Читаем без скачивания Будь ты проклят, Зак Роджерс! - Анна Милтон

— Иди вперед, — сказал он мне на ухо.

Я очень старалась не споткнуться и не упасть. Платье, которое было на мне, стоило бешеных денег, и просто не дай бог, если с ним что-нибудь случится. И эти туфли…

— Поверни направо, — подсказал Зак.

Я так и сделала.

Мы сделали еще несколько шагов, и Зак сказал мне остановиться.

Затем он убрал руки с моих глаз, и я открыла их.

— С днем рождения, Наоми.

Вся гостиная была обставлена красными ароматическими свечами, и они являлись единственным источником света. У панорамных окон приютился круглый, накрытый фруктами и прочими блюдами столик. Где Зак взял его?

Атмосфера была пропитана романтикой. У меня возникло такое ощущение, что пол под ногами завертелся с сумасшедшей скоростью, и мне с трудом удавалось сохранять равновесие. Я была изумлена. Потрясена. Я была счастлива. Мое сердце колотилось в груди с такой силой, с какой птица рвется из клетки на волю.

Слезы радости подкатили к глазам. Я прижала руку ко рту, чтобы не запищать от восторга.

Мне первый раз устраивают романтический ужин. Раньше я не видела в этом ничего особенного. Просто свечи, бутылка вина и много вкусностей. Но дело было вовсе не в этом. Фишка заключалась в том, что человек, делающий это для тебя, вкладывает душу, старается сделать приятно. Дело в том, что даже в этих простых вещах ты видишь смысл, видишь волшебство.

— Это… — прошелестела я.

Безумно красиво.

— Это… — повторила я.

— Тебе нравится? — поинтересовался Зак, выходя из-за моей спины.

Я с трудом перевела обескураженный взгляд со столика на него.

— Да! Да! — воскликнула я. — Зак, мне очень нравится.

Он скромно улыбнулся и, положив руку на мою поясницу, жестом второй руки указал на столик.

— Прошу.

Мы подошли к нему, и Зак отодвинул для меня стул. Я села и кивнула в знак благодарности. Роджерс занял стул напротив и наклонился вперед. Я с ошеломленным видом осматривала представленные блюда. Ризотто с курицей, равиоли с сыром…

— Ты сам это приготовил? — спросила я.

— Ну-у-у, — протянул он, вытянув губы в трубочку, — у меня было время, хоть и немного. Я старался, как мог.

Я обратила на него не верящий взгляд.

— Что? — шутливо оскорбился Зак. — Я умею готовить. Да.

Я изумленно приподняла брови и покачала головой. Улыбка расползлась на моем лице.

— Невероятно…

— Я не такой уж и зацикленный на себе кретин и козел, каким ты считала меня, — без толики обиды проговорил Роджерс, сверкая в тусклом освещении белыми и ровными зубами.

— У меня были все основания, чтобы так думать о тебе, — поджав губы, пробормотала я и принялась разглядывать название вина.

Зак кратко кивнул. Я заметила, что он нахмурился.

— Я понимаю и не могу обвинять тебя в этом.

Я подняла на него глаза.

— Обвинять меня в чем? — уточнила я.

— В том, что ты ненавидела меня.

Я не знала, что ответить.

Мне не хотелось возвращаться к тем… непростым временам, но я понимала, что разговор состоится в любом случае. Произойдет это сейчас, или через год… мы должны поговорить и разобраться в том, что происходит между нами, и кто мы в итоге друг другу.

Зак, увидев нерешительность на моем лице, виновато опустил глаза.

— Я знаю, что заслужил это, — глухо проговорил он. — Я знаю, что вел себя отвратительно.

Часть меня хотела ответить ему, чтобы он не говорил так, но я должна услышать его раскаяние. Я должна поверить в то, что он способен измениться.

— Прости меня, Наоми, — сказал Зак и обратил на меня полный мольбы взгляд. — Я так виноват перед тобой. Я хочу все объяснить. Я хочу, чтобы ты поняла, что сейчас все по-другому. Пожалуйста, — он протянул ко мне руку через стол и перевернул ее ладонью вверх, — позволь мне все тебе рассказать?

Он ждал, что я вложу свою руку в его и поддержу. Я должна это сделать.

И я сделала.

Неуверенно, медленно, но наши руки соединились, и пальцы Зака мягко сжали мои.

— Конечно, — ответила я. — Конечно, ты можешь мне рассказать. Обо всем.

Благодарность мелькнула в его аквамариновых глазах, и он громко выдохнул, опустив плечи.

Ему было нелегко, но он собрался с силами, чтобы открыться мне.

Я ждала этого с рвущим душу трепетом.

Зак начала свою историю неуверенно.

— Все изменилось, когда моя мать ушла от отца и бросила меня. Она променяла свою семью на временную интрижку. Она даже не попрощалась со мной… Я вернулся домой со школы и увидел отца, сидящего в гостиной. Он не шевелился. Смотрел в одну точку и молчал. А потом я узнал от него, что мама уехала со своим любовником, и она больше не вернется.

Зак закрыл глаза и напрягся, словно погружаясь в свое непростое прошлое.

— Мой мир рухнул, — продолжил он. — Все, что было важно до этого, перестало иметь какой-либо смысл. Я больше не доверял людям, потому что все до единого они представлялись мне лицемерами и лжецами, не способными быть искренними и преданными. Я был уверен, что все в этом мире временно, и нет настоящей любви. Нет ничего настоящего.

— И я стал таким же. Я впитал в себя то дерьмо, которым был окружен, и утонул в нем. Я стал им. Мой отец справился с уходом мамы, а я — нет. Мне было тринадцать лет, когда она ушла, и, черт подери, я был подростком. Я был просто ребенком, которого оставили, и это сломало меня.

— Чем старше я становился, тем больше понимал, что делаю правильно, ведя себя жестоко со всеми, потому что люди заслуживают этого, Наоми, — Зак открыл глаза и устремил на меня полный мрачности взгляд, от которого все внутри заледенело. — Не все, конечно же, но… тогда я не понимал этого. Я просто хотел, чтобы люди страдали так же, как страдал я, когда меня бросила собственная мать.

Он сделал глубокий вдох и перевел взгляд к окну.

— Я знакомился с девушками. Я спал с ними и бросал их на следующий день. Я даже не пытался сделать вид, что хоть одна сумела меня заинтересовать. Я был переполнен ненавистью к матери. Я мстил за ее поступок окружающим, хотя в этом не было их вины. Когда я осознал это, было поздно. Я уже не мог остановиться. Эта тьма, которую мама оставила после себя, стала частью меня, и пытаться избавиться от нее было бы равносильно тому, если бы я оторвал от себя кусок. Я превратился в монстра, которому было плевать на чувства других людей. Но… почему я должен быть справедлив к миру, если он не справедлив ко мне?

Я не могла передать словами, как сильно мне было жаль Зака Роджерса. Я видела его боль — она поглотила его глаза, сделав их почти синими. Я так крепко сжимала его пальцы, что мне казалось, будто я могу сломать их.