Читаем без скачивания Митридат - Виктор Поротников

С его уходом во дворце прекратились шумные застолья, нескончаемые сборища друзей Митридата, военные советы, бесконечные выслушивания просителей, ищущих защиты у царя. Справедливость Митридата, которому по слухам покровительствует сам Дионис, была широко известна.

Роксану вдруг обуяли материнские инстинкты. Она и до этого много времени уделяла Апаме, дочери ее любимой сестры Статиры, гораздо больше, чем родному сыну. Но с появлением Евпатры жизнь царицы словно озарилась радостным светом. С каждым прожитым месяцем крошечное несмышленое существо все больше обретало внешнее сходство с матерью. И если в Аркафии это сходство огорчало Роксану уродливостью черт, то в Евпатре природа смягчила линии и формы. Глядя на дочь, Роксана радовалась тому, что и у нее могут рождаться красивые дети.

Вскоре после ухода войска Роксана раздала все свои долги. Она сполна расплатилась и с Зариатром из тех денег, что оставил ей Митридат, сказав гаушаке, что пока она в его услугах не нуждается.

Зариатр понимающе кивнул, уловив ударение на слове «пока».

Однажды Роксана показала Апаме свою дочь, лежащую в колыбели.

– Ее зовут Евпатра,- сказала Роксана.- Когда она подрастет, ты сможешь играть с ней, как играешь с Орсабарис. Десятилетняя Апама вскинула на Роксану светло-карие глаза, как и у Статиры, чуть-чуть удлиненные к вискам, и слегка нахмурила черные красиво изогнутые брови.

– Я больше не играю с Орсабарис,- поведала Апама недовольным голосом,- потому что она кусается и царапается. А еще Орсабарис оторвала голову у моей любимой куклы.

Роксана сочувственно погладила Апаму по темным волосам. Она знала, как дика и задириста Орсабарис, чьей матерью была скифинка. Хотя Орсабарис была на год младше Апамы, последней от нее частенько доставалось. В отличие от Апамы Орсабарис больше тянулась к Нисе, чувствуя скрытую неприязнь к себе со стороны Роксаны, она даже называла Нису мамой.

Ниса была единственная, кого нелюдимая Орсабарис беспрекословно слушалась, кто мог убедить ее в чем угодно. Роксана никак не могла понять, каким образом Ниса, которую она всегда считала глупышкой, сумела завоевать такую привязанность Орсабарис.

В душе Роксана была недовольна решением Митридата сделать своим наследником сына Антиохи. Мальчику уже исполнилось семь лет, и по воле отца его передали воспитателям, которых подобрал сам Митридат. Царь решил дать сыну эллинское образование, несмотря на недовольство Тирибаза, полагавшего, что эллины и без того заполонили их страну своими обычаями и языком.

– И так уже почти вся Азия одевается, сражается, молится и строит дома на греческий лад!- ворчал он.

«Если Митридат исходит из того, что сын Антиохи носит тронное имя, значит, стоит мне родить сына и назвать его Митридатом, и у него будет столько же прав на трон, как и у сына Антиохи»,- рассуждала Роксана в душе. Царица напрямик спросила об этом супруга, когда он вернулся из Колхиды.

Митридат, обрадованный тем, что ему удалось взять сильнейшую крепость Сарапаны, не стал разубеждать жену, которая была так ласкова с ним, превращая их ночи в фейерверк блаженства.

Роксане того и надо было.

Очень скоро царица вновь забеременела.

Родился мальчик, но такой слабый, что умер, прожив всего несколько дней. От горя и отчаяния Роксана заболела.

Митридат в это время воевал в Колхиде.

Дальнейшие события совершенно изменили жизнь Роксаны, внеся в нее разлад и беспокойство.

Неожиданно из Вифинии приехала вместе с четырехлетней дочерью Лаодика. По ее словам, царь Никомед взял себе новую жену.

Митридат с радостью принял сестру и даже поселил ее в лучших покоях дворца рядом с Роксаной.

С самых первых дней Лаодика повела себя как полновластная хозяйка. Роксана, до конца еще не оправившаяся после болезни, редко выходила из своей спальни, поэтому евнухи и служанки скоро привыкли к новой госпоже, еще более строгой, зато необычайно красивой. Роксана не могла скрыть своей ненависти к старшей сестре и тем самым отталкивала от себя Митридата, который обрел в Лаодике умную советчицу и рьяную сторонницу его захватнических устремлений.

Теперь Митридат предпочитал вести долгие беседы по вечерам не с Роксаной, которую описание походов и сражений попросту усыпляло, но с Лаодикой, способной почувствовать сладость побед и жажду новых военных подвигов. К удивлению Митридата

Лаодика прекрасно разбиралась в осадных машинах. Она с легкостью могла отличить баллисту от катапульты, знала устройство «скорпиона» и принцип действия осадной башни. Она могла умно рассуждать о вооружении войск, о построении на поле боя конницы и пехоты, об устройстве засад и укрепленных лагерей.

Но самое главное- Лаодика была изумительной любовницей, страстной и неутомимой. Ее нагое тело восхищало своей совершенной красотой. Причем Лаодика умела красиво подать себя, словно она была не царицей все эти годы, а знаменитой гетерой. В ней было столько очаровательного кокетства, когда она, дразня Митридата, лишь на миг обнажала какую-нибудь часть своего тела за трапезой или на прогулке либо игриво подмигивала ему на военном совете, куда имела доступ, поскольку пользовалась заслуженным уважением военачальников. И ее мнение было важно Митридату.

Черты лица Лаодики, ее волосы, фигура и даже походка со сладостной болью напоминали Митридату только одну женщину- его мать. И это сходство, как когда-то, вскружило голову Митридату, наполнило его сердце вожделением к старшей сестре.

Митридат обожал и Клеопатру. Уже сейчас все были уверены, что в будущем из нее вырастет красавица.

Однажды в Синопу пожаловали послы парфянского царя.

Митридат, желая сделать приятное Лаодике, принимал послов вместе с ней.

Сидя на троне царицы, Лаодика блистала красотой. Ее прическа была увита нитями жемчуга, драгоценные камни переливались в ожерельях на груди, золотые браслеты отсвечивали в пламени светильников на обнаженных руках, округлых, как ручки мраморных ваз. Длинное облегающее платье белого цвета подчеркивало соблазнительные формы этой тридцатишестилетней женщины. Послы были очарованы Лаодикой, а после краткой беседы были восхищены ее умом и умением снимать возникающее напряжение удачной шуткой. Уже перед уходом старший посол сказал Митридату:

– Парфяне, как и персы, почитают солнце и огонь, но у тебя, о царь, есть солнце во плоти, способное, я уверен, зажечь самый сильный пламень в твоем сердце. Красота твоей супруги, царь, достойна поклонения, ибо, мне кажется, в столь неотразимой внешности есть что-то божественное!

Роксана посчитала прямым оскорблением для себя поступок Митридата.

– Кто из нас царица- Лаодика или я?- подступила она к Митридату.- Или ты решил время от времени менять нас на троне? Я знаю, что ты спишь с Лаодикой. Так и быть, ложе я ей уступаю, но трон я не уступлю ей никогда!

Разгневанная Роксана называла Митридата развращенным сластолюбцем, не знающим меры в постельных утехах.

– Ты совратил мать и всех своих сестер! Я не удивлюсь, что со временем ты доберешься и до родных дочерей! Ты называешь это сохранением чистоты царской крови, но истинное название этому- разврат! Ты думаешь, я не знаю, что Лаодика родила Клеопатру от тебя? Известно мне и о Мониме, которая шлет тебе страстные письма из Стратоникеи…

Роксана вдруг умолкла, увидев, как сверкнули злобой глаза Митридата.

Митридат бросился к ней и, схватив за волосы железными пальцами, встряхнул.

– Так ты рылась в моей канцелярии в мое отсутствие! Ты искала там поводы для упреков или обстоятельства, их подтверждающие? Так вот почему ты все расспрашивала меня о Стратоникее, где лежит этот город и что я там делал?- Митридат брезгливым движением швырнул Роксану на пол.- Лаодика права- ты злобное и коварное создание, и это написано на твоем лице! Отныне ты мне больше не жена. Убирайся в Амис!

Твердыми шагами Митридат направился прочь.

Плачущая Роксана окликнула его, но царь, не обернувшись, скрылся за дверной занавеской.

В тот же день Роксана с дочерью и сыном села в повозку и поехала в Амис. Вместе с ней отправились две служанки. Повозку сопровождал отряд всадников, который вернулся обратно, едва Роксана добралась до ворот Амиса.

Вскоре Роксана узнала, что Митридат сделал Лаодику своей законной супругой.

Дворец в Амисе был меньших размеров, чем тот, к которому Роксана привыкла с детства. Зато его небольшие залы, расписанные в греческом стиле, казались ей более уютными, располагающими к отдохновению души и тела. Все здесь- статуи, картины, фрески- невольно ласкало глаз, притягивало взгляд той прелестной новизной, которая способна даже самого чувствительного человека отвлечь от грустных мыслей. Роксане стало понятно, почему ее мать так любила приезжать сюда.

Извилистые улочки Амиса, подобно ручьям, струились по склону холма к небольшой бухте, подковой лежащей среди скалистых береговых утесов. На таком же обрывистом утесе возвышался и дворец, паря над скученными городскими строениями и напоминая храм своими стройными белыми колоннами.