Читаем без скачивания Властелин Севера - Бернард Корнуэлл

Брида все еще наблюдала за мной. Я знал, что она вспоминает ту ночь, когда погиб отец Рагнара, когда Кьяртан и его люди, издавая дикие воинственные вопли, перерезали мужчин и женщин, которые, спотыкаясь, выскакивали из горящего дома.

— Ну? — поторопил меня Рагнар. — Ты согласен?

Не скрою, искушение было очень велико. В свое время мои предки правили Берницией, а теперь мне предлагали трон Нортумбрии. Если рядом будет Рагнар, то поддержка датчан мне обеспечена, ну а саксы станут делать то, что им скажут. Конечно, Ивар будет сопротивляться, как и Кьяртан, и мой дядя, но что с того? А воин из меня гораздо лучше, чем из Гутреда.

Однако я понимал, что быть королем — не моя судьба. Я знавал множество королей, и их жизнь была вовсе не такой уж завидной. Альфред казался буквально измотанным своими обязанностями, хотя, пожалуй, тут немалую роль сыграли его непрекращающаяся болезнь и то, что он не способен был легко относиться к делам. Однако Альфред был прав в своем самоотверженном служении долгу. Король должен править разумно, он обязан поддерживать равновесие между великими танами своего королевства, ему следует отражать натиск врагов и заботиться о том, чтобы сокровищница оставалась полна, он должен присматривать за дорогами, крепостями, армиями.

Пока я обдумывал все это, Рагнар и Брида пристально смотрели на меня, а Беокка, сидевший рядом со мной, буквально затаил дыхание. В конце концов я рассудил, что вовсе ни к чему брать на себя такую ответственность. Ну а серебро, роскошные пиры и красивые женщины — все это я вполне могу получить и так.

— Нет, моя судьба совсем иная, — сказал я.

— А вдруг ты и сам не знаешь своей судьбы? — предположил Рагнар.

Дым завитками поднимался в холодное небо, яркое от искр костра.

— Моя судьба, — сказал я, — быть правителем Беббанбурга. Я это знаю. А, сам понимаешь, Нортумбрией нельзя управлять из Беббанбурга. Но может, быть королем — твоя судьба? — обратился я к Рагнару.

Тот покачал головой.

— Мой отец, и отец моего отца, и все мои предки испокон веку были викингами. Мы плыли по морю туда, где могли разбогатеть. И действительно становились богатыми. Мы жили весело, не испытывая недостатка в эле, серебре и битвах. И если я стану королем, мне придется защищать то, что я имею, от людей, которые попытаются у меня это отобрать. В результате из викинга я превращусь в пастуха. А я хочу быть свободным. Я слишком долго пробыл заложником, и теперь мне нужна свобода. Я хочу видеть, как ветер надувает паруса, а мой меч блестит на солнце. Я не желаю обременять себя обязанностями.

Рагнар думал точно так же, как я, хотя выразил это куда более красноречиво. Внезапно он радостно ухмыльнулся, словно сбросив с плеч тяжелую ношу.

— Я желаю быть богаче любого короля, — объявил он своим людям, — и обещаю, что вы все разбогатеете вместе со мной!

— Тогда кто же должен быть королем? — спросил Ролло.

— Гутред, — ответил Рагнар.

— Хвала Господу! — воскликнул Беокка.

— Замолчи, — прошипел я.

Но людям Рагнара не слишком понравилось его решение. И верный Ролло — осунувшийся, бородатый — заговорил от имени остальных:

— Гутред покровительствует христианам. Он скорее сакс, чем датчанин. Он заставит всех нас поклоняться их прибитому гвоздями богу.

— Гутред сделает то, что ему скажут, — твердо заявил я. — А мы в первую очередь скажем ему, что ни один датчанин не станет платить десятину их церкви. Он будет таким же королем, каким был Эгберт, послушным желаниям датчан.

Беокка негодующе забрызгал слюной, но я не обратил на него внимания.

— Важно другое, — продолжал я, — кто именно из датчан будет отдавать ему приказы? Ивар? Кьяртан? Или Рагнар?

— Рагнар! — закричали все.

— И я хочу, — начал Рагнар, придвинувшись ближе к огню, так что пламя осветило его, заставив казаться больше и сильнее, — я всем сердцем желало, — продолжил он, — увидеть Кьяртана побежденным. Если Ивар победит Гутреда, Кьяртан станет могущественнее, а Кьяртан — мой враг. Он наш общий враг. Между его семьей и моей существует кровная вражда, и я должен ему хорошенько отмстить. Мы отправимся на помощь Гутреду, но если Гутред не поможет нам взять Дунхолм, то клянусь вам: я убью его самого и всех его людей и захвачу его трон. Но я бы предпочел стоять по колено в крови Кьяртана, нежели быть королем всех датчан. Я бы предпочел стать убийцей Кьяртана, чем королем всей Земли. Я не считаю своим врагом Гутреда. Мои враги — вовсе не саксы. И не христиане. Мой заклятый враг — это Кьяртан Жестокий!

— И к тому же в Дунхолме, — сказал я, — спрятано серебро, достойное богов.

— Итак, мы найдем Гутреда, — объявил Рагнар, — и будем сражаться вместе с ним!

Мгновение назад толпа хотела, чтобы Рагнар повел их против Гутреда, но теперь все радостно приветствовали известие о том, что станут сражаться за этого короля. Тут было семьдесят человек: не слишком много, но эти люди по праву входили в число лучших воинов Нортумбрии. И сейчас они колотили мечами по щитам и выкрикивали имя Рагнара.

— Вот теперь я разрешаю тебе говорить, — обратился я к Беокке.

Но ему нечего было сказать.

И на рассвете следующего дня, под ясным небом, мы выехали на поиски Гутреда.

И Гизелы.

Часть третья

Движущаяся тень

Глава восьмая

В нашем отряде, включая Стеапу и меня, насчитывалось семьдесят шесть воинов. Все мы были верхом и при оружии, в шлемах и кольчугах или в хороших кожаных доспехах. Два десятка слуг на лошадках поменьше везли щиты и вели в поводу запасных скакунов, но эти слуги вряд ли умели воевать, так что их я не считаю. Было время, когда Рагнар мог собрать больше двух сотен воинов, но многие погибли при Этандуне, а кое-кто за те долгие месяцы, что Рагнар был заложником, нашел себе нового господина. Но и семьдесят шесть воинов — это тоже было очень даже неплохо.

— Они у меня настоящие головорезы, — гордо сказал мне Рагнар.

Он ехал под своим знаменем. То было настоящее орлиное крыло, прибитое к верхушке высокого шеста. Шлем Рагнара украшали два таких же крыла.

— Я давно мечтал об этом, — сказал он, когда мы двинулись на восток. — Все то время, пока был заложником, я мечтал отправиться на войну. Ничто не сравнится с этим, Утред, ничто!

— А женщины? — спросил я.

— Ну, пожалуй! — согласился Рагнар. — Женщины и война!

Он весело гикнул, и его конь прижал уши и сделал несколько коротких шажков, высоко поднимая ноги, как будто разделял веселье своего хозяина.