Читаем без скачивания В поисках христиан и пряностей - Найджел Клифф

На берегу показался колаттири в сопровождении четырехсот стражников-наиров (десяти тысяч воинов, как утверждал португальский хронист, там скорее всего не было) и разнообразных экзотических животных, которых изумленный фламандский матрос не сумел назвать. Не меньше удивило тех, кто впервые приплыл в Индию, что все сановные лица, включая правителя, были по пояс голые.

В каждом конце пирса рабочие возвели по шатру из расписных тканей. Стражники остановились перед прибрежным павильоном, и колаттири и тридцать человек его свиты скрылись внутри. Потребовалось какое-то время, чтобы они вышли: солнце палило нещадно, колаттири было семьдесят лет, и свита запыхалась.

Когда каравелла адмирала подошла к павильону со стороны моря, колаттири сел в паланкин. Перед ним выступали два человека, размахивая тяжелыми шестами, украшенными головами быков, еще двое танцевали по сторонам с шестами, на которых были нарисованы белые ястребы; Томе Лопеш с насмешкой заметил, что они походили на парочку португальских девчонок.

Выйдя из паланкина, колаттири расположился на устланном роскошными коврами диване. Да Гама все еще отказывался сойти с корабля, и недоумевающему правителю пришлось податься вперед, чтобы поздороваться с ним через борт. Аудиенция пошла своим чередом, переводчики с пирса и с полуюта криком обменивались дипломатическими любезностями.

Поскольку колаттири пошел навстрчу, да Гама из собственных рук – в нарушение дипломатического протокола, о котором потом долго судачили, – подарил ему богатый набор серебряной с позолотой посуды, наполненной шафраном и розовой водой. В ответ колаттири преподнес адмиралу – хотя и из более скромных рук своих слуг – коллекцию огромных драгоценных камней. Драгоценные камни поменьше (всего лишь безделицы, как дал понять колаттири) были розданы капитанам и офицерам.

Да Гама быстро перешел к делу, но его попытки установить тариф на пряности, которые он хотел купить, получили августейший отпор. Гости приплыли слишком рано, ответил колаттири, и урожай пряностей еще не привезли. И вообще он не утруждает себя подобными делами. Он прикажет купцам явиться к ним, и тогда они смогут обсудить сделки.

Через два часа колаттири отбыл, сославшись на усталость. Португальцы проводили его церемониальным салютом, и, вернувшись к флоту, да Гама сообщил представителям торговых домов, что было достигнуто полное согласие. Колаттири, записал Маттео да Бергамо, сделает все, о чем попросят король Португалии и его адмирал, включая объявление войны заморину Каликута, а еще принудит своих купцов продавать пряности по тем ценам, которые установил адмирал. Да Гама был твердо настроен поставить на своем и добиться наилучших условий для португальского короля, но на самом деле колаттири ни на что подобное не соглашался.

Купцы прибыли на следующий день, и, к раздражению да Гамы, все как один оказались мусульманами. Как всегда, они сморщили нос при виде европейских товаров (европейцы были убеждены, что они стараются сбить цены), но, что хуже, запросили цены гораздо выше, чем раньше. После множества пререканий переговоры оборвались, и адмирал начал подозревать, что налицо дьявольский заговор [478].

Да Гаме грозила серьезная опасность потерять лицо, и он довел себя до профессиональной ярости на любого, кто отказывался играть по его правилам. Прогнав купцов, он немедля послал предостерегающее письмо колаттири. Очевидно, ярился он, правитель не является истинным другом Португалии. Нет иного объяснения тому, что он послал им купцов-мусульман, «которые, как ему прекрасно известно, издревле питают ненависть к христианам и величайшие наши враги» [479]. Он вернет незначительные объемы пряностей, которые уже погрузил, мрачно добавлял он, под громкий рев сигнальных рожков и множество залпов из пушек.

Напряжение возрастало, и тут объявился встревоженный португальский фактор, оставленный тут прошлым португальским флотом. Пайу Родригеш и его люди провели в Каннануре почти год и, как заверил он адмирала, нашли колаттири и местных жителей людьми крайне доброжелательными. Да Гама велел ему оставаться на корабле: хватит с него махинаций колаттири, бушевал он. Родригеш, не подчинявшийся да Гаме, наотрез отказался: он вернется, настаивал он, нравится это адмиралу или нет.

Да Гама ощетинился, но потом немного сдал назад. Вместо того чтобы задерживать Родригеша, он дал ему новое послание для колаттири. Флот, объявил он, уплывет и купит пряности в более дружественном порту, но пусть мусульмане его страны больше не считают себя в безопасности. Более того, если остающимся здесь христианам нанесут какие-либо обиду или бесчестье, народ колаттири за это поплатится.

Корабли подняли якорь перед рассветом 22 октября, всего через четыре дня после прибытия. Они двинулись вдоль побережья, остановившись перехватить небольшой самбук с грузом кокосового волокна и взять в плен 20 его матросов. Вскоре они увидели небольшой порт, где на берег были вытащены три крупных корабля, и да Гама лично направился туда с двумя каравеллами и восьмью шлюпками, набитыми солдатами. Когда бомбарды дали залп и европейская эскадра приблизилась, множество фигур попрыгали за борт и бежали на сушу. Какой-то человек, прыгнув в лодку, стал отчаянно грести к шлюпкам, пригибаясь под свистящими ядрами. Он вассал колаттири, кричал он адмиралу, все земли вокруг подвластны Каннануру. Иными словами, он не желал войны с португальцами: себе на беду, он отказался арендовать те самые корабли, что они только что атаковали, заморину Каликута для войны против христиан, и по этой самой причине он сам теперь враг Каликуту. Если адмирал сомневается в его словах, добавил он, он оставит заложниками своих людей и докажет, что говорит чистую правду.

Да Гама неохотно прекратил огонь.

Поздно ночью на гребной лодке торопливо приплыл один из людей Пайу Родригеша с письмом от колаттири. Он отвечает на полученные послания, писал с достоинством и снисходительной сдержанностью индусский правитель. Если адмирал желает убивать или похищать его людей, он волен так поступить, поскольку колаттири не станет выставлять стражу против своих португальских союзников. Даже тогда он сохранит мир, который заключил с королем Португалии и условиям которого верен. Но он позаботится известить короля Мануэла обо всем, что случилось. Что до христиан в его городе, то адмирал может сколько душе угодно нападать на него самого, им же от того не будет ни урона, ни позора.

Сопроводительное письмо Родригеша было написано в том же духе.

Да Гама нахмурился. Совершенно очевидно, португальский фактор подучил колаттири обращаться с адмиралом как с предателем и грозить обратиться к королю через его голову.

Размах португальских амбиций всегда требовал, чтобы правители Индии полностью переключили свою торговлю на запад и изгнали из своих земель мусульман всех до единого. Надежда, что они поступят так по собственной воле, таяла с каждым днем, и да Гама был более чем когда-либо уверен, что необходим шок, чтобы заставить их повиноваться. Утвердившись в желании отомстить, он отплыл в Каликут.

Проходя мимо Панталайини, города, где да Гама когда-то ступил на землю Индии, флот обогнал еще один небольшой самбук. Как всегда, матросов взяли в плен, и двое из них привлекли внимание детей, захваченных на «Мири». Дети были напуганы и желали услужить новым хозяевам, они обвинили двух пленников в том, что те приняли участие в нападении на каликутскую факторию. Один мальчик сказал, что один из пленных похвалялся в доме его родителей, что убил двух христиан, другой сказал, что второй пленный отрубил какому-то христианину руку. Да Гама велел объявить, что казнит матросов по справедливому суду, и повесил обоих на рее. Это были не первые жертвы террора детей: несколькими днями ранее да Гама приказал пронзить копьем другого мусульманина, которого дети обвинили в краже товаров с португальского склада.

Заморин, услышав о приближении мощного европейского флота, едва тот достиг Индии, и не дожидаясь нападения, решил сделать первый шаг. Пока флот еще стоял в Каннануре, до да Гамы дошли известия, что заморин написал радже Кочина, самого значительного из трех богатейших портов Малабарского берега. Португальцы, предсказывал заморин, нанесут большой урон всей Индии, и предотвратить его можно только одним способом: правители должны сомкнуть ряды и отказаться продавать чужеземцам пряности, которых те так жаждут. Если они объединят усилия, христиане сдадутся и уберутся восвояси, если нет, все индусы окажутся подданными португальского короля.

Правитель Кочина отказался. Как и колаттири Каннанура, он не был другом великого и ужасного заморина и написал в ответ, что уже заключил с португальцами весьма выгодный договор. Письмо заморина и свой ответ он показал торговому агенту Португалии, который их скопировал и переправил адмиралу.