Читаем без скачивания Garaf - Олег Верещагин

Грох, грох, грох, отвечали кубки по столу. Холмовики стучали ими синхронно и резко, покачиваясь на скамьях — но не пьяно, а в лад, как качется от ветра лес. Лица их были мрачны и ожесточённы, и Гараву показалось, что многие из них подтягивают песню — но не голосом, а тихим: «Уууууу…»…

— Мы сольёмся с лесною тенью —Лишь сияют лунные очи…Мы свободны по праву рожденья —Дети вольных ветров и ночи,Дети Древнего Волка!

Мы в битве яростней и злейСынов Заката, сыновейХолодной стали!Навеки, до конца времёнВладыка наш один — законСвободной Стаи!

Мы — дети Древнего Волка!

Слаженное подвывание стало явственным. Мужчины выли — выли, как волки, блестели глаза и грохали кубки, но голос поющего перекрывал всё это:

— Годы ноют, как старые шрамы…Нам, покорности цепь порвавшим,После битвы залижут раныИ в молчанье помянут павшихДети Древнего Волка!

Пусть жизнь — серебряная нитьИ нам когда–то уходитьДорогой смертных —Но мы ворвёмся в ваши сны,Мы дети Ночи и Луны,Степей и ветра!

Дети Древнего Волка! [66]

Шум, гомон, стук кубков…

— Разреши мне уйти, — шепнул Гарав Тарику. Морэдайн оглянулся через плечо — он с кем–то разговаривал:

— Конечно. Найдёшь дорогу?

— Да, найду.

— Не броди по коридорам, тут… — Тарик поморщился. — В общем, не броди. Иди, ложись. Утром я подниму.

Ни на кого не глядя, Гарав молча выбрался из–за стола. Его шатало, словно он выпил не два глотка, а полбочонка — и не вина, а эльфийского коньяка[67]. Тарик и его собеседник смотрели вслед.

— Как бы он не прирезал тебя ночью, — сказал Тарику второй морэдайн. — Я слышал, он северянин, оруженосец Эйнора — того, любимчика Нарака. Ну, который сейчас… — морэдайн не договорил, только глаза поднял.

— Жалко мальчишку, — ответил Тарик просто. — И не прирежет он меня. Он сейчас даже сам–то зарезаться не может, глаза — и те пустые, как у больного щенка… Ну ладно. Я попробую что–то исправить, раз уж Ангмар его пощадил. Не жить же мальчишке вот таким, наизнанку вывернутым, так и перчатка долго не пролежит, тянет исправить. А человек… Не первый же случай.

— Проводи, — махнул рукой морэдайн своему оруженосцу на тащащегося через зал Гарава. Мальчишка без споров поднялся, нагнал ровесника и без навязчивости или насмешки пошёл рядом. А собеседник снова повернулся к Тарику: — А мы ещё погуляем, верно?

— Да, — кивнул Тарик. Меня не очень–то тянет в коридоры.

— Почему ты не поменяешь комнаты? — поморщился собеседник.

Тарик не ответил.

Глава 23,

в которой Гарав знакомится с Ломион Мелиссэ и обдумывает сделку.

Гарав проснулся от того, что был в комнате не один.

И тот, кто находился рядом, был не морэдайн Тарик.

Гарав сел.

Он дрожал и был мокрый, как мышь.

Он не помнил сна. Да и не хотел помнить. Так он думал в первые секунды после пробуждения… а потом понял, что в комнате КТО–ТО ЕСТЬ.

— Кто тут? — позвал он.

Тишина.

— Кто? — голос изменил и сорвался.

ПОЧЕМУ ВНУТРИ ТАК ТЕМНО? Горела же лампа над входом!!! Он точно помнит — горела, когда ложился!!!

— Кто здесь?! — вскрикнул Гарав, наощупь хватая меч (как защиту, движение уже стало привычным, надо же…). — Кто?!

На миг он отчаянно захотел проснуться. Но это был не сон. И никого в комнате не было… никого ТАКОГО, кому мог бы повредить меч.

— Нет, — Гарав уронил оружие, и оно тонко, беспомощно звякнуло — в хозяине не было ничего, кроме страха. Мальчишка отшатнулся на кровать и пополз, отталкиваясь ногами, к подушке, в угол. — Нет, не надо… не трогай меня… пожалуйста… — он тихо завыл, вжимаясь в каменную стену. — Кто нибу–у–удь… Уйди, уйди, не надо!!!

Тьма усмехнулась. Надвинулась. Навалилась. И… и ушла.

Прорезалось ночным прямоугольником окно. Послышались отдалённые звуки в зале внизу. Снаружи шёл дождь. Обычный дождь над Карн Думом, крепостью и столицей Ангмара.

Но что это было?

Странно. Гарав никогда не боялся темноты и умеренно боялся разных существ, которые — по рассказам у костра — в ней прячутся. Даже не верил в них, просто жутковато было представлять себе… Но НИ РАЗУ в жизни эта жуть не подчиняла его.

Он медленно поднял голову. И вдруг вспомнил совсем не «страшилку», а книжку, прочитанную когда–то. Автор писал, что, если в каком–то одном месте погибает много людей — или погибают люди в течение долгого времени — место пропитывается болью и страхом и начинает ЖИТЬ само. И даже ПОРОЖДАТЬ…

Сколько людей умерло в этом жутком месте?! Какие тени по ночам выползают из щелей?!

Снова пришёл озноб. Но Гарав больше не был беспомощной жертвой. Он быстро спустил ноги на пол и нашарил меч. Зажмурился. Ну же. Ну же, помоги мне. Я знаю, что я трус и что я не достоин… но помоги!

Он не знал, кого просил.

Но песня пришла…

…И полёт журавлика будет прям, как тысячу лет назад…Мирозданью плевать, кто в небесный сад, кто на нары…Всё равно — полёт журавлика прям, как и тысячу лет назад!Так улетай, журавушка, улетай — саё нара…

…— Я иду, — процедил Гарав, на миг становясь прежним.

Но мига было мало.

Поиграть хочешь, усмехнулась, снова оживая, тёмная тишь. Поиграй. Побегай. Посуетись и помаши мечом. Ты всё равно будешь лежать мёртвый, как и все. А ЗНАЕШЬ, КТО ТЕБЯ УБЬЁТ? ХОЧЕШЬ — СКАЖУ?

— Я иду, — повторил Гарав. Повесил на место ножны с ножом. Сцепил зубы и пошёл наружу.

В коридоре стало полегче, душу отпустило. Гарав посмотрел влево и увидел в свете факела кровь. Кровь на каменном полу. Алую маслянистую лужу. Он уже хорошо знал, как выглядит кровь. И не мог ошибиться.

Потом — прямо на глазах — она исчезла…

…ИЛИ КАМНИ ВПИТАЛИ ЕЁ?

Или… не впитали, а… А ВЫПИЛИ?

Теряя решимость, Гарав шарахнулся обратно в комнату и закрыл дверь. Зубы стучали. Где же Тарик?! Ну где хоть кто–то?!

— Кто здесь? — уже с безнадёжным ужасом спросил он. Ясно было, что сил пробежать по коридору — к людям — не хватит.