Читаем без скачивания Войти в бездну - Андрей Мартьянов

– Любопытные выводы, – горько вздохнул Гильгоф. – Ваш отвратительный прагматизм удручает.

– Не «отвратительный», а «обоснованный», – невозмутимо поправила Аня. – Итак, пункт третий. Наблюдавшееся нами явление может являться крайне редким, но вполне естественным для данного мира. Допустим, гроза столь вселенских масштабов случается раз в триста лет, электричество накапливается в атмосфере и почве долгие годы, затем происходит вот такой грандиозный выброс энергии. И нечего обвинять в случившемся неких Чужаков, будь они зелеными, синими или желтыми в клеточку человечками. Это явление надо исследовать и найти способ ему противодействовать – нам здесь жить. Вроде всё.

– Луи, а вы что думаете? – повернулся ко мне Гильгоф. – Как абориген и туземец?

– Не знаю… – после долгой паузы протянул я. – Понимаете, Гермес всегда был планетой без «странностей». У нас даже собственной мифологии не сложилось. На Земле полно призраков в старых замках, барабашек, вампиров из Трансильвании и прочих персонажей, которые как бы есть, но наука их существование отрицает. Все гермесские легенды увязаны на героизм первых колонистов, якобы выходивших против озверевшего мегалания едва ли не с вилами, на любовные интрижки, даже на свинью из поместья Клермон, ставшую абсолютным чемпионом по весу и удивительной жирности полсотни лет назад – ей даже памятник поставили… И никакой мистики или необъяснимых явлений.

– Может быть, эти «необъяснимые явления» стали для настолько привычными, что вы их не замечаете? – вкрадчиво сказал Гильгоф. – У землян они могут вызвать шок, а вам кажутся обыденностью. Вспоминайте!

– Ничего на ум не приходит, – признался я, поразмыслив. – Впрочем… Когда мы вернулись в Квебек, Амели произнесла странную фразу, которая у меня навсегда в голове отпечаталась. Я ей рассказал о наших находках, на что Амели ответила: «Я ожидала от этой планеты чего-то похожего. Слишком уж много совпадений». Но ничего не объяснила, сказала, что не может сформулировать, изложить четко.

– Мадам Ланкло – умная и наблюдательная женщина, серьезный ученый, – пожевал губами доктор. – Однако она религиозный человек, более того – католичка.

– Это плюс или минус? – спросил я.

– И то и другое одновременно. Плюс – в морально-нравственном аспекте, католицизм – конфессия строгая и консервативная, так доселе и не принявшая «либеральных ценностей» провозглашавших торжество уродства, извращения и толерантности к любой мерзости… Во многом благодаря Ватикану цивилизация не скатилась в пропасть в двадцать первом веке, когда любое дегенеративное проявление возводилось в ранг достойной восхищения нормы и предмета для подражания… С другой стороны, католицизм чрезвычайно мистичен, что позволяет видеть в каждом предмете или событии отголосок непрестанной борьбы божественного и дьявольского. Может быть, Амели имела в виду эти «совпадения»?

– Не уверен. – Я развел руками. – Разговор касался конкретных открытий и конкретных предметов в виде набора косточек-черепочков с Острова.

– Придется вызвать Амели на разговор… И все-таки вы уверены, Луи, что не можете припомнить ничего экстраординарного?

– Веня, не усложняйте задачу. – Аня встала, поменяла выгоревшие свечи на новые, налила из кувшина еще вина и вернулась в свое кресло. – Хотите экстраординарностей? Да вот, пожалуйста, одна из них мирно сопит в две дырки прямо напротив вас.

Все уставились на укрытого шерстяным одеялом Коленьку, развалившегося на диване гостиной.

– Давайте ваш четвертый пункт, – кивнул Гильгоф. – Как написано в Торе у Моисея: «Откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло». Откройте нам глаза, Анечка. Я уже начал делать некоторые выводы, но другие мнения, как всегда, приветствуются.

– Начнем вот с этого. – Анна подхватила со стола папочку, доставленную мной из госпиталя. – Общее заключение меня не интересует, медицина – это ваша вотчина, Веня. А теперь объясните мне, что означает формулировка: «…структурные изменения клеток неясного генеза»?

– Звучит грозно, – согласился Гильгоф. – Главная версия – злокачественное новообразование. Рак перестал быть угрозой для жизни в прошлом веке, но встречается до сих пор. Лечится успешно.

– Значит, рак? – вздернула бровь Аня. – Распространяющийся с такой невероятной быстротой? Случаи описаны?

– Нет. Раковые клетки являются нефункциональными. Сами знаете, что клетки печени обязаны очищать кровь, клетки почек – фильтровать и выводить излишки воды, легкие осуществляют обмен кислорода и углекислоты… Каждая ткань, паренхима, занимается своим делом. Раковая клетка не умеет ничего, кроме как поглощать питательные вещества и размножаться. Ее жизнь бессмысленна. Но в случае с нашим другом все прямо наоборот: организм полностью здоров и успешно выполняет все свои функции. Тем не менее пробы на биопсию показали… Бред какой-то они показали, честно говоря! Вот что значит… – Доктор отобрал у Ани бумагу и надел очки: – Что значит «удвоение числа хромосом без образования веретена деления»? Внезапный эндомитоз у взрослого человека? Было сорок шесть хромосом, стало девяносто две? Или у лаборанта в глазах двоилось с перепоя? Так не бывает. Никогда. Младенцы с подобными геномными мутациями не выживают в ста процентах случаев! Нам же преподносят это как реальный факт – у человека, родившегося совершенно здоровым, прошедшего все мыслимые и немыслимые медицинские комиссии, вдруг начинается спонтанное удвоение хромосомного набора! Как к этому относиться, а?

– Несомненная ошибка, – решительно сказал я. – С точки зрения фундаментальной науки это невозможно. Говорю как биолог, пусть и не с самым лучшим образованием.

– А остаться в живых после того, как в тебя шарахнула мегавольтная молния – возможно? – ворчливо отозвался доктор.

Аня прокашлялась и ответила:

– Схожие случаи зарегистрированы. Уникальная случайность.

– Которая на фоне других случайностей может выглядеть закономерностью!

«Нейтронные звезды. Звезды, у которых масса в 1,5–3 раза больше, чем у Солнца, не способные в конце жизни остановить свое сжатие на стадии белого карлика. Мощные силы гравитации сжимают их вещество до такой плотности, при которой происходит „нейтрализация“ вещества: взаимодействие электронов с протонами приводит к тому, что почти вся масса звезды будет заключена в нейтронах. Наиболее массивные звезды могут превращаться в нейтронные, после того как они взорвутся как сверхновые.

Решающее значение на свойства нейтронных звезд оказывают гравитационные силы. По различным оценкам, диаметры нейтронных звезд составляют 10-200 км. Этот незначительный по космическим масштабам объем наполнен таким количеством вещества, которое может составить небесное тело, подобное Солнцу, диаметром около 1,5 млн км, а по массе почти в треть миллиона раз тяжелее Земли. Естественное следствие такой концентрации вещества – невероятно высокая плотность нейтронной звезды. Фактически она оказывается настолько плотной, что может быть даже твердой…»