Читаем без скачивания Адмирал Колчак. Протоколы допроса. - Александр Колчак

Алексеевский. А вам было известно, к чьему отряду принадлежат Бартошевский и Рубцов?

Колчак. Да, мне Кузнецов докладывал тогда. Все это следствие было мне доложено.

Алексеевский. Раз вы назначали главного военного прокурора для расследования, — вы видели в этом преступление. Но это преступление должно было в известной степени бросать подозрение и на прямых начальников этих двух лиц, — не возникало ли у вас сомнений по отношению к начальникам этих двух офицеров?

Колчак. Откровенно сказать, мне в этот период трудно вспомнить, как возникало подозрение. У меня была высокая температура, я был болен и еле дышал, и мне в это время входить в такие тонкости и разговаривать было трудно. Я тогда говорить не мог, а только выслушивал доклад и мне было очень тяжело вдаваться о такое тонкости. Мое мнение и убеждение было таково, что это был акт, направленный против меня и совершенный такими кругами, которые меня начали обвинять в том, что я вхожу в соглашение с социалистическими группами. Я считал, что это было сделано для дискредитирования моей власти перед иностранцами и перед теми кругами, которые мне незадолго до этого выражали доверие и обещали помощь.

Попов. Вы говорите, что Бартошевский был допрошен и после допроса скрылся. Почему же он тогда не был после допроса арестован, — вы не знаете? Вы спрашивали Кузнецова, почему его не арестовали?

Колчак. Может быть, и спрашивал, я не помню.

Попов. Вы не придали значения тому, что он не был арестован? Вы говорите, что не знаете, почему он не был арестован, — вы не поставили в вину Кузнецову это попустительство к явному разбою и убийству?

Колчак. Может быть, Кузнецов это и сделал, по каким образом он удрал, я не знаю.

Денике. Какие личные распоряжения по расследованию дела вами делались? Вам делались доклады, мы знаем, что было поручено Кузнецову и Висковатову производить дознание, — а кроме этого делались ли какое-нибудь распоряжения?

Колчак. Нет, я это дело передал официальным лицам.

Денике. Может быть, вы не помните освобождения из-под стражи такого лица, которое прошло в порядке организационной работы, и никаких докладов об аресте и освобождении вам не делалось?

Колчак. Не делалось.

Денике. Вы не предполагали, чтобы наиболее важные акты этого следствия производились с вашей санкцией?

Колчак. Нет, я не мог взять на себя.

Попов. Поручивши это дело Чрезвычайной комиссии, интересовались да вы его дальнейшим ходом?

Колчак. Висковатов мне несколько раз докладывал, когда, находил это нужным. Поручивши Висковатову это дело, я совсем о нем забыл, и я был уверен, что больше ничего не могу сделать.

Алексеевский. Вы находили, что этот акт совершен с целью дискредитировать вас, и вы находили, что акт этот исходит от тех кругов, которые не желали нашего сближения с социалистическими течениями?

Колчак. Да, я так себе объяснял.

Алексеевский. В числе лиц и групп, которые вас окружали, вы легко могли разобраться от каких именно лиц и групп это должно было итти.

Колчак. Это довольно трудно мне было сказать.

Алексеевский. Выражаясь принятой терминологией, крайне правые реакционные элементы были определенно известны. Например, Красильникова вы не могли смешать с Каппелем.

Колчак. Обвинять Красильникова, зная его отношение ко мне, я не мог, я не мог подозревать, чтобы Красильников мог сделать этот акт, направленный против меня.

Попов. Каких виновников этого расстрела выяснила работа чрезвычайной следственной комиссии?

Колчак. Она подтвердила эти два лица, того же Бартошевского и Рубцова, но о лицах, выше стоящих Висковатов не мог найти никаких следов.

Попов. Вы судили по докладам Висковатова, а сами с делом не знакомились?

Колчак. Нет. Я считал Бартошевского исполнителем. Он меня мало интересовал, — я считал, что он действует по чьему-то распоряжению, а кто был вдохновителем и организатором этого дела, я не знаю.

Денике. Может быть, у вас в конце концов сложилось впечатление, почему это дело не осталось раскрытым до конца и истинные виновники не понесли никакой кары. Чем вы это объясняли?

Колчак. Я объяснял это всем тем судебным аппаратом, который у меня был и распоряжении и от которого по массе аналогичных дел, поручавшихся мною для расследования по вопросам злоупотреблений и интендантских поставках, я никогда не мог добиться от своего суда и следственной комиссии каких-нибудь определенных результатов. Все время суд и следственная власть задавались широкими задачами распутать и раскрыть данное преступление во всем его объеме, и в конце концов из этого ничего не выходило. Это есть недостаток организации нашей судебной власти. На это жаловался и Кузнецов, что все стараются не давать определенных ответов, стараются дело затруднить, и к кому он ни обращался, он не мог добиться совершению определенных и ясных ответов на все вопросы, которые он ставил. Он сам говорил, что чрезвычайно трудно было все дело расследовать в виду острого противодействия со стороны всех прикосновенных лиц, которых он опрашивал и которые выясняли этот вопрос. Целый ряд интендантских вопросов у меня был на фронте и в Омске, и в попытке захватить виновных в спекуляции я всегда был бессилен, раз я обращался к легальной судебной власти. Это была одна из тяжелых сторон управления, потому что наладить судебный аппарат было совершенно невозможно. Раз я становился на точку зрения юридическую, призывал юристов и поручал им это дело вести, — оно не давало результатов.

Попов. Почему не был арестован Рубцов, вы тоже не знаете?

Колчак. Я не помню, потому что в тот период, когда велось следствие, я передал это дело определенному лицу и не вмешивался в его распоряжения. Это дело следствия, а я сам не давал каких-либо распоряжений по этому поводу. Каким образом я мог приказать следователю арестовать то или иное лицо?

Попов. Известно ли вам, что при этом убийстве членов Учредительного Собрания были убиты ряд других лиц таким же порядком, без суда и следствия, не являвшихся членами Учредительного Собрания?

Колчак. Я знал этот список, который мне был представлен, я помню Маевского и Фомина.

Попов. Расстрелы в Куломзине производились по чьей инициативе?

Колчак. Полевым судом, который был назначен после занятия Куломзина.