Читаем без скачивания Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль

Тот, кого Гельмольд назвал плешивым, был старигардским епископом Винцелином, наставником и ближайшим соратником Гельмольда, вскоре направленным в церковь Бозау. Предполагается, что и сам Гельмольд, прибыл в славянские земли вместе с саксонским гарнизоном для новой крепости в Зегеберге. Сложно сказать, были ли приводимые им слова действительно сказаны славянскими князьями, или же он использовал здесь прямую речь как литературный приём. Скорее этот диалог передаёт общие настроения, беспокойство и предчувствие надвигающегося вторжения саксов, царившие в славянских землях, которые должны были быть хорошо известны Гельмольду как очевидцу.

Для постройки крепости Зегеберг была выбрана 110-метровая известковая гора, находящаяся на самом востоке полуострова Вагрия и являющаяся наивысшей точкой в представляющего в остальном равнину полуострова, своим положением действительно представляющая идеальный отправной пункт для завоевания славянских земель. Кроме самой её неприступности из-за географического положения, устройство саксонской крепости в этом месте должно было оказывать и моральное воздействие на боевой дух славян. Возвышаясь над равнинами Вагрии, крепость должна была быть хорошо видна местному славянскому населению, не позволяя забывать, кому теперь принадлежат их земли. Так же и хорошая просматриваемость равнинных поселений с высоты крепости позволяла лучше контролировать территории. Не случайно для этой крепости было выбрано и не менее символическое название «Зигебург» (нем. «крепость победы»), позже перешедшее в «Зегеберг». В наши дни, в результате добычи известняка и гипса, высота её снизилась до 91 метра, однако и сейчас ещё, находясь на её вершине, в воображении живо возникает картина, как саксонские графы, всматриваясь отсюда около 9 столетий назад в горизонт, строили планы на славянские земли до самого моря.

В 1137 году Прибислав предпринял попытку выбить саксов из Вагрии, разорил Нордальбингию и разрушил только что построенную крепость Зегеберг, но его собственных сил уже не было достаточно, чтобы выдержать противостояние. С приходом к власти Прибислава, принадлежавшего к династии Готтшалька и Генриха, противостояние с потомками династии Круто возобновляется. В 1138 году, преследуя Прибислава, рюгенские славяне под предводительством потомка Круто Раце разрушают Любицу. В это же время, в 1138/1139 годах, саксы нападают на земли Прибислава с запада и подчиняют себе значительную часть Вагрии и Полабье. Положение Прибислава после этого значительно ухудшилось, так что он, хотя и сохранил контроль над двумя северными приморскими областями Вагрии – Старигардской и Лютилинбургской землями, официально сделался вассалом саксонских графов. Перейдя под власть нордальбингских, гольштинских графов Адольфа I и Германа фон Бадевиде, славянские земли начинают заселяться немецкими колонистами из Фестфалии, Голландии, Фризии и Нордальбингии. В 1141 году восстанавливается немецкая крепость Зегеберг, а в 1143-м на руинах бывшей крепости Круто Буковец отстраивается уже немецкий Любек. Окончательный удар по землям Прибислава наносят даны, в 1148/1149 гг. разрушившие Старигард. По всей видимости этот датский поход и был описанным Саксоном походом Эрика на славян (Saxo Grammaticus, 14.2.14). В таком случае, несмотря на разрушение вагрийской столицы, датское войско должно было понести большое поражение, так, что по словам Саксона, этот поход стал причиной высмеивания славянами Эрика за его трусость. Гораздо значительнее должно было быть уничтожение Гельмольдом и Герольдом в 1150 году священной рощи бога Прове/Проне, немало способствовавшее подрыву основ самосознания и идентичности жителей последних, остававшихся ещё славянскими областей полуострова.

Не многим лучше для славян обстояли дела и в восточных областях ободритов. После захвата и раздела Вагрии и Полабья в 1138/1139 гг. между саксонскими графами, ободритские земли, находившиеся восточнее реки Травы и Ратцебургского озера, остались под контролем Никлота, который, оставаясь язычником, в тоже время поддерживал союзнические отношения с графом Адольфом. В 1146/1147 гг. в Священной Римской империи было принято решение проведения второго крестового похода, часть войска которого должно было направиться в остававшиеся ещё независимыми земли славян-язычников к северу от Эльбы. Значительная часть территорий балтийских славян уже была занята в это время немцами, так, что крестовый поход пришёлся на земли Никлота и лютичей. Участие в этом походе, более известном как крестовый поход на славян, приняли войска всех окружавших ободритов и лютичей христианских стран – Саксонии, Дании, Польши, Моравии, как и представители их высшей знати, в числе которых наибольшую роль сыграли саксонский герцог Генрих Лев и маркграф Северной марки (уже подчинённых немцам земель южных велетов) Альбрехт Медведь. Войско крестоносцев, направленное в славянские земли, могло составлять до 100.000 немецких и 20.000 датских воинов, в том числе и флота. Поход на славян был обусловлен более материальными, чем собственно религиозными причинами, однако, судя по восхищению, с которым его описывает Гельмольд, немецкое духовенство возлагало на него огромные надежды:

«Войско же, состоявшее из благородных и неблагородных и из простого народа. численностью своей превзошло все ожидания… И в наше время неизвестно, и от сотворения мира не слыхано, чтобы собралось такое войско, войско, говорю я, чрезвычайно большое. И у всех на одежде и на оружии был знак креста. И сочли вожди похода за лучшее одну часть войска отправить в страны Востока, другую – в Испанию, третью же – к славянам, возле нас обитающим» (Гельмольд, I, 59). Такие масштабные приготовления к войне не могли остаться в тайне для самих славян. «Никлот, услыхав, что в скором времени будет собрано войско, чтобы уничтожить его, созвал весь народ свой и начал строить замок Дубин, который мог бы послужить для народа убежищем в случае необходимости» – продолжает Гельмольд (Гельмольд, I, 62).

Кроме этого, Никлот обратился за помощью к графу Адольфу, бывшему до этого его союзником, но получил отказ. «Никлот, чувствуя, что выступление в задуманный поход неизбежно, тайно подготовил морское войско и повел корабли к устью Травны с намерением разорить всю вагрскую землю прежде, чем саксонское войско вольется в ее пределы» (Гельмольд, I, 63). Флот Никлота, пройдя по реке Траве осадил отстроенный тремя годами ранее немецкий город Любек. В то же время конница ободритов направилась к крепости Зегеберг и разорила её окрестности. Описывая разорение Вагрии Никлотом, Гельмольд замечает, что оно коснулось лишь занятых немецкими колонистами 7 лет назад поселений и крепостей, в то время, как собственно саксонские земли к западу от Зегеберга, как и населённая ещё славянами плуньская земля (Гельмольд, I, 57), остались не тронутыми. О точном ходе тех событий не сохранилось достоверных свидетельств. В описаниях этих событий Гельмольд слишком явно сочувствует немецким колонистам и преувеличивает масштабы битв, что особенно хорошо заметно в описании осады войсками Никлота крепости Сусле:

«Разорив вагрскую землю, как им хотелось, славяне пришли в конце концов в округ Сусле, имея намерение разорить бывшую там колонию фризов, население которой исчислялось в 400 и более мужей. Когда славяне прибыли сюда, едва ли сотня фризов находилась в маленькой крепости, остальные возвратились на родину, чтобы привести в порядок оставшиеся там хозяйства. Когда все то, что было вне крепости, славяне сожгли, тогда те, кто в крепости оставался, поняли, какое жестокое нападение им угрожает. И правда, в течение целого дня их храбро осаждали 3 тысячи славян и уже предвкушали свою несомненную победу, в то время как фризы оттягиванием боя старались отдалить свою гибель. Но когда славяне увидели, что без кровопролития победа им не достанется, они пообещали фризам жизнь и целость членов, если, выйдя из крепости, они сдадут оружие. И тогда некоторые из осажденных в надежде сохранить жизнь начали добиваться того, чтобы сдать крепость. Обличая их, мужественный священник сказал: “Что это вы, о мужи, хотите делать? Вы думаете, что сдавшись, вы сможете сохранить себе жизнь, что язычникам можно доверять? Вы заблуждаетесь, о мужи соотечественники, неразумно такое мнение. Разве вы не знаете, что среди всех пришельцев нет ни одного народа, более гнусного для славян, чем фризы? Поистине, наш запах кажется им зловонием. Зачем же жертвуете вы жизнью вашей, зачем добровольно спешите к гибели своей? Именем господа, создателя мира, которому нетрудно в скором времени спасти нас, призываю вас, чтобы вы еще немного испытали силы свои и вступили в бой с неприятелем. Пока мы окружены этим валом, пока мы владеем своими руками и оружием, мы еще можем надеяться сохранить жизнь. Если же мы лишимся оружия, то, кроме позорной смерти, нам ничего не останется. Поэтому погрузите сначала мечи свои, добровольной выдачи которых они требуют, во внутренности их и отомстите за кровь вашу. Пусть узнают они вкус храбрости вашей и пусть не возвращаются с победой без кровопролития”. И, говоря так, он явил им отвагу своего духа и, бросившись к воротам с одним лишь мужем, разогнал вражеские отряды и собственной рукой умертвил громадное число славян. Лишившись в конце концов одного глаза и раненный в живот, он сражался без передышки, являя как бы божественную силу и духа и плоти. Славные сыновья Сарвии или Маккавеи сражались некогда ничуть не лучше, чем этот священник Герлав и небольшое число мужей в замке Сусле. И отстояли они крепость от рук разорителей» (Гельмольд, I, 64).