Читаем без скачивания Месть самураев - Михаил Белозеров

– Я скажу ему в тот же день.

– Хорошо, – согласился учитель Акинобу. – Сегодня вечером я пойду на Шествие Хомуда.

Натабура вопросительно посмотрел на него, хотя намерения учителя для него были ясны, как божий день.

– Помнишь, я снял с тебя гэндо Амида?

– Помню, – кивнул Натабура.

– Хочу вернуть должок. Это облегчит нашу задачу. Гэндо Амида склоняет его владельца к гибели.

– Подождите, сэйса, но ведь дары раздает император, а не регент?! Или я ошибаюсь?

– Ты не ошибаешься. Я не знаю, как это произойдет, но наш Язаки предсказал, что завтра дары будет раздавать регент Ходзё Дога.

– Сэйса, вы видели нашего Язаки? – удивился Натабура.

– На площади Цуэ. Еще до того, как мы к нему ходили, и до того, как его забрали в Яшмовый дворец. Мне рекомендовали чужие люди. В столице только о нем и разговоры. Он стал лучше. В нем появилось сострадание. А скромность? Ты заметил? Она его украшает. Язаки мне сказал, что в этот раз во время Шествия регент тоже будет раздавать деньги и рис.

– Еще ни разу регент Ходзё Дога не делал этого! – удивился Натабура.

– А в этот раз сделает, ибо возгордился он и ставит себя выше Мангобэй.

– Значит ли это, что он готовит переворот?

– Они оба готовятся к схватке. Не зря же мы везли хирака императору. Известно, что регент тоже обзавелся хирака.

– Может быть, стоило подождать, когда они перегрызутся? – спросил Натабура, прислушиваясь к трелям цикад за окном.

Теперь так будет все лето, невольно подумал он. Хорошо!

– Под великим секретом Язаки сказал, что в этом случае победит регент. Тогда мы его не сможем убрать.

Они завершили трапезу. Афра разочарованно ушел к себе на подстилку. Натабура лег спать, а учитель Акинобу переоделся монахом комо и отправился на площадь Цуэ.

Учителю Акинобу выпала великая честь получить гость вареного риса и двадцать бу из рук самого Божественного императора Мангобэй. Для этого он простоял на коленях перед воротами храма Каварабуки всю ночь – банси не давали поднять головы, лицемерно заставляя нищих изображать покорность судьбе. Тех, кто шевельнулся или повернул голову, оттаскивали прочь, в конец очереди. Его место тут же занимал другой жаждущий прикоснуться к императорской длани. Кроме того, оттаскивали всех тех нищих, которые, по мнению банси, не были нищими, а жаждали получить дармовую еду и деньги. Однако даже рьяная деятельность банси не гарантировала, что учитель Акинобу попадет в число счастливцев, ибо по его расчетам он находился где-то в третьей сотне. А попасть в Яшмовый дворец учитель Акинобу должен был любым способом. Поэтому он тихонько стал разбрасывать мелкие монеты. Делал он это в тот момент, когда банси были заняты своей тяжелой работой. Там, куда падала монета, рано или поздно поднималось волнение, банси были тут как тут, и к началу стражи дракона Акинобу заметно продвинулся к воротам дворца. Однако перед ним все еще было не меньше сотни человек, и по всем расчетам Акинобу не попадал в число счастливчиков, потому что в очереди остались самые стойкие, опытные и ловкие нищие, которые или не реагировали на звон меди, или умудрялись набить карманы втихаря. Когда же Акинобу принялся швырять золотые рё, не выдержали и они – действительно, не было смысла сидеть в очереди, если под ногами валялись золотые. Это и сделало поддела. Возникла большая драка, и банси под вопли и крики нищих поработали на славу. Но даже этот прием не приблизил Акинобу к цели. Тогда он зараз кинул три золотые рё, но не в толпу, а рядом. Вид золота привел нищих в неистовое состояние. Последующая грандиозная драка и вполне справедливое возмездие со стороны банси привело к тому, что Акинобу оказался как раз шестьдесят шестым.

Шествие Хомуда устраивалось каждую весну. Оно открывало взор Богине Аматэрасу на столицу Мира. В этот день небо обязательно должно было быть голубым и чистым. Если это условие не соблюдалось, то Шествие Хомуда переносилось на следующий день. Однако чем дальше переносился праздник, тем больше Богиня Аматэрасу была недовольна.

Много-много лет назад, еще до разделения Миров, император Хомуда впервые преподнес дары Богине Аматэрасу, накормил и одарил нищих и страждущих. С тех пор каждую весну заключался договор с Богиней Аматэрасу, а праздник назывался Шествие Хомуда.

В это утро небо было голубым и высоким. Акинобу молил Богов, чтобы не набежали тучки и тем более не пошел дождь.

В середине стражи дракона ворота Яшмового дворца со скрипом открылись, и шестьдесят шесть счастливцев из многотысячной толпы оказались за его стенами. Их заставили сесть по обе стороны нижней части дороги, а за каждым из них встал банси, держа руку на рукояти катана, дабы ни у кого из нищих не возникло даже мысли оскорбить или того хуже напасть на божественное лицо. Заиграла музыка, а на высокое крыльцо дворца вышли: император Мангобэй с женой и малыми детьми, а также регент Ходзё Дога женой и сыновьями: Такэру и Коксинг. Акинобу удивился: обычно на этом празднике присутствовал кто-то один из сыновей, а здесь оба. Это была очень важная новость. Между императором и регентом в золотом кимоно стоял хидзири Такэда.

Пространство между нищими и крыльцом заняли многочисленные придворные, разодетые по случаю праздника.

Император произнес короткую речь, смысл которой сводился к благодарению Богини Аматэрасу, которая не оставит своим вниманием детей ее в такой красивой и прекрасной стране, как Нихон. А через нищих и сирых Богине преподносились земные богатства.

И хотя Акинобу до конца не верил, что вместо императора Мангобэй воздаяние Богине Аматэрасу через руки нищих будет делать Ходзё Дога, он ждал, затаив дыхание, ибо от этого зависела удача заговора.

Конечно, он не слышал, о чем говорили император, регент и хидзири, но на крыльце произошла заминка.

Механизм чуда не связан с ощущением человека, и сколько учитель Акинобу в надежде на чудо ни ждал, он его как всегда не почувствовал, хотя знал, что именно должно было произойти: чудо – оно или есть, или его нет. И если бы он умел зрить 'за пределы', проникать 'в замыслы', то разглядел бы Богиню Аматэрасу, которая вложила в уста хидзири Такэда то, что давно хотел, но о чем не смел даже мечтать регент Ходзё Дога. А хотел он одного: приблизиться в этот момент по значимости к императору Мангобэй и покрасоваться перед народом и придворными, которые официально считались поданными императора Мангобэй. Это был бы один из его многочисленных последовательных шагов для захвата кайдана – алтаря посвящений. Желание это гложило его так давно и он испытывал такую страшную зависть, что когда это его желание сбылось, он страшно удивился и даже растерялся.