Читаем без скачивания Тигр в камуфляже («Блокпост») - Лев Пучков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шутит, — мягко вмешался второй в штатском. — Не слушай его — опознание проводится близкими родственниками, а при их отсутствии — просто близкими. Но ты вправду иди — не до тебя сейчас.
— Все — пошел, — согласился Иван и действительно быстро пошел прочь от этого мрачноватого места.
— А ты адресок-то оставь! — спохватился белобрысый. — Может, мы тебя привлечем как свидетеля — мало ли как сложится!
— Ага — все бросил и пошел адресок оставлять, — угрюмо пробормотал Иван, поглядывая на часы и не сбавляя шага — пора было отправляться на вокзал.
— Чтобы вы потом сообщили Пульману, что я знаком с сыщиком? Нет уж, ребятки, дудки. Одного ухайдакали — хватит вам пока. У меня другие планы…
9
Пульман придирчиво осмотрел все закоулки дачи Бабинова на предмет обнаружения спиртных напитков, в аптечке ванной комнаты нашел бутылку «Хлебной»
Довганя и, поставив компромат на стол, с довольным видом уселся на диван.
Мгновенно поскучневший хозяин дачи, сидевший в кресле напротив, съежился в размерах и уставился в стену — он клялся страшной клятвой, что как минимум год даже не посмотрит на спиртное. В противном случае шеф обещал отдать его на растерзание Тутолу. Шутка, конечно, но… у Пульмана грань между шуткой и серьезными намерениями была очень зыбкой и слабо ощущаемой.
— Это Иван… — по-детски хлюпнув носом, оправдывался Александр Иванович. — От него осталось… Вот.
— Ага, конечно, — быстро согласился Адольф Мирзоевич. — Конечно, это Иван… Но если я замечу, что ты начал пить… ну, ты наверняка помнишь, что я тебе обещал.
— Я не буду пить, — стараясь придать своему голосу твердость, пообещал Бабинов. — Клянусь своим здоровьем.
— Верю, — опять согласился Пульман. — Дай бог тебе здоровья — живи сто лет… я хочу тебе напомнить, что ты гениальный хирург. Ты меня понял?
Гениальнейший! В мире таких, как ты, нет — и это не метафора. То есть ты не обязан быть хорошим администратором, командиром, руководителем — это моя прерогатива. Ты меня понял?
— Понял, — кивнул Бабинов. — Я вас прекрасно понял…
Тон помощника Пульману не понравился. Сеанс психореабилитации желаемого результата не дал. Склонный к пессимизму Бабинов тяжко переживал каждый свой промах и становился в такие минуты просто несносен. Что ж — у мастера психоанализа был еще один козырь в борьбе за превентивную оптимизацию умонастроения первого помощника. Видимость руководства ответственной операцией, которая на самом деле в руководителе такого рода вовсе не нуждалась.
— Лехина «наседка» дала определенный результат по Ануфриеву, — ровным голосом сообщил Пульман, рассматривая топографическую картинку на изъятой бутылке. — Вот его выводы: парень — опытный сиделец, хорошо знает блатной мир, пользуется уважением, чуть ли не авторитет. Спокоен, как удав, ни одного «косяка не упорол» — цитирую дословно. Настолько уверен в себе, что не пользуется услугами опытных защитников — довольствуется общественным.
— Значит, ваши опасения насчет его принадлежности к какой-то странной и могущественной спецслужбе оказались беспочвенными? — с некоторой надеждой высказался Бабинов — даже глаза загорелись. — Значит, ничего особенного… А?
— Я сказал — это выводы «наседки», — терпеливо прикрыл глаза Пульман. — Теперь — мои выводы… Я уже говорил, Саша, — он умер. Сведения подтвердились по всем параметрам — он действительно умер. Теперь обобщаем: под легендой Ануфриева работает какой-то опытный мужчинка, для которого уложить человека — раз плюнуть, тюрьма — дом родной, торопиться ему некуда, и, как ни странно, у него хорошее настроение. А еще он успел за рекордно короткий срок обработать сыщика, который забрался в нашу лабораторию, прохвост этакий, но зачем-то упал в яму, самолично изготовленную Тутолом…
— Вы думаете, сыщика он обработал? — встрепенулся Бабинов.
— Нет, сыщик посмотрел по телевизору сеанс какого-нибудь экстрасенса, у него от этого моментально зарубцевались спайки в мозгах, и он тут же помчался выяснять, что у нас под клиникой! — не выдержав, язвительно выдал Пульман. — Ты думай, что говоришь!
— Да я просто подумал — вдруг накладка какая-нибудь… Вдруг он и с Иваном успел, а мы недоглядели… — потерянно пробормотал Бабинов. Пульман тут же пожалел, что не сдержался, и дал задний ход:
— Не переживай, это не твои проблемы… С Иваном — еще не поздно, это легко поправить. А насчет этого лже-Ануфриева… В общем, вывод мой вот: это действительно агент какой-то спецслужбы. Опасен чрезвычайно. Уникально то, что мы взяли его в стадии «наведения мостов», как выражается наш симпатичный Леха. Я тщательно проверил по всем своим каналам, да и «наружка», что за ним следила, донесла: он пока что не передавал никакой информации. Сеанс связи у него запланирован на завтра.
— Вы меня опять пугаете. Он что, сам вам сказал этом?
— Элементарно, Ватсон, — подмигнул Бабинову шеф. — На главпочтамте обнаружилась телеграмма до востребования на имя Ануфриева.
Вызывает его Москва на переговоры. Кто может трупа вызывать на переговоры, родной мой?! Я проконсультировался со специалистами — есть возможность с помощью специальной аппаратуры зашифровать любого объема информацию и передать ее в кодированном виде по телефону — в форме коротенького сигнала. Я не вдавался в подробности, но специалисты стоящие, и верить им можно. Те же специалисты утверждают, что якобы существует масса закрытых каналов связи, которые практически невозможно прослушать.
— В общем, мы вытаскиваем его из тюряги, обрабатываем, и… — высказал предположение Бабинов, но шеф небрежным жестом оборвал его и будничным тоном объявил::
— Мы его просто убираем. Никаких побегов.
— Разве мы не хотим узнать, какую он организацию представляет и что им о нас известно?! — удивился Бабинов. — Ну, убьем этого — они пришлют другого… Я категорически вас не понимаю, доктор!
— У нас очень мало времени, — пояснил Пульман. — Я продумывал вариант тихого побега. Громкий, сам понимаешь, нам ни к чему… Так вот — ничего не получается. Мы же не работаем с низами. Для организации побега нужно подготовить несколько сотрудников соответствующего учреждения — нет, на эту трихомундию у нас времени. Мы уже настолько близки к завершающей стадий проекта, что долгие развороты противников для нас не являются серьезной помехой. Пока они там расчухают, в чем дело, да пришлют другого — будет поздно.
Так что — дерзай, Саша.. Даю тебе возможность реабилитироваться.
— В смысле? — насторожился Бабинов. — Что вы этим хотите сказать?
— Организуешь акцию устранения этого лже-Ануфриева, — простенько сообщил Пульман. — Я тебе дам исполнителя — не делай круглые глаза! Очень недурственного исполнителя! Но для начала ты сделаешь еще кое-что…
В следственном изоляторе Руслан устроился сравнительно неплохо. Он хорошо «зашел в хату» — помогли навыки нескольких прежних «сидений», да и статья, которую инкриминировали агенту, у обитателей общей камеры вызывала закономерное уважение. Сосед по шконке слева оказался типичным «бакланом», некоторым образом причастным к сфере авторитетов уголовного мира, и изо всех сил старался изображать бывалого блатного. Зато сосед через проход — молчаливый рассудительный зэк, хорошо знакомый с тюремным миром, показался Руслану типичной «наседкой» — по ряду едва уловимых признаков, недоступных пониманию простого обывателя. Так оно и вышло — спустя двое суток «наседку» куда-то перевели, даже не потрудившись предъявить вескую причину. Но агент вел себя прилично, и «наседка» ничего хорошего своим хозяевам сообщить не имел — в этом Руслан был уверен..
С адвокатом ему тоже вроде бы повезло. Низкорослый, крепкого сложения мужичонка с классической плешью и одутловатым запойным лицом с первого взгляда внушал уверенность в благополучном исходе дела. От него, казалось, исходили ощутимые флюиды компетентности и доброжелательности, весь вид его как бы говорил: «Ты обязательно пожалеешь, что связался со мной, парень! Уж я-то тебя засажу на все сто — будь уверен!»
Детально разобравшись во всех тонкостях дела, адвокат вынес утешительный вердикт, каковой и сообщил Руслану при первой же беседе:
— Полтора, максимум два года общего режима. Очень недурственно, учитывая тяжесть преступления…
Агент несколько приуныл. По европейским меркам, он действовал в пределах необходимой обороны и мог рассчитывать на полную реабилитацию. Ну и что с того, что трупы расколошматил? Состояние аффекта — будьте добры…
Адвокат также не видел ничего предосудительного в действиях подзащитного. Но в его интерпретации, а значит, и в представлении будущих участников уголовного процесса, деяние Руслана выглядело совсем иначе.
— Они, сволочи, видят картину так: двое подвыпивших сильно мужиков забрались в твои кусты — перепутали двор, возможно… Ты их сначала поджег — обдуманно, естественно, преднамеренно: приготовил газеты, спички, рассчитал все… Потом оглушил дубиной и мочалил, что есть дури, пока мясо не получилось… Но мы-то знаем, что все это ты делал в состоянии сильнейшего аффекта! Ты же просто слесарь ранее не судим, единоборствами не занимался…
