Читаем без скачивания Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные - Нина Аленникова

Я решилась на безумный шаг, поехать туда и выяснить положение. Оставила Олечку у дяди и отправилась в Кривой Рог. Хозяева меня всячески отговаривали, уверяли, что всюду продвигаются эшелоны, происходят стычки между петлюровцами и остатками армии. В Кривом Роге я остановилась у Роберта, который еще там работал в шахтах, но пояснил, что они скоро убегут в Польшу и заберут с собой Ядвигу и дядю Ахиллеса с его девочками. Роберт нашел мой шаг совершенным безумием, всячески отговаривал ехать в имение, где уже сидят комиссары. Кто их знает, как они отнесутся к моему появлению. Я все же наняла подводу и отправилась.

Дом я застала совершенно пустым. Валялись какие-то разорванные тряпки, ванна была совершенно разбита, вообще все было в безобразном виде, абсолютно неузнаваемо. Вышел какой-то человек и спросил по-украински, что я хочу. Я спокойно ему пояснила, что гостила здесь летом и в доме остались все мои вещи. Он очень любезно мне показал весь дом и пояснил, что все было разграблено какой-то ночной бандой…

В одной из комнат валялась морская тужурка Вовы, вся изодранная, в другой я нашла на подоконнике портрет моей покойной матери, с дырками вместо глаз, с огромными усами, весь испачканный, словом, в жутком виде. Захотелось поскорее удрать, что я и сделала. Роберт и его жена были очень рады, что я так легко отделалась. Они были крайне милы и гостеприимны. Им прислуживала девочка лет шестнадцати, миловидная и симпатичная полячка. «Вот уедем в Польшу, жалко нам покидать эту бедную сиротку», – сказала мне Зося, жена Роберта. «У нее никого нет на свете, недавно умерла мать». Мне стало ужасно жаль девочку. Промелькнула мысль: не взять ли мне ее с собой, в няньки моей Олечке? Я бы могла тогда делать что-нибудь другое. То, что дядя успел спасти из оставленных моей матерью средств, таяло, падало в цене с возрастающей дороговизной, словом, денег было мало. Хорошая няня была бы мне большой помощью. Сразу же я решила ее взять и сказала об этом Роберту. Они оба очень обрадовались и позвали девочку. Ее звали Ядзей, как жену дяди Ахиллеса. Она очень весело и с радостью отозвалась на мое предложение и даже не высказала удивления. Роберт и его жена очень беспокоились, как мы доедем, так как носились слухи о больших беспорядках на дорогах. Даже некоторые пункты были разрушены, кавардак творился невообразимый. Но нам надо было возвращаться как можно скорее, чтобы не очутиться мне отрезанной от ребенка.

Мы с Ядзей просидели целую ночь на вокзале. Пропустили два поезда, не имея возможности влезть. Наконец нам удалось попасть в теплушку с солдатским эшелоном. Она была набита до отказа. Солдаты сидели на полу, грызли семечки и грелись у печки. Они спросили нас, куда мы едем. Оказалось, что нам надо было скоро пересесть, чтобы попасть в Елизаветград. Я усиленно упрашивала Ядзю не называть меня «барыня» и вообще лучше молчать. Солдаты предложили нам влезть на нары. «Успеете поспать до пересадки», – говорили они. Так мы и сделали. Вытянулись и молча лежали. «Куда это бабье в такое время мотается!» – доносилось до нас. Ехали мы без конца, наконец остановились где-то в степи… Неожиданно началась пальба. «Бабы, живей слезайте и прячьтесь!» – услышали мы. Спуститься было дело одной секунды, все вышли из вагона. Палили со всех сторон. Один пожилой солдат потащил нас под вагон, там мы пролежали добрый час.

Наконец все утихло. Когда мы вылезли, солдаты нам объявили, что поезд дальше не идет, а до нашей пересадки было верст пять. Часть солдат шла туда, и нам предложили идти с ними. Особенно был приветлив один молодой, он сказал, что они нас доведут до поезда, посадят, чтобы никто не обидел. Ядзя не выдержала и громко воскликнула: «Слава богу, барыня, доедем благополучно». Я ее ущипнула за руку, солдат посмотрел и улыбнулся. Понял ли он что-нибудь или нет, не знаю.

Уже стемнело, тяжелая, осенняя ночь окутывала нас своей жутью. Тогда я поняла, что мы ехали целый день столь короткое расстояние. Солдаты честно сдержали свое обещание. Они довели нас благополучно до станции, там мы взяли билеты, и они посадили нас в теплушку, направляющуюся в Елизаветград. В этот раз это не был эшелон, а сброд совершенно разнообразной публики, были и женщины. Мы свободно вздохнули после пережитого страха. Я не могла не подумать, насколько все же эта дикая солдатня, неизвестного нам направления, была с нами предупредительна, никакого поползновения на грубость или озорство, наоборот, сплошное добродушие.

Доехали мы благополучно. Хозяева отнеслись очень одобрительно к появлению няни для девочки, за которой я сейчас же побежала к дяде. Застала ее здоровенькой и веселой. Несмотря на свои полтора года, она совсем хорошо бегала и становилась забавной. Бедный дядя был удручен пропажей всего. Я ему пояснила, что для нас пропажа теплых вещей, всех фотографий и особенно икон так же важна, как для него пропажа имения! Но конечно, я вполне сознавала, что мы сами были виноваты. Ясно, что надо было все с собой забрать, когда уезжали, мы же дошли до такого абсурда, что даже вместе с серебром оставили свои ценные портсигары, бросив почему-то курить!

Путешествие в погоню за пропавшими вещами мне дорого обошлось! Сразу же по возвращении я заболела воспалением легких. К счастью, была Ядзя, которая замечательно ухаживала за ребенком и за мной. Клавдия была очень внимательна и приносила еду, которую было так трудно доставать. Брат ее возился с моей печкой и доставал дрова, что было большой редкостью. Когда мне стало очень скверно, я попросила вызвать доктора, старого еврея, которого я давно знала: он часто приезжал к нам в имение и всегда всех лечил. Он явился, внимательно меня выслушал, констатировал воспаление легких, прописал всевозможные лекарства. Он был очень удивлен, когда узнал меня, как-то подозрительно озирался и спросил, каким образом я очутилась здесь. Я ему рассказала, но только потом, гораздо позднее, я поняла, почему он так был удивлен и печально качал головой. Перед уходом он мне сказал: «Смотри, будь осторожна во всем!» Его слова я тогда не поняла, но когда старик доктор ушел, мне стало грустно и неуютно на душе.

Я еще еле ходила, когда в город вошли красные. Стрельба продолжалась несколько часов. Завод сельскохозяйственных орудий Эльворти очень долго и упорно защищался. Завод этот был хорошо оборудован, поставляя материал на всю Украину. Рабочие завода, прекрасно обеспеченные, имели домики с садиками и огородами, прилично зарабатывали; во всяком случае, их жены не работали. Их абсолютно не интересовали никакие перемены в существовании, и они долго не сдавались. Однако красные войска вошли в город, и пришлось с этим примириться. Везде на улицах валялись трупы. Люди, напуганные событием, прятались по домам.