Читаем без скачивания Китайский эрос (сборник) - Сборник Сборник

— Ты пришел просить старую тетку, как тот герой из истории о красотке Чэнь Мяочан /19/, - рассмеялась старая женщина. — Норазонадочка твоего учителя, винить тебя трудно, к тому же ты собираешься на ней жениться. Конечно, в монастыре ей делать больше нечего, однако ж и в моей молельне оставаться неудобно. Люди вы молодые, горячие, будете то и дело встречаться, а это может осквернить святое место… Есть у меня в доме одна чистая комнатка, куда я и определю твою красавицу, пока у нее волосы не отрастут. А прислуживать ей станет моя служанка. Вот там вы поможете видеться. Только приходить тебе следует поздно вечером, так, чтобы никто тебя не заметил, а при встрече рядом будет кормилица. Так-то!

— Ах, тетушка! Как я благодарен за твою доброту! Я тотчас приведу ее сюда и велю поклониться тебе в ноги!

Простившись с теткой, он вышел из дома и возле ворот нанял паланкин, который доставил его в скит. Молодой человек рассказал Цзингуань о беседе с теткой, чем очень обрадовал девушку. Она быстро вытащила все свои ценности и принялась складывать пожитки.

— Мои вещи пускай пока будут здесь! — сказал ей сюцай. — Я оставлю тебя у тетки, а сам вернусь в скит. Поживу здесь с монашками какое-то время, чтобы у них не было подозрений.

— Видно, запали они вам в душу! — промолвила девушка.

— Вовсе нет! В моем сердце одна только ты, к ним у меня ничего нет. Остаюсь я только для отвода глаз, чтобы не было никаких следов, как в поговорке: «Золотая цикада одежку свою сменила». Словом, меня никто не сможет заподозрить, даже если монахини пожалуются… Ты же знаешь, скоро экзамены. Если же меня потянут в суд, то до экзаменов уже не допустят, а это не шутка!

— Коли они станут расспрашивать обо мне, говорите, что вы не знаете, куда я делась, потому как, мол, в это время отлучались по своим делам. Словом, наплетите им что-нибудь. Они, конечно, подумают, что я ушла к своей матушке (ведь я часто уходила туда одна), и, по всей вероятности, сразу за мной не погонятся. Потом они, наверное, узнают, что меня нет дома, но к этому времени вы уже сдадите экзамены, и мы придумаем еще что-нибудь! Когда же вы уедете из этих мест и будете жить в другой области, они не посмеют ехать к вам, а если и заявятся, из этого ничего не получится!

Договорившись, они вышли из скита. Сюцай прикрыл ворота, оба сели в паланкины и направились в дом тетки. Старой женщине очень понравилась ладная девушка со светлым ликом, щечки ее напоминали персиковый цвет, а нежная кожа, казалось, могла порваться от самого легкого прикосновения.

— Теперь мне понятно, почему племянник присмотрел тебя, голубушка! засмеялась она. — Будешь жить у меня, вряд ли кто из посторонних посмеет тебя потревожить! Ничего не бойся! Тетка обратилась к племяннику: — Само собой, ты тоже мог бы жить в моем доме. Да только если ты здесь останешься, кто-нибудь непременно появится вслед за тобой, и тогда случится неприятность. Так что, милый племянник, лучше тебе найти другое жилье, где ты будешь спокойно готовиться к экзаменам!

— Верно, тетушка! Если я и буду приходить, то только на короткое время!

Итак, Цзингуань осталась в доме тетки Вэньжэня. Сюцай, пробыв с нею ночь, наутро простился и ушел, чтобы найти себе другое жилище. Но об этом пока говорить не будем.

А теперь мы вернемся к трем монахиням из скита Плывущей Бирюзы. Отслужив трехдневный молебен, они вернулись в обитель. Видят — ворота не заперты, а в храме ни единой души. Все кругом пусто и тихо.

— Куда они запропастились? — воскликнула игуменья. Впрочем, ее мысли, как и других монахинь, вертелись вокруг молодого сюцая, а Цзингуань их особенно не заботила. Они бросились в келью Вэньжэня. Вещи и сундучок с книгами стояли на месте. Монахини соазу успокоились. А где же Цзингуань? В келье нет ни ее, ни вещей. Что за чудеса? Пока они гадали да рядили, появился Вэньжэнь.

— Пришел! Пришел! — обрадовались монахини. Их лица озарила счастливая улыбка.

— Целых три дня не виделись! Душа истосковалась! Ну прямо невмоготу! — воскликнула игуменья, вцепившись в сюцая. О Цзингуань она тут же забыла. — Скорее, скорее в келью!

Настоятельница потащила за собой сюцая, не обращая внимания на молодых инокинь, которые взирали на нее с завистью, глотая слюнки. Сюцай уступил бурному натиску монахини…

— Куда же запропастилась наша Цзингуань? — наконец вспомнила настоятельница. — Вы же с ней оставались вдвоем.

— Откуда мне знать, куда она девалась! Я вчера ушел в город и задержался там допоздна. Пришлось заночевать у приятеля, только сейчас иду оттуда…

— Наверное, после вашего ухода ей стало скучно одной, и она отправилась к своим в Хучжоу… — заметила молодая монахиня. — Или она решила, что наступил наш черед после ее двухдневного счастья… Пусть ее, ушла отыщется!

Монахини думали сейчас о тех счастливых мгновениях, которые их ожидают с молодым сюцаем, а Цзингуань их нисколько не интересовала. Они не догадывались, что мысли молодого человека заняты совсем другим.

Прошло два-три дня в бесовских забавах, и сюцай сказал, что ему пора на экзамены и поэтому необходимо сменить жилье. Он нанял слугу, и тот унес его вещи. Монахини, понятно, больше не могли его задерживать, но взяли с него клятвенное обещание возвратиться.

— Будет свободное время, непременно к нам приходите!

Сюцай ответил, что обязательно вернется и, поклонившись, ушел.

Прошло несколько дней. От Цзингуань по-прежнему не было вестей. Встревоженная игуменья послала человека в Хучжоу, к матушке Ян, но тот, вернувшись, сказал, что девушка домой не приходила. Настоятельница не на шутку перепугалась, однако, хорошенько все обдумав, не стала поднимать лишнего шума, чтобы не всполошить мать, которая, глядишь, сама заявится в скит. Игуменья решила все разузнать обходными путями.

Поскольку сюцай больше не появлялся, у нее возникли подозрения, поэтому надо было срочно его найти и хорошенько расспросить. Но, как на грех, он не оставил адреса. Делать нечего, пришлось ждать, когда он появится сам. Но вот кончились все три тура экзаменов, за ними прошло еще несколько дней, но сюцай не давал о себе знать.

Между тем Вэньжэнь, добившись на экзаменах большого успеха, вновь появился в доме своей тетки. Встретившись с Цзингуань, он сразу же забыл о ските и о монахинях. А те, так его и не дождавшись, кипели от злости.

— Есть же в Поднебесной такие неблагодарные люди! — возмущались они. — Наверное, этот злодей и украл нашу Цзингуань. Его рук дело! Вот отчего он не появляется!

Игуменья решила подать на сюцая жалобу в суд, но в последний момент передумала — испугалась, что может навлечь на себя беду. Недаром в поговорке сказано: однажды замарался, очиститься трудно!

И тогда меж монашками вспыхнула ссора. Одна кричала, что надо непременно найти сюцая, а для этого идти в экзаменационную палату; другая твердила, что следует ехать в Хучжоу на розыски Цзингуань. Словом, поспорили они, но так ни до чего и не договорились.

В самый разгар спора раздался настойчивый стук в ворота.

«Уж не наш ли сюцай?» — обрадовались инокини и со всех ног бросились к выходу. Открыли ворота, а там стоит большой паланкин и рядом четыре малых. Слуга, стучавший в ворота, объяснил, что в скит пожаловала госпожа такаято. Игуменья, услышав знакомое имя, поспешила к гостье, которая, находясь здесь проездом, почтила скит своим присутствием. Дама вышла из паланкина, четыре ее служанки, уже успевшие выбраться из малых паланкинов, окружили хозяйку, и толпа женщин двинулась в храм. Гостья села, обменялась с настоятельницей церемонными фразами, испила чаю. Дама сказала, что желает провести в обители полуденное время, и послала своего челядинца предупредить лодочника, что задержится. Игуменья повела ее в свою комнату.

— Я у вас не была года три, — сказала дама. — С тех пор, почитай, как скончался мой супруг…

— Однако сейчас ваш траур, как видно, уже кончился… Наверное, вы захотели возжечь благовония, а потому направили свои благородные стопы в наше ничтожное место! Не так ли?

— Именно так! — согласилась гостья.

— Осенью у нас прекрасно! Вольготно!

— Не до развлечения мне! Нет у меня сейчас настроения! — вздохнула дама.

Игуменья прочла в словах гостьи намек.

— Вам сейчас одиноко после кончины супруга?

Дама, поднявшись, подошла к двери и прикрыла ее.

— Мать-игуменья, я была всегда с тобой откровенна. Не забудь этого… И сегодня я хочу говорить напрямую. Вот ты сказала, что я одинока. Какое там одинока! Я места себе не нахожу! А ведь прошло после смерти мужа всего только три года. Как же вы, голубушки, всю жизнь одни маетесь?

— Почему же одни?.. Не буду таиться, почтенная. Не забывают нас прихожане-благодетели. Иначе хоть помирай! Разве можно вытерпеть?

— А есть ли кто сейчас у вас, матушка?