Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки - Гроссграф - Гай Орловский

- Увы, куда же он делся…

Тамплиер зарычал в ярости, бросил злобно:

- Погодите!

Он вернулся в шатер, спустя минуту вышел быстро и бодро, в руке широкий ремень. Я ухитрился поймать на лету, он швырнул в полной уверенности, что вот прям так и возьму сразу из воздуха, что я ухитрился с великим трудом проделать, руки все еще налиты горячим свинцом.

Потом я неумело заменял этот ремень, но не мог отодрать обрывки старого. Тамплиер, рыча от ярости, быстро и ловко отделил порванные клочья от металла, швырнул в сторону.

- Чувствуется, - сказал он с презрением, - что вам няньки нос утирали до зрелого возраста. Не уметь заменить ремни подшлемника, это же смешно!

- У меня бывали и другие причины похохотать, - возразил я. - И еще будут.

Он покачал головой.

- Не будет.

- Почему?

Он перекрестился.

- Хоть вы и нехристь, но я зарою вас здесь и поставлю деревянный крестик.

- И что напишете?

Он поморщился.

- Крестика больше чем достаточно. И то лишь потому, что я - благочестивый христианин… Все, ремень на месте, теперь не оторвется, обещаю. Если я что-то делаю, то делаю хорошо.

Мы вышли на середину поляны, Тамплиер не стал отходить на дальний край, чтобы потом сходиться медленно и грозно, просто развернулся, я едва успел вскинуть щит, удар бросил меня на колени, но из этого положения я ткнул его в ногу, Тамплиер охнул и отступил.

- Не рыцарский удар, - сказал он обвиняюще.

- Рыцарский, - возразил я. - Читайте мемуары сэра Маршалла, лучшего бойца всех времен и народов, а ныне помощника короля Барбароссы!

Он не стал признаваться, что не читал, а что не читал, так это понятно, никаких мемуаров Маршалл не писал, я же намотал себе на ус, что мой противник то ли неграмотен, то ли стыдится признаваться в малой начитанности.

Мы дрались, обливаясь потом, а женщина, устав спать на боку, бесстыдно перевернулась на спину. Голова ее запрокинулась, и если бы не наш неумолчный лязг металла, мы бы услышали, как она храпит. А так слышно только храп Бобика да треск отгрызаемого Зайчиком дерева.

От особо мощного удара Тамплиера, который я по дури пропустил, остро кольнуло в правое плечо, и потом, когда я вскидывал меч, по всему плечу стегала горячая боль.

Я скосил глаза, охнул и отпрыгнул.

- Стоп-стоп!

Тамплиер задержал в воздухе меч, уже занесенный для тяжелого удара.

- Что случилось? Вы сдаетесь?

Я помотал головой.

- У меня пластина на плече погнулась, это не позволяет поднимать руку.

- Ну и что?

Я спросил с удивлением:

- Как что? А вы правда рыцарь?… Вы в самом деле воспользуетесь подвернувшейся случайностью, чтобы так позорно для вас завершить битву? Ладно, женщина спит, но я беру в свидетели этот лес, эту траву, эту землю, этих ивиковых журавлей в небе…

- Не надо, - прервал он поспешно. - Я подожду, когда вы поправите эту пластину. Не так уж она и прогнулась… Странно, я нигде еще не разрубил ваши доспехи.

Я сказал с сомнением:

- Ну, что-то в вас от истинно рыцаря все же есть, есть. Ладно, я сейчас исправлю погнутость, а потом продолжим.

Исправлял я долго и неумело. Тамплиер сопел все громче и негодующее, наконец я, видя, что тянуть дальше рискованно, предложил любезно:

- Доблестный сэр, не окажете ли любезность помочь мне? У вас пальцы не столь изящны, как у меня, в вас все-таки чувствуется простонародные корни, ну, там, кузнеца или конюха, вам эта проклятая железка поддастся быстрее.

Он прекратил сопеть и прожигать меня взглядом, буквально выхватил металлическую пластину.

- Это не проклятая, а благородная, - рыкнул он гневно. - К тому же спасала ваше хилое плечо не однажды! Мой меч вообще-то рубит такие доспехи, как нож капусту, так что скажите ей еще спасибо.

Под его пальцами железо прогибалось, будто он мял бумагу. Без нужды выровняв даже мельчайшие выемки, он протянул мне.

- Готово!

- Прекрасно, - сказал я бодро упавшим голосом, - наконец-то вернемся к схватке! А то все какая-то ерунда по вашей вине ее прерывает.

Он посмотрел на меня исподлобья, тугие желваки заиграли под кожей, но сдержался, только широкие ноздри пару раз встрепенулись, словно пытались взлететь и поднять благородного сэра Тамплиера на небеса.

Я облачился в доспехи, встать на задние ноги ох как трудно, все тело болит и стонет, просит пощады. Помахав мечом, я сказал жизнерадостно:

- Вы там еще не заснули? Или все-таки надумали сдаться?

Он выругался так, что явно покраснел даже дуб, под которым дремлет дама, ринулся на меня со скоростью, будто все еще на коне. Да при его росте и массе мне и так все время кажется, что сражаюсь с конным всадником.

- Наконец-то, - сказал я, - а то все увиливаете…

Он снова выругался, уже с такой экспрессией и яростью, что, будь это осенью, с дерева осыпались бы все листья. Я вскинул щит, принял удар, пустив его по наклонной, прямой вгонит меня в землю, как гвоздь, сам начал наносить прямые и косые, которые не оставляют на доспехах Тамплиера даже царапины.

Его меч, к моему изумлению и страху, высекает искры всякий раз, доставая мои доспехи, меч или щит, я холодел при виде глубоких зарубок, еще чуть - и острый клинок достанет мою плоть. Правда, все это вскоре затягивается, доспехи и щит как новенькие, а что делается под ними, все тело - сплошной кровоподтек, пока только задницу и сберег…

Леди под деревом проснулась и начала было заинтересованно прислушиваться, когда Тамплиер вышел из себя, но тот спохватился и дальше дрался в мрачном молчании. Она некоторое время приподнималась на локте, вдруг да мы переговариваемся вполголоса, а женщинам нужно все знать, но, ничего не услышав, опустила голову и вновь уснула, уткнувшись в Бобика.

Я прохрипел:

- А вы женщине не интересны, сэр Тамплиер!

Он прорычал в недоумении:

- Это вы к чему?

- Спит, - сказал я обвиняюще. - Ей все равно, кто победит и кто овладеет ею. Женщины - есть женщины. Достаются сильнейшему, а им самим все равно, кто этот сильнейший.

Он оборвал резко:

- Вам она не достанется!

- Ага, - сказал я с удовлетворением, отскочил, избегая сильного удара в голову, и закончил: - Признаете, что сильнейший - я! Может быть, сразу сдадитесь?

Он зарычал и пошел, как бык, напролом, нанося сильнейшие удары из всех положений. Я поспешил воспользоваться размашистыми движениями, мой меч высекал искры и теперь царапал его доспехи тоже, но слишком уж прочные, под стать моим, да и сам он не дает возможности нанести роковой удар… Даже представить себе не могу, каким ударом можно свалить такого быка.

Взгляд мой упал на небо, я отпрыгнул и, торопливо перекрестившись, сказал в благочестии: