Читаем без скачивания Восьмой навык: От эффективности к величию - Стивен Кови

Один мой коллега, проводящий занятия для представителей правоохранительных органов, часто задает своим слушателям — в основном формальным лидерам (шерифам, капитанам, лейтенантам полиции) — следующий вопрос: «Кто — настоящие лидеры в обеспечении общественного порядка?» В ходе занятий становится ясно, что истинными лидерами являются полицейские на участке. Именно им приходится общаться и устанавливать доверительные отношения с обычными людьми, чтобы те помогали предупреждать преступления и «доносили» на других (часто с огромным риском для самих себя) в районах, где полно банд, продавцов наркотиков и наркоманов, где насилие далеко не редкость. В таких ситуациях формальный авторитет не работает — на самом деле он даже приводит к обратным результатам и способствует еще большему расколу в культуре. Только моральный авторитет способен установить нормы предупреждения преступлений и выявления преступников. Вспомним притчу о пастухе. Пастух должен знать овец, а овцы должны знать пастуха (подлинное общение). Пастухи заботятся о своих овцах и даже готовы отдать за них жизнь. Именно поэтому они идут впереди стада, а овцы следуют за ними. Наемные пастухи заботятся только о том, «что сами могут получить от своей работы» (о заработной плате), и бросают овец, если поблизости появляется волк. Именно поэтому наемниками приходится управлять, используя кнут и пряник.

Формальные лидеры действительно являются менеджерами, или, точнее, лидерами-служителями. Они могут помочь использовать систему COMSTAT или другие компьютерные технологии, позволяющие выявлять потенциальные проблемы, чтобы реальные лидеры — полицейские на участке — могли подавить их в зародыше.

Какая замечательная концепция! Какой удар для тех, кто думает, что лидерство определяется должностью! В рамках данной новой модели полицейские, обладающие моральным авторитетом, признаются реальными лидерами, а те, кто находится наверху, — руководителями согласованных систем, лидерами-служителями для тех, кто занимает менее высокие должности. Разве это не сдвиг парадигмы, особенно в такой традиционной, высокоавторитарной, иерархичной сфере, где управление и контроль всегда имели столь важное значение?

Если вдуматься, то этот пример из области общественного порядка отражает вещи, которые верны для любой сферы деятельности человека. Именно люди на переднем крае, выполняющие работу, позволяющую применить знания на практике, и должны оказывать влияние на клиентов, заказчиков и т. п. Именно они должны по-настоящему проявлять лидерские качества, устанавливая доверительные взаимоотношения и креативно решая проблемы.

Основная миссия полиции — ПРЕДУПРЕЖДАТЬ преступления и беспорядки. Общественность становится полицией, а полиция — общественностью, при этом и полиция, и общественность несут одинаковую ответственность за безопасность общества[106].

Летопись военной истории не знает более воодушевляющего примера человека, обладающего моральным авторитетом, чем герой Гражданской войны Джошуа Лоренс Чемберлен — командир 20-го добровольческого пехотного отряда штата Мэн в составе федеральных войск. Чемберлен, работавший преподавателем в Боуден-колледже, взял отпуск, чтобы ответить на призыв Авраама Линкольна о наборе дополнительных добровольцев в федеральные войска, в которых армия сильно нуждалась. Несмотря на ограниченность знаний о военном деле, он быстро продвигался по службе.

Больше всего Чемберлен известен, пожалуй, благодаря храбрости, проявленной при командовании отрядом на высоте Литтл Раунд Топ в битве при Геттисберге. Следуя приказам Чемберлена, отряд старался удержать крайний левый фланг линии обороны федеральных войск и не дать атакующим войскам конфедератов обойти их с фланга. Его солдаты держали оборону до тех пор, пока не закончились боеприпасы. Не желая отступать, Чемберлен отдал приказ «примкнуть штыки». Вот как описывает эти события он сам:

В тот переломный момент я отдал приказ к штыковой атаке. Слова было достаточно. Оно пробежало по шеренгам подобно разгорающемуся пламени — от одного человека к другому — и выросло в громкий крик, с которым солдаты ринулись на врага, находящегося уже не далее чем в 30 ярдах от нас. Это привело к поразительным результатам. Многие из тех, кто находился в первой линии обороны вражеского войска, побросали свое оружие и сдались. Какой-то офицер, одной рукой отдавая свою саблю, другой рукой выстрелил в меня, целясь в голову. Стойко сдерживая атаку правым флангом и наступая левым, мы совершили широкий разворот направо. Вторая линия обороны была прорвана, и противники начали отступать, перебегая от дерева к дереву; многие были захвачены в плен; затем мы спустились в долину и расчистили плацдарм почти для всей нашей бригады[107].

Многие утверждают, что именно эта победа на высоте Литтл Раунд Топ, одержанная исключительно благодаря храбрости, определила исход битвы при Геттисберге и всей Гражданской войны. Чемберлен был удостоен чести принять оружие первого корпуса конфедератов, сдавшегося в сражении при Аппоматоксе. К концу войны он получил звание генерал-майора, а позднее был награжден Почетной медалью конгресса за свои заслуги на Литтл Раунд Топ.

Спустя несколько лет в знак признательности за все, что он сделал, друзья и бывшие товарищи по оружию подарили Чемберлену замечательного светло-серого жеребца в белых яблоках. Со свойственной ему скромностью и склонностью занижать собственные заслуги он любезно принял подарок и отметил: «Ни одна моя жертва или акт служения не требует иного поощрения, кроме награды, которую совесть дарует каждому человеку, исполняющему свой долг»[108].

Я имел честь проводить занятия для бывшего президента Юлшой Кореи Ким Дэ Чжуна и ряда его советников в Голубом доме в Сеуле. Ближе к концу занятия президент Ким спросил меня:

— Доктор Кови, а вы действительно верите в то, чему учите?

Этот вопрос поразил меня и подействовал отрезвляюще. Немного помедлив, я ответил:

— Да, верю.

Тогда он спросил:

— Откуда вы это знаете?

— Я стараюсь жить в соответствии с тем, чему учу. Я знаю, что мне это не всегда удается и я совершаю много ошибок, но я постоянно возвращаюсь к этим принципам. Я верю в них, вдохновляюсь ими и постоянно к ним обращаюсь.

Он ответил:

— Мне кажется, этого не вполне достаточно.

— Тогда я готов выслушать вас.

— Готовы ли вы умереть за эти принципы?

— Мне кажется, вы хотите мне что-то рассказать.

Ему действительно было что рассказать, и он поведал мне историю о том, как долгие годы находился в изгнании, в ссылке, в заключении, о нескольких покушениях на него, в том числе о том, как его посадили в мешок с булыжниками и сбросили в море — спас его вертолет ЦРУ. Он рассказал, как его заставляли сотрудничать с военной хунтой Северной Кореи. Ему даже предлагали занять пост президента, от которого он отказался, поскольку знал, что в конечном итоге его просто хотят сделать марионеткой в руках диктаторского режима. Ему пригрозили расправой, если он откажется оказывать поддержку. Тогда он заявил: «Хорошо, убейте меня, потому что, если вы это сделаете, я умру всего один раз. Если же я стану вашим сообщником, мне до конца своей жизни придется умирать по 100 раз в день».

Теперь я это знаю. Каждый мужчина отдает жизнь за то, во что он верит. Каждая женщина отдает жизнь за то, во что она верит. Иногда люди верят ни во что, или почти ни во что. И они отдают свои жизни за это ничто, или почти ничто…[109]

Он рассказал мне о преданности и поддержке своей семьи в период длительных и мучительных испытаний, о своей христианской вере, в которую был обращен, а также о вере в людей и в великую силу демократии. Он рассказывал о своей вере в ценность и потенциал каждого человека и в право самовыражения. Он дал мне связку очень личных писем, которые писал близким из тюрьмы и в которых выражал свои самые сокровенные мысли и чаяния.

Однажды я работал с президентом одной страны «третьего мира», в которой царили коррупция и насилие, а беспорядки и боевые действия продолжались годами. Новый президент был очень смелым человеком. Он храбро отстаивал идею важности правовых норм и конституции и мужественно отказывался вести переговоры с террористами и террористическими организациями. Он завоевывал все больше и больше доверия, и его популярность постоянно росла. Я спросил, какое бы наследие он хотел оставить после себя, чтобы его дело продолжалось и обрело законный статус. В ходе нашего разговора он начал понимать, что личного морального авторитета недостаточно. Он смог увидеть серьезную потребность как в пророческом, так и в институционализированном моральном авторитете, который позволил бы его народу отождествить свои интересы с его видением обеспечения мира через главенство закона и процветания через общение в духе Третьей альтернативы/синергии, а также заложить основные принципы в основу структур и механизмов правительства. Тогда постепенно смогло бы развиться гражданское общество со своим собственным культурным моральным авторитетом — в котором нормы и моральные устои общества поддерживали бы законность, способствовали бы развитию превентивного мышления и охране общественного порядка, а также удовлетворяли бы потребности населения в благополучии и образовании. Он смог осознать, что основная модель Восьмого навыка — Обрести свой голос и Вдохновить на обретение своего голоса других — отражает эти четыре формы морального авторитета.