Читаем без скачивания Нелинейная зависимость - Дмитрий Янковский

Андрей вскрикнул и проснулся.

Через отдушину пробивался сноп утреннего света и разговор двух мужчин.

– …за соляркой. – закончил фразу один.

– Ладно давай, а то шеф нам головы отвернет, если мы не закончим к обеду.

– Возьми лом и кирку у Семеныча, подравняй края котлована. А когда экскаватор запустим, выберем дно.

– Хорошо.

Андрей собрался с силами и попробовал закричать.

– Эй, мужики! – но из горла вырвался только надсадный хрип.

Никто его не услышал.

Понимая, что третий шанс судьба ему точно не даст, Андрей запаниковал. Он ухватился за цепь, пытаясь вылезти, как вчера, но сорванные до мяса ладони ответили такой острой болью, что у Андрея помутилось сознание. Он разжал руки, словно цепь была раскалена докрасна, и панически заметался взглядом, отыскивая любой доступный путь вверх. Ничего высокого на глаза не попалось, к тому же Андрей понял, что подтянуться на израненных руках уже не сможет. В такой ситуации нужно что-то тяжелое, а не высокое – попробовать разбить цепь.

Телевизор для этих целей оказался хлипким, деревянная вешалка не годилась, а ни на что серьезнее взгляд не натыкался. И вдруг, в дальнем углу возле лесенки, Андрей разглядел спрятавшийся в густой тени огнетушитель. Тяжелый баллон ОУ-9 – старый девятилитровый углекислотник. По весу и прочности он ничуть не уступал хорошей кувалде. Вот только как снять его с дальней стены? Если бы цепи хватало на такое расстояние, Андрей бы без хлопот поднялся по лестнице.

– Черт… – зло прохрипел Андрей, и повалил на пол деревянную вешалку.

Скривишись от боли, он подхватил ее как копье, и попробовал сбить со стены огнетушитель. Это оказалось совсем не просто – конец палки соскакивал с круглого бока, не оказывая на прочно висящий баллон, почти никакого действия. Да к тому же скованными руками держать ее было очень уж неудобно.

– А-а-а-а! – хрипел Андрей, осатанело молотя палкой.

Совершенно обессилив, он сел на пол. По опухшему лицу слезы катились ручьями, и трудно было понять – то ли Андрей плачет, то ли это пораженные глаза слезятся от чрезмерного напряжения.

«Чтоб ты так же слезами умылся, как я.» – явственно послышалось телефонное проклятие.

– А вот хрен тебе! – прорычал Андрей.

«Что со мной стало?» – со стыдом подумал он. – «Я же физик! Ученый! А посмотреть со стороны – обезьяна и та умнее.»

Он кряхтя сдвинул диванчик с места и дотащил в сторону лесенки, пока цепь не натянулась до предела.

«Я человек!» – билась в мозгу одна и та же фраза. – «Я человек!»

Он снова взял деревянную палку, но в этот раз не стал бездумно колотить ей в баллон. Он облокотил ее на спинку диванчика и, словно рычагом, поддел непослушный огнетушитель. Тот покачнулся и с грохотом рухнул на пол. Осталось несколько раз подцепить его вешалкой, и дотянуть до нужного места.

– Ха! – радостно выдохнул Андрей. – Ну, теперь держитесь!

Он схватил огнетушитель за вентиль, и обрушил его на змеящийся по полу участок цепи. Грохнуло, звякнуло, но цепь осталась невредимой – удар просто промял звеньями доски пола.

– Надо что-нибудь тверже… – шепнул Андрей.

Но ничего тверже дерева в яме не было. Только стальная лесенка вверх – желанная, но недоступная.

– Ну же, ну! – истерически выкрикнул он, и снова шарахнул в цепь.

Снова без результата.

«Истерику прекрати.» – сам себе скомандовал Андрей.

Он сел на диванчик и продышался, решив поработать не руками, а головой. Кровь продолжала стучать в висках, но с каждым ударом ритм все более замедлялся. Наконец вернулась ясность мышления. Андрей недовольно пнул огнетушитель, и снова осмотрел стены.

Ничего.

Круг обзора замкнулся и взгляд снова упал на огнетушитель.

– Блин… – прошептал Андрей. – Когда я успел так отупеть?

Он взял огнетушитель и сорвал пломбу с вентиля. Затем направил раструб на цепь и пустил струю газа. Баллон рвануло отдачей, из аллюминиевого раструба с ревом реактивной струи вырвалась углекислота, похожая на густой белый дым. Несколько звеньев цепи тут же покрылись толстым слоем обморожения, от них повалил пар, как из распахнутой морозильной камеры.

Не дожидаясь когда металл снова нагреется, Андрей перехватил баллон поудобнее и со всего маху ударил по одному из звеньев. Переохлажденная до хрупкости сталь не выдержала и треснула, раскидав по полу обломки звеньев. Израненные руки не выдержали такого удара – баллон выскочил из ладоней и кувыркаясь отлетел к дальней стене. Кожа отозвалась жгучей болью, и разум на несколько мгновений сколлапсировал в страдание.

– У-у-у-у! – Андрей даже вскрикнуть нормально не мог, только повалился на диван и корчился, свернувшись калачиком.

Наконец отпустило. Смотреть на руки не хотелось – ладони, по структуре и цвету, напоминали сырые отбивные котлеты. Но зато путь наверх был свободен. К отдушине, за которой совсем рядом слышалась человеческая речь. Только что слышалась.

Андрей взобрался босыми ногами по лесенке и метнулся к дыре, но за ней виднелся все тот же пустырь и тот же лес, без всякого намека на человеческое присутствие.

– Ну нет… – просипел Андрей, чувствуя, как в нем все сильнее крепнет решимость выбраться.

Это уже был не страх, и не желание выжить. Это было именно желание выбраться, назло тем, кто его здесь запер. Показать им, что он умнее, сильнее, и воля у него в десять раз крепче.

Новый план побега засверкал перед мысленным взором, как граненный алмаз. Этот план был самым лучшим, поскольку не требовал посторонней помощи. Было обидно и стыдно, что поддавшись страху и отчаянию, Андрей сразу не взялся за его воплощение. Но ничего, сейчас, сейчас.

Андрей снова спустился в яму, позвякивая по полу обрывком цепи, схватил валяющийся огнетушитель.

– Два дня у меня, да? – шептал он, будто разговаривая с невидимым собеседником. – Два дня… Сейчас, сейчас.

Он выбрался наверх, отодвинул диван, и поискал чем можно обмотать руки. Ночная рубашка, грязная и окровавленная, для этого не годилась – это была хоть какая-то одежда. Андрей не задумываясь сбежал бы и голышом, но лучше этого избежать, пока можно.

Ничего не нашлось. Но это уже не могло остановить Андрея. Неутомимая воля к свободе переключила тело в какой-то иной режим, когда боль уже не страшна, когда она из мучительного страдания превращается лишь в индикацию повреждений. Андрей схватил огнетушитель и не жалея рук изо всех сил ударил в стену. Бетон взвыл от напряжения, сверху посыпалась мелкая пыль, а в месте удара осталась небольшая белая точка. Но упругая сталь баллона отскочила от стены, словно мяч, вырывая из ладоней новые куски кожи и подсохшую корочку.