Читаем без скачивания Экзистенциализм. Период становления - Петр Владимирович Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая пылкая и полная страсти биография, неоднозначная в политическом смысле. Но мы в политику сейчас не полезем (хотя сложно совсем этого избежать). Замечу, что следующий наш герой – ученик, последователь и оппонент Унамуно Ортега-и-Гассет написал замечательную статью «На смерть Унамуно». Она очень маленькая, но очень проникновенная и полная любви. Она – в сборнике эссе, который я вам скоро назову, в начале следующей лекции. Маленькая статья, где он отозвался на смерть Унамуно несколькими проникновенными страницами. Вот в принципе коротко об Унамуно и все. О его мироощущении, о его взглядах на испанскость, на Дон Кихота я уже сказал, а теперь скажу о том, чего еще не сказал, чего не успел коснуться.
Сверхкратко хочу рассказать о его замечательной книге «О трагическом чувстве жизни у людей и народов». О чем же там идет речь? Прежде всего, мы стоим у истоков формирования собственно экзистенциальных подходов в философии. И какие-то тенденции, которые мы встречали у Паскаля, у Кьеркегора, мы встретим и у Унамуно. Он проговаривает экзистенциальные категории очень четко.
Что такое человек для Унамуно? Унамуно резко противопоставляет человека как абстракцию и человека, как он говорит, «из плоти и крови». Первая глава так и называется: «Человек из плоти и крови». Живой, конкретный человек, – ищущий, страдающий, любящий. Нет homo economicus, человека экономического, центрального понятия либеральных экономистов, нет homo sapiens, нет zoon politikon, «политического животного» Аристотеля! Есть реальные живые люди, чья истина в том, что они есть, есть именно такие, какие они есть, живут и хотят жить всегда, что они смертны. В связи с этим он очень резко размышляет о философии и философах. Он говорит, что обычно, когда пишут историю философии, о людях-философах почти умалчивают. А философствуют не камни, не звери, не машины, а вот эти конкретные люди!
В этой связи я не могу не вспомнить известный пример с Хайдеггером.
По легенде, он однажды читал студентам курс лекций об Аристотеле и сказал в начале его: «Аристотель родился, жил и умер. А теперь давайте перейдем к его философии». Вот такое введение о биографии Аристотеля. Как раз это вызывает у Унамуно протест. В своей книге он пишет очень интересно: «человек Кант», «человек Паскаль», «человек Кьеркегор»… Понятно, что все они – человеки, а не жирафы. Но этим, казалось бы излишним, эпитетом Унамуно подчеркивает, что философствует именно человек. Даже если, как Спиноза или Кант, он старательно прячет концы в воду за какой-то объективностью, безличностью, рациональностью. Все равно всегда философствование – это страстное и пристрастное решение главных вопросов: жизнь, смерть, смысл жизни. Да, говорит Унамуно, есть такие… уроды… ну, простите, он выражается немного мягче, то есть люди, которые философствуют лишь одной головой, холодным рассудком. Но он говорит, что они и не люди, и не философы, а лишь педанты. Настоящий человек философствует всей плотью, всей кровью, как он говорит, «утробой». Настоящий человек философствует всей жизнью. Он, говоря известными словами Достоевского, непременно должен «вопрос разрешить»! Сам Дон Мигель де Унамуно признавался, в духе Новалиса: «Я мыслю чувством, и чувствую мыслью». То есть его ключевая мысль, что философствование – это жизненный акт. Что нельзя отделить философа от его философии. Унамуно тонко издевается над так называемыми «профессиональными мыслителями», которые отделили от себя кусочек себя и философствуют, выдают этот кусочек за целое. Повторяю, философствовать человек должен всей жизнью. Поэтому он говорит: «Человек Кант», «Человек Паскаль», «Человек Кьеркегор».
А что же такое человек? Унамуно считает, что главное в человеке – желание быть, быть именно собой и быть именно всегда. Каждый из нас осознает себя, собирает себя вокруг себя, стремится быть собой. Это инстинкт жизни в нас, нечто первичное, изначальное. Да, я могу завидовать другому, хотеть «иметь» какие-то его способности, но я не хочу быть им! Я лишь хочу заполучить его качества, но при этом хочу оставаться непременно собой. Я хочу позаимствовать у тебя то, чего у меня нет, но я никогда не соглашусь стать тобой. Потому что, как говорит Унамуно, никто не сможет сыграть за меня мою роль, каждый человек один на один перед Богом. Первичное стремление человека – быть, быть собой и быть всегда. Ядро человеческой личности (до Унамуно об этом говорили Августин и Бергсон) – это память, основа человеческой жизни, основа человеческой души, то, что делает нас целым и самосознающим. Память – ядро самосознания человека. То есть вот азы экзистенциализма. Философствование как акт. Философствует живой человек из крови и плоти, а не абстракция. Эти размышления Унамуно напоминают нам изумительное высказывание Кьеркегора: «Абстрактное философствование – это философия без мыслящего». Помните, на прошлой встрече мы разбирали это высказывание? То есть всегда философствует конкретный человек, проживая свою философию в одиночку. (Помните мысль Ницше: «Философы вынашивают и изнашивают свои убеждения»?).
Тут мы выходим на главную тему – тему смерти. Эта ведущая тема для всего экзистенциализма. Но у Унамуно она особенно, исключительно важна. Потому что он говорит: люди возникли именно тогда, когда они начали противостоять смерти. Уже первобытные люди стали хоронить покойников, а не оставлять их на лице Земли. Человек стал человеком, когда он стал как-то бороться со смертью, как-то реагировать на смерть. В сущности, очевидно, что тема смерти – главная и неотступная тема человечества. Собственно говоря, это старая мысль, не Унамуно ее придумал, что вся наша культура только про две вещи: любовь и смерть. Но, собственно говоря, про одну, потому что любовь – это ответ на смерть. Попытка как-то противостоять смерти – это то, что делает человека человеком.
Унамуно очень
