ВГК от 8 мая 1942 г. среди прочего приказано усилить группу Белова «одной смешанной авиадивизией в составе двух полков У-2, полка истребителей, полка штурмовиков и полка Ил-4, с размещением их на аэродромах плацдарма тов. Белова». Но ведь в мае, а не в феврале! По радиограмме из группы Белова командованию фронта и командующему 1-й воздушной армии 22 мая 1942 г: «Площадки Б. Вергово и Подопхай готовятся для постоянного базирования авиации». Но ведь дата — 22 мая, за день до «Ганновера». Так что попросту не успели, весны не хватило, а тут и противник не позволил.
В мае 1942 г. огромный, в несколько сотен километров участок фронта, удерживаемый группой Белова, требовал многотысячного пополнения этой группы личным составом. Задача переброски к Белову пополнений оказалась нелегкой и крайне рискованной. Своевременно предпринятыми и, следует признать, талантливо организованными контрмерами врагу удалось сорвать советскую воздушно-транспортную операцию в части заброски в район П.А. Белова подразделений 7-й воздушно-десантной бригады. Немецкими частями были организованы ложные посадочные площадки для ночных визитов советских самолетов. Противник знал и принятую систему световых сигнальных обозначений для советских летчиков. Оставалось достойно встречать «гостей». В эти ночи происходило, например, — по донесению из 2-й Гв. КД, — вот что:
