Читаем без скачивания Вариант "И" - Владимир Михайлов

Так или иначе — он был принят шахиншахом. Еще удивительнее то, что шах ему поверил, хотя, может быть, и не сразу. Так или иначе, вернувшись домой, лейтенант объявил членам императорской фамилии, что персидский государь ожидает их у себя. Цесаревича это даже не очень удивило — подросток еще был готов любое чудо воспринимать как должное, а тут речь шла о вещах, в его понимании совершенно естественных. На следующий же день Алексей и его сестра переступили порог шахского арка — чтобы затем исчезнуть на долгое, долгое время, а под настоящим своим именем, по сути дела — навсегда.

Сам же лейтенант императорского флота благополучно вернулся в снятый им дом, к своим матросам. Они прожили там еще два с лишним года. Нет достоверных сведений, чем они занимались, хотя известно, что время от времени лейтенант приглашался для каких-то консультаций — правда, не во дворец, который он так больше никогда и не посетил, но к эмиру, ведавшему в Персии морскими делами. Удалось установить также, что несколько раз он выезжал на побережье Персидского залива, а оттуда, возможно, и дальше. Вероятнее всего, эти приглашения и выезды связаны с сотрудничеством лейтенанта с персидской разведкой. Известно также, что через два года Измайлов, которого в Персии стали именовать Исмаил Фаренг Наиб, вместе со всей своей командой исчез, как это часто бывает на Востоке (да и не только там). К последнему году его жизни в Тегеране, то есть к 1920-му или началу следующего, и относятся, надо полагать, эти его записки.

Прочитать их, однако, стало возможно значительно позже: в 1945 году, когда советские войска по договоренности с англичанами, а также американцами хозяйничали на значительной части территории Ирана. В силу этих причин иранские архивы, материалы разведки не избежали российского любопытства, как и многое другое. Уходя из Ирана, русские прихватили эти документы с собой. Как к ним отнеслось советское руководство — трудно сказать. Велись ли розыски цесаревича или его потомства — неизвестно. Мы можем в этом вопросе исходить только из результатов: если и искали — то не нашли. В конце концов записки лейтенанта русского флота Измайлова нашли приют в специальном архиве советской военной разведки, где и были обнаружены нашими сотрудниками. Оригинал и посейчас находится в закрытом для публики хранилище.

О дальнейшей судьбе цесаревича и его потомков мы располагаем уже далеко не столь детальными сведениями; доступные нам материалы позволяют вместо непрерывной линии в дальнейшем обходиться лишь пунктиром — который, однако же, по-прежнему ведет нас в верном направлении. Как сказал бы лейтенант Измайлов (воистину заслуживающий титула Спасителя России) — мы лежим на правильном курсе. Вот что нам известно о дальнейшем…

Наталья тоже читала, сидя рядом со мною, пока вдруг не спохватилась:

— Слушай… Мы тут сидим так безмятежно, словно бы нам нечего опасаться.

Тебе не боязно? По-моему, мы страшно легкомысленны…

— Легкомысленны — это верно, — согласился я. — Ты права. Но это ненадолго. Давай все же дочитаем: дело срочное. А там начнем и действовать.

Она со вздохом согласилась.

Итак, российский престолонаследник как бы исчез, растворился в шахском дворце в Тегеране. Во всяком случае, имя Алексея Николаевича Романова более нигде не возникало. Официально он был признан убиенным вместе с его царственным отцом и всею семьей — и те, кто мог бы поставить эту версию под сомнение, вовсе не собирались делать этого. Никто из сторонников восстановления монархии в России не хотел, чтобы царевича принялись искать, поскольку уже в те времена ЧК обладала серьезной и страшноватой репутацией. И вот с начала двадцатых годов в числе приближенных к шахиншаху вельмож начинает время от времени упоминаться некий Мир Али ас-Сабур — вроде бы не принадлежавший ни к одному из знатных персидских родов, хотя имевший титул эмира, однако пользовавшийся, по свидетельствам некоторых современников, большими привилегиями. Правда, по свидетельству придворного историографа, на людях Мир Али появлялся редко и в беседы вступал поначалу не часто.

Когда он говорил на фарси или арабском, людям бросался в глаза его акцент. Однако стечением лет Мир Али изъяснялся и на фарси, и на языке Корана все свободнее.

Придворный бытописатель приводит любопытную фразу этого эмира, произнесенную им после рождения его сына, когда речь шла о том, как назвать ребенка: «Алексеям в нашей семье не везет». Тут уместно присовокупить также, что «ас-Сабур» означает по-арабски «терпеливый», что может указывать на то, что Мир Али в своей жизни терпел какие-то лишения и подвергался опасностям.

Мир Али был женат на племяннице шаха. Брак заключался дважды — по православному обряду и по мусульманскому. Это говорит о том, что Алексей, наследник российского престола, принял мусульманство, а его невеста была окрещена. Двойная конфессиональная принадлежность — редкий случай в истории царских домов. На мусульманской свадьбе — хитбе — роль доверенного невесты играл сам Реза Пехлеви, новый иранский шахиншах. В ближайшем окружении эмира находился православный священник, имевший полное право совершить и обряд крещения, и сочетать браком. Им был все тот же отец Протасий. Случилось это в 1928 году, когда эмиру было двадцать четыре года. В браке он почитал главной своей обязанностью — оставить наследника. Он так и ограничили одной женой, в душе считая себя все-таки более христианином, чем приверженцем ислама, в чем, надо полагать, немалая заслуга отца Протасия. Священник этот, преданный государю и неколебимый в делах веры, скончался через восемь лет после описываемых событий. Смерть его наступила от естественных причин. Помимо него в окружении Мир Али состоял и улем, наставлявший самого эмира и русских, бывших моряков, оставшихся в его окружении, в исламском вероучении. Единственный сын Мир Али, как и его отец, формально исповедовал две религии, имел православное имя Михаил и мусульманское — Микал абд-ар-Рахман бен Мир Али, или, сокращенно, Мир Микал. Но он получил уже чисто исламское воспитание. Хотя и всегда помнил, наследником какого трона он является.

Мир Али ас-Сабур до самого предела своей недолгой земной жизни (вероятно, все-таки сказалась гемофилия) не исполнял при дворе никаких конкретных обязанностей, а был просто близким к трону вельможей и содержался за счет шахской казны — что на Востоке вовсе не редкость.

Скончался он в 1940 году, погребен по мусульманскому обряду. Место его упокоения до сей поры остается неизвестным. Такие меры секретности были приняты непосредственно перед вводом в Иран советских войск. После его кончины Мир Микал продолжал жить и воспитываться при дворе. Он говорил на фарси, как перс, по-арабски — тоже чисто. Владел он и русским, общаясь на нем с отцом и еще здравствовавшими соучастниками побега от большевиков. Относительно чистоты его произношения никакими сведениями мы не располагаем.