Читаем без скачивания Невинная для грешника - Лина Манило

– Красивая они всё-таки пара, – сквозь толщу невидимой воды прорывается ко мне голос Тани. – Зря только разбежались, всё равно ведь созданы друг для друга.

– Думаешь?

– А то. Они из одного круга, оба богатые, семьи дружат.

– Твоя правда, – хриплю и откладываю телефон. Не хочу больше на это смотреть, но в памяти словно кто-то высек в граните всё, что увидела в Инстаграме.

Ненавижу Инстаграм.

– Знаешь, как бы такие Золушки, как мы, не мечтали о сказочных принцах, они всегда достаются таким вот принцессам.

Вот теперь мне точно не помешал бы глоток вина.

Или целая бутылка.

Глава 53 Марта

– Слушай, если бы я тебя не знала, то подумала, что ты беременная, – косится на меня Танька, когда едем обратно на автобусе, забитом людьми.

Меня кто-то толкает острым локтём в бок, Таню прижимают чуть ли не носом к стеклу, но она всё равно находит возможность говорить глупости.

– Ты такая бледная, будто вот-вот стошнит, – до конца озвучивает свои подозрения и громко ойкает, когда спешащая на выход старушка вонзает ей в пальцы на ногах клюку.

– Никакая я не беременная, – шиплю, а молоденький мальчик с прыщами на подбородке и тонкими усиками над верхней губой пялится на меня с интересом.

Надо же, любопытный какой.

– Подслушивать нехорошо, – заявляю мальчику, а он краснеет и демонстративно отворачивается с риском свернуть себе шею.

Мы чуть не кубарем вываливаемся из автобуса, а я вдруг понимаю, что не хочу домой. Несмотря на обещание Анфисе Игоревне, не хочу. Будто бы там, внутри квартиры, меня ждёт кто-то большой и страшный. Странные ощущения, и мне бы посмеяться над их абсурдностью, а ноги всё равно не несут к квартире.

Я должна верить Марку, доверять ему. Иначе какой смысл называть всё, что мы проживаем сейчас, любовью?

– Слушай, что-то с тобой точно не так, – Таня останавливается напротив, осматривает меня внимательно, нахмурив брови. – Может, роллы были тухлые? Что-то мне их привкус не понравился. Ты поэтому бледная? Отравилась?

– Наверное, – выбираю самый безопасный вариант.

– Хочешь, с тобой побуду? Или ко мне пойдём. Ну, что ты одна в квартире делать будешь? А если тошнить будет? Кто поможет?

– Ты такая классная, – не сдерживаю вдруг нахлынувших эмоций и сгребаю беспокойную Таньку в объятиях. Прижимаю к себе, обещаю в случае чего позвонить и ухожу в сторону дома.

Машина Анфисы Игоревны припаркована у подъезда, а я смотрю на часы. Неужели опоздала? Да нет, пяти ещё нет – до нашей встречи ещё больше двадцати минут. Но моя бывшая – надеюсь, что уже бывшая – работодательница в нетерпении меряет шагами узкую полоску асфальта. Разговаривает по телефону, отдаёт кому-то отрывистые приказы и мне, честно признаться, жаль несчастного абонента.

Такая Анфиса Игоревна далеко не самый приятный человек. Сейчас она злая, хмурая и очень взвинченная. У меня даже мурашки по коже ползут, когда представляю себя на месте её собеседника.

Завидев меня, она широко – даже слишком – улыбается, убирает мобильный, бросив на прощание что-то неразборчивое, и разводит руки для объятий. Но меня что-то останавливает, словно я впервые увидела, какой может быть Анфиса Игоревна. Фальшивой в том числе, и улыбки её мне больше не кажутся такими искренними.

Марк не умеет делиться тем, что наболело. То ли слабым боится показаться, то ли просто привык всё самое плохое держать под замком, внутри себя. Но мне достаточно было намёков, чтобы понять: его мать не такая, какой изо всех сил хочет показаться. А какая? Мне не хватает опыта, чтобы читать людей, как открытую книгу, но даже моих скромных познаний в психологии достаточно, чтобы уяснить: Анфиса Игоревна – не самая добрая, красивая и бескорыстная на свете.

Я неловко ныряю в распахнутые объятия, чувствуя всю нелепость этой ситуации. Анфиса Игоревна хлопает меня по спине, прижимает к себе крепко, собой опутывает, и запах жасмина наполняет лёгкие, вызывает тошноту. Такой сладкий, до отвращения приторный.

– Я рада тебя видеть, детка, – говорит и отстраняется, напоследок оглядев меня пристально.

– Вы в порядке? – спрашиваю, когда Анфиса Игоревна отходит к своей машине и распахивает багажник.

– Да, нормально всё, но бывало и лучше, – криво усмехается и достаёт большой чёрный пакет. – Тут кое-какие вещи, думаю, пригодятся.

– Эм… вещи? Зачем?

Анфиса Игоревна смотрит на меня, не скрывая удивления. Протягивает пакет, который я не тороплюсь брать, и поясняет:

– Ты же знаешь, я благотворительностью занимаюсь, – медленно разжёвывает, как для тупой.

– А мы тут каким боком? – уточняю, чувствуя, что немножко злюсь. Мне стыдно, словно на паперти стою, а добрая тётя протягивает замёрзшей девочке старый пуховик с дыркой на боку и пятном от чебурека.

– Ой, детка, ты не так поняла! – Анфиса Игоревна тихо смеётся. – Это просто… от чистого сердца. Всё равно у меня этих вещей вагон. У нас с твоей мамой размер одинаковый. Зачем добру пропадать? Ну, что ты? Бери же, это для мамы. Всё-таки Диор и Живанши прошлых коллекций это всё ещё Диор и Живанши.

Она настойчиво впихивает мне в руки свой презент, а я решаю, что мама сама с этим разберётся, и пакет шелестит в моей руке, бьётся о колено, битком набитый.

На корне языка растекается горечь. Анфиса Игоревна сейчас, своим появлением возле нашего дома и подарком будто бы намекает: вот мы, а вот вы. Люди, которым нормально отдать ношеные тряпки. И, может быть, я наивна и глупа, но мне это кажется чем-то унизительным.

Нет, я знаю, что у людей такое в порядке вещей: отдать кому-то, кому вещи пригодятся, но что-то я похоже утомилась от навязчивой доброты. Плюс гордая мама… я не верю, что ей это придётся по вкусу.

– Пригласишь? – спрашивает и неловко улыбается. – В горле пересохло, а до ближайшего приличного ресторана ещё ехать и ехать. В вашем районе всё больше наливайки какие-то…

Она передёргивает плечами, а мне за свой район – тихий и удобный – становится обидно. У нас куча нормальных кафешек, не надо тут!

– Извините, у меня не прибрано, да и обстановка далека от приличного ресторана, – говорю, мечтая скорее избавиться от этой странной, совсем мне уже не нравящейся, женщины.

– Ой, что я, беспорядка не видела? Впрочем, как твоей душе будет угодно, напрашиваться в гости не имею привычки.

Её улыбка становится ледяной, а я отступаю на один шаг. Всего на шаг, но так запах жасмина слабеет.

– Анфиса Игоревна, я ещё поговорить с вами хотела, всё случай не представлялся. Я уволиться хочу.

Она будто