Читаем без скачивания Повелитель снов - Александр Прозоров

— Первые сотни, за мной! — Он дал шпоры коню, заставляя его перейти в разбег. — За мной, за мной, ур-ра-а-а!

С тяжелым топотом копыт, выбивая подковами ледяную крошку, кованая конница начала разбег. Зверев рогатину даже трогать не стал: татары и так бросились врассыпную, пуская с разворота стрелы со свистульками и уносясь вниз по реке. На рысях идти — за четыре часа до самой столицы их гнатъ можно.

В этот раз ратники преследовали казанцев куда дольше, чем обычно: версты три, и дальше, за излучину. Однако сам воевода Сакульскии за поворот не пошел: вместе с полусотней отцовских холопов и тремя боярскими детьми Друцкого — при десяти воинах каждый, — он свернул с реки в сосновый бор, что возвышался за прибрежным кустарником, пробился под деревья и приказал людям спешиться.

— Смотрите, чтобы тихо было! Заметят раньше времени — плохо будет.

Ратники, начиная понимать, что задумал воевода, молчали и успокаивающе поглаживали по мордам коней. Многие тут же принялись проверять оружие, перекинули щиты с крупов лошадей себе за спину. Андрей тоже пощупал висящий за спиной бердыш, прижался щекой к лошадиной морде:

— Не бойся. Сейчас разомнемся, согреемся.

Вскоре послышался топот копыт: передовая сотня, расстреляв боезапас, не спеша возвращалась к обозу, хорошо видному на длинном, прямом отрезке реки. Настала недолгая тишина — а потом вслед за врагом, весело переговариваясь, проскакали татары. Ушли вверх по Волге почти на версту и, взявшись за луки, стали вновь выматывать русское головное охранение.

— Только без шума! — еще раз предупредил Зверев. — Не спугните раньше времени. По коням!

Почти сотня закованных в железо воинов выбралась из леса на реку и, не произнося ни звука, принялась разгоняться по ледяному простору, растекаясь от берега до берега, не оставляя ни единой щелочки в быстро смыкающейся ловушке. За триста сажен до татар ратники дружно опустили рогатины, пригнулись к шеям коней. На таком расстоянии грохота многих подков было уже не скрыть, татары начали оборачиваться, тревожно заметались, ища выход.

— Ур-р-р-а-а-а! — закричал Андрей, чувствуя знакомый холодок внизу живота, задорный ужас, предшествующий близкой схватке.

Остальные воины тут же подхватили:

— У-р-ра-а-а!!!

Оказавшийся перед ним татарин попытался закрыться от удара рогатины щитом — князь чуть опустил острие, чтобы оно не соскочило, напрягся. Тресь! Дерево брызнуло щепками, копье понеслось дальше, вонзилось в живот врага и прошило его, нанизав почти до самого кулака Андрея. Зверев отпустил бесполезное уже оружие, рванул из-за спины бердыш, отработанным движением снизу вверх подрубая шею скакуна следующего казанца, и помчался дальше, не отвлекаясь — холопы добьют. Третий его противник оказался безусым мальчишкой. Тот еще не успел ни в чем разобраться и просто визжал, закрываясь луком. Бердыш легко разрубил деревяшку вместе с головой, что была за ней, скакун грудью отбил в сторону вражеского мерина.

Встретившись взглядом с морщинистым бородатым татарином, князь повернул к нему, принял саблю на лезвие бердыша, отвел, попытался рубануть обратным движением, но попал по щиту. Увидел, как выскользнуло снизу кривое лезвие, отбил ратовищем, ударил сверху, пытаясь нанести укол за щит — мимо. Однако татарин все равно уже повалился, и впереди открылись сверкающие кольчуги, круглые щиты с крестами и коловратами: свои! Князь Друцкий одновременно с кузеном послал в атаку кованые сотни со своей стороны — и две стальные лавины в считанные минуты раздавили лучников между собой.

— Вот так, знай наших! — Андрей подъехал к Федору, друзья обнялись. — Ну где там этот путешественник? Пусть полюбуется.

Холопы, спешившись, торопливо обыскивали убитых, снимали оружие, ловили лошадей. От недалекого обоза доносились приветственные выкрики. Когда же телеги и сани докатились до места схватки, ратники увидели только мертвые тела: туши коней, неподвижных полураздетых людей. Таков закон: кто сражался, тому и добыча.

— Ловко мы их, — подвел итог княжич. — Теперь до самой Казани спокойно пойдем.

— Твои бы слова, да Богу в уши. Надеюсь, хоть до вечера приставать не будут.

И действительно, до сумерек татарские дозоры на реке больше не появлялись. А вечером веселый Михайло Иванович опять привел в гости в Передовой полк своего друга. Иван Григорьевич выглядел молчаливым — видать, думал, где теперь взять пять гривен. Все же полное боярское годовое жалованье от казны — так просто в кармане не нашаришь.

— В этот раз я ничего не прихватил, — сообщил Воротынский, усаживаясь на вчерашнем месте. — Ты именинник, тебе и угощать.

— Князь, Андрей Васильевич! — в самый неподходящий момент влетел в юрту царский холоп. — Государь тебя кличет!

— А что случилось?

— Скорее, князь, скорее!

— Иди, Андрей Васильевич, — развел руками Воротынский. — Государю тебя придется уступить. Но ты поторопись, вино долго ждать не умеет. Высыхает.

Он довольно засмеялся. Холопы уже собирали на расстеленной поверх ковров скатерти стол, Василий Ярославович принес в бочонке петерсемену, послал холопа за Федором Друцким: тоже ведь герой праздника. Зверев только тяжко вздохнул и направился за посланником.

В царском шатре было необычно тихо. Андрей откинул полог, охнул и перекрестился: на ковре перед троном лежал, вытянувшись во весь рост и закрыв глаза, воевода Вельский. Рядом — не на троне, на земле — понуро сидел Иоанн. Он поднял голову, с тоской глянул на гостя, с трудом разомкнул сухие губы:

— И чего мне теперь делать, боярин?

В памяти моментально всплыла картина: «Иван Грозный убивает своего сына». Зверев быстро оглядел тело — но никаких ран не заметил. Тогда он подошел к самодержцу и присел рядом.

— Опять дерзишь? — совершенно без эмоций спросил царь.

— Что случилось-то, государь?

— Пришел ко мне князь Дмитрий и начал сказывать, что надобно немедля назад в Москву поворачивать. Что лед трещит, а мы все под Казанью сгинем. Я, конечно, потребовал далее идти. Ведь всего переход и остался. Он опять про свое. Я волю свою и Божью высказал — а он спорит. Ну, я и крикнул, что прокляну. А он взял, упал да и помер.

— У каждого свой час, государь, — вздохнул Андрей. — Все мы там будем.

— Он не от часа умер, от проклятия моего… Чего ты молчишь, князь Андрей? Ты ведь всегда что-то странное выдумываешь, неожиданное. Вот и скажи, чего мне делать ныне?

— А что сделаешь, государь? Уходить нужно. Уходить. Апрель на носу, ледоход, половодье. Встанем под Казанью — а дальше что? Лед пойдет, от нашего берега нас отрежет. Ни припасов подвезти, ни пополнение получить, ни раненых домой не отправить. Окажемся в чужой земле, как в кольце блокадном. Прав был воевода, побьют нас всех там. Пропадем.