Читаем без скачивания Ветер полыни - Алексей Пехов

— Как это — ты не знаешь?

— Вот так! Я не слышала, чтобы от такого умирали. Во всяком случае, никто из Проклятых не отбросил копыта во время перерождения.

Я задумчиво крякнул, нахмурился и произнес:

— Немного не понял.

Она вздохнула и положила руку на лоб Шена:

— Перерождение, Нэсс. Во всяком случае, так называла это состояние Гинора. Все, кто участвовал в Темном мятеже, прошли через подобное.

Я посмотрел на нее, потом на бледного Целителя, затем на висящую в темном небе половинку луны:

— С тобой тоже было такое?

— Нет. Гинора сразу учила меня и свету, и тьме. А здесь ситуация другая. Они все знали лишь светлую «искру», и пришли во тьму после того, как долгое время применяли другую магию, — она указала на Целителя. — Это плата. Тело расплачивается за то, что его владелец коснулся Дара иной сути.

— М-м-м… Скажи, а ты ему разъяснила, что его ждет?

— Нет, — спокойно ответила она.

— Думаешь, если бы он узнал, то отказался?

— Нет. Не думаю, — кисло ответила Лаэн. — Да и не в этом дело. Можешь мне не верить, но я просто забыла. Гинора говорила об этом только один раз. Тот разговор просто вылетел у меня из головы, и я вспомнила о нем, лишь когда Шена уже «накрыло».

Мы помолчали, прислушиваясь к неровному дыханию Целителя.

— Что с ним теперь будет? — наконец спросил я.

— Хотела бы я ответить, да сама не знаю, — тяжело вздохнула Ласка. Было прекрасно видно, насколько она устала. — Иногда очень жалею, что я не Проклятая или, на худой конец, не Ходящая. Моего скудного опыта не хватает. Видит Мелот, стараюсь изо всех сил, но… Ошибка следует за ошибкой. Ни Тиф, ни Проказа никогда бы не допустили ничего подобного.

— Это еще неизвестно. Знаешь, тебе надо поспать. Ложись. Я присмотрю за мальчишкой.

Она вяло кивнула и уснула, как только коснулась головой скатанной в валик куртки. Я же до самого утра примерял на себя личину заботливой мамы-курицы, копошащейся над едва живым и, конечно же, приблудным цыпленком.

Из-за болезни Шена мы потеряли четверо суток. К утру пятого дня, когда приступ миновал, Целитель открыл глаза и вполне бодрым голосом попросил есть. Его аппетиту можно было позавидовать, и Лаэн, убедившись, что подопечный больше не собирается умирать, разрешила свернуть стоянку и отправиться в путь.

Если честно, я не планировал, пройти много. После напавшей на Ходящего лихорадки, он, по всем мои расчетам, должен был быть слабее котенка. Но, к всеобщему удивлению, Шен чувствовал себя превосходно, словно силы и не думали его покидать.

К началу второй половины дня на горизонте появились какие-то донельзя странные строения. Но пришлось идти довольно долго, прежде чем мы смогли разглядеть их.

Из стены колышущегося, точно море, ковыля, вырастали серые, грубо обработанные, растрескавшиеся от времени продолговатые каменные глыбы. Не возникало никаких сомнений, что кто-то притащил их сюда, обтесал и поставил, прислонив друг к другу. Каждый валун упирался основанием в землю, а вершиной касался другого. Чаще всего они стояли рядом по три, и издали напоминали нелепые треноги. Однако, стоило нам пройти чуть дальше, и в степи начали встречаться группы по пять и по восемь связанных вместе камней.

Больше всего сооружения походили на решето или сыр, такое количество разномастных сквозных отверстий было в них проделано. В общей верхушке глыб, на высоте трех с половиной ярдов от земли, имелось нечто вроде утолщения с плохо обтесанными зубьями. Друг от друга странные строения располагались на расстоянии от ста до четырехсот шагов.

Мы шли мимо угрюмых, изъеденных прожорливыми столетиями великанов, и ветер, наполненный запахом полыни и дикого меда, гудел в дырах, а по бескрайней степи текла многоголосая песнь тысяч тростниковых флейт.

Не знаю почему, но мне казалось, что это место очень похоже на кладбище.

— Никогда не видела ничего подобного, — прошептала Лаэн. — А ты?

— Видел, — таким же шепотом ответил я. — На границе между Сандоном и отрогами Самшитовых гор есть точно такие же. Но их немного. Можно забраться наверх, вон на ту площадку.

— Для чего?

— Ну, мы с ребятами с такой однажды прекрасно отбили атаку Высокородных. А для чего их на самом деле создали, я не знаю.

— В горах эти штуки тоже поют?

— Да. Конечно. Наверное, их не случайно ставят там, где есть ветер.

— Ты совершенно прав. Их называют камнями ветра или флейтами Алистана, — сказал Шен. — На юге Империи они встречаются только на равнинах Руде, в Сандоне и перевалах Катугских гор, а вот на севере, за Лестницей Висельника, гораздо чаще. Особенно в Брагун-Зане и Льдистых землях.

— Почему у них такое странное название?

— Не знаю. Об этом в книгах не сказано ничего. — Ходящий пожал плечами. — Им столько же лет, сколько нашему миру. Уже никто не помнит, кто их создал и зачем. Говорят, что Скульптор взял идею Лепестков Пути именно с флейт. Ходит в Башне слух, будто в магии и тех, и других есть нечто общее, но что именно — так никто и не понял. Первые люди Империи всегда селились рядом с камнями ветра. Строили дома, возделывали землю, растили детей. Как я слышал, раньше флейты обладали магией и предупреждали тех, кто им поклонялся, о приближении врагов.

— А теперь? — было видно, что Лаэн заинтересовал рассказ Целителя.

— Теперь это обычные валуны, в которых воет ветер. История флейт канула в Бездну вместе с теми, кто их создал. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем ее.

— Скульптор сейчас тоже начинает превращаться в легенду. Но в каждом мифе есть доля истины, Шен.

— Не спорю. Но за давностью лет мы не в состоянии постичь ее. Слишком много времени прошло. Слишком многое забыто и утрачено.

— Это точно. Башня тому пример.

Шен не стал вступать в перепалку лишь потому, что в этот самый момент обернулся и воскликнул:

— Вот тебе раз!

По степи неслись всадники. И они нас явно заметили.

Между нами пока еще было больше семи сотен ярдов, но расстояние стремительно сокращалось.

Мне хватило уны для того, чтобы понять, что дела плохи.

— Набаторцы! Быстро! За мной! — рявкнул я и бросился к ближайшей глыбе.

Расстояние в двадцать с лишним ярдов мы преодолели в одно мгновенье. Когда нагретая солнцем шершавая поверхность оказалась перед нами, я бросился искать ступени. По опыту, полученному в Сандоне, знал, что они здесь обязательно должны быть. И не ошибся. Насечки нашлись на втором по счету камне.

— Наверх! Скорее! Зарядите арбалеты!

Пока Лаэн и Шен карабкались в убежище, я натянул тетиву на лук, забросил его за спину и последовал за ними. Нужно признаться, что в другое время забраться на площадку оказалось бы не так-то просто, потому что от ступенек осталось одно лишь название — солнце, ветер и дожди изгрызли их, словно голодные черви спелое яблоко. Но, несмотря на это, я оказался на нешироком, чуть больше двух ярдов, пятачке в три удара сердца.