Читаем без скачивания Порочная игра - Кристина Уэллс

— Бринсли шантажировал тебя, да, папа? Он угрожал тебе разоблачением, если ты не дашь согласия на брак?

Граф покачал головой.

— Прямо он об этом не говорил. Он никогда не угрожал разоблачением открыто. Лишь намеками.

И тогда заговорила леди Строи:

— Он нашел среди бумаг лорда Строи одно откровенное письмо. Он дал нам понять, что все знает. Но, Сара; если бы я хоть на одно мгновение могла представить, что тебе придется жить так, как ты жила все эти годы, я бы никогда не дала согласия на этот брак. И я бы не побоялась его угроз.

Граф кивнул.

— Мы могли бы справиться с ситуацией. Для этого существовали способы. Но тогда нам казалось, что вы любите друг друга, ты так желала этого брака. Не о таком муже для тебя мы мечтали, Сара, но Бринсли был сыном джентльмена, и с точки зрения его происхождения никаких возражений у нас быть не могло. Мы убедили себя… Да простит нас Бог, мы убедили себя в том, что вы будете счастливы вместе. Все так удачно складывалось. Семейная тайна не выходила за рамки семьи. Но тогда мы и представить не могли, что Бринсли бросит работу, которая была как прибыльной, так и перспективной, и станет вести жизнь бездельника и паразита. Мы не могли представить тогда, что ты откажешься принимать нашу помощь. Мы предоставили Бринсли содержание, но, по всей видимости, он проматывал его и тебе ничего не доставалось.

— Да, он проматывал все деньги. Но вы не могли ничего сделать для меня, гордость не позволяла мне принять от вас помощь. — Сара покачала головой. — Сколько во мне было глупой гордыни…

Сжав ее руку, граф с волнением произнес:

— Мы не должны были допускать этого. Ты не заслуживала такой участи.

— Мама пыталась мне сказать, что я слишком молода, чтобы выходить замуж, но я не захотела ее слушать, — сказала Сара. — Кто знает? Если бы вы запретили мне выходить за него, мы вполне могли обвенчаться тайно. Решение выйти за Бринсли приняла я. Я не виню вас. Никогда так не думайте. — Сара обернулась к графине: — Я виновата перед тобой, мама, и должна попросить у тебя прощения. Не зная обстоятельств, я осуждала тебя.

— Да, Сара, ты меня осуждала. И окажись я на твоем месте, я тоже, вероятно, осудила бы свою мать. Со своей стороны могу сказать, что мне нужно было все объяснить, а не затыкать тебе рот и не отчитывать за дерзость. Гордость есть не только у тебя. Я была не права. Но теперь со всем этим покончено, Сара. Каким бы болезненным ни был этот разговор, я рада, что он состоялся.

Сара осталась с родителями до вечера. Им предстояло наверстать все упущенное за десять лет и навести множество сожженных сгоряча мостов.

Выходя из дома на Гросвенор-сквер, Сара чувствовала уверенность в том, что она наконец подвела жирную черту под той главой в книге жизни, где Бринсли играл ведущую роль.

Возможно, он был непревзойденным актером или даже начал ухаживать за ней из самых благих побуждений. Возможно, он ее любил. Но эта любовь отчего-то прокисла. Сара не знала, почему и как это произошло. По правде говоря, это больше не имело значения.

И это самое главное.

Сара свернула на Брук-стрит, ощущая острейшую потребность увидеть Вейна. Прийти домой и увидеть его. Поговорить с ним. За много лет она научилась полагаться только на себя. Но теперь она поняла, что, несмотря ни на что, Вейн ни разу не подвел ее. Как редко такое бывает. Надежность. Какое редкое качество, и какое ценное.

Торопливо поднимаясь по ступеням к парадной двери, Сара чувствовала приятное тепло в груди и легкое трепетание страха в животе.

Пришло время отпустить прошлое восвояси. Она начнет ковать будущее с Вейном.

Вейн вернулся домой уставшим донельзя и донельзя испуганным. Он вернулся в Лондон с намерением покончить с этим делом раз и навсегда. Либо он найдет сегодня этот чертов чек, либо сознается во всем Саре, невзирая на последствия.

Но поиски шли по кругу, и о местонахождении проклятого клочка бумаги Вейн сегодня знал не больше, чем в самом начале поисков. Единственный документ мог разрушить все, что он с таким трудом начал строить с Сарой.

Пока слуга стаскивал с него сапоги, Вейн с предвкушением смотрел на ванну, наполненную горячей водой. Когда он наконец погрузился в воду, каждый мускул, казалось, издал вздох облегчения. Какое счастье: расслабиться и ни о чем не думать.

Он был прав в том, что заставил Сару пересмотреть ее отношения с Бринсли. Но ему не стоило говорить ей о своей любви. Что ей делать с этим его заявлением? Эта новость ее не слишком обрадовала, в этом Вейн был уверен. Да и слушала ли она его?

Не надо было этого говорить. Были времена, когда он думал, что она его тоже любит, даже если сама не осознает этого. Сейчас она пыталась переосмыслить прошлое и ту роль, что играл в ее жизни Бринсли. Вейн знал это. Но любовь — она или есть, или ее нет. Чтобы влюбиться, не надо особо трудиться. Он влюбился в Сару без всяких усилий со своей стороны.

Отпустив слугу, Вейн положил голову на бортик ванны. Пусть тепло и вода впитаются в тело. Он закрыл глаза и забылся.

Вейн очнулся лишь тогда, когда что-то коснулось его груди. Что-то мягкое и пружинистое, от чего вода подернулась зыбью и в груди стало тепло. От чего в нем проснулась надежда.

Приоткрыв глаза, Вейн увидел Сару. Она стояла на коленях возле ванны и водила губкой по его плечам. Тело откликнулось немедленно, хотя он и не хотел давать ей знать, что проснулся.

Он смутно вспомнил, как поклялся, что не станет делить с Сарой постель до тех пор, пока она не придет к нему сама. Какой глупый ультиматум! Вейн думал об этом, когда пена сползала по его груди, исчезая в воде, расползаясь по гладкой, как стекло, поверхности.

Теперь Сара намыливала его правую руку. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не схватить ее и не затащить к себе в ванну прямо в шелковом пеньюаре.

Вообще говоря, он бы тогда не нарушил им же установленные правила. Ванна, как известно, не постель.

Подавив стон, Вейн закрыл глаза и попытался получить удовольствие.

Покончив с руками, Сара вновь занялась его грудью. Она дразнила его, обводя губкой соски. Его живот сжался, и Вейн судорожно втянул воздух, когда губка опустилась ниже.

На этот раз он не смог подавить стон. Он открыл глаза и увидел, что она смотрит прямо ему в глаза, в то время как рука и губка продолжают ласкать его, такие мягкие, влажные и теплые.

Теперь ему захотелось самому выпрыгнуть из ванны и закончить то, что она начала, но что-то в выражении ее глаз, в ее ласках заставляло его оставаться на месте и терпеть.

Стиснув зубы, он сопротивлялся потребности излить семя прямо в ее руку.