Читаем без скачивания Путеводная звезда. Том III (СИ) - Извольский Сергей

Сам я, кстати, после ритуала чувствовал себя прекрасно. Меня перед началом Ольга подлечила, а само изгнание демона никаких неудобств не доставило — как будто зуб под наркозом достали. И я сейчас пребывал в состоянии легкого ошаления, даже эйфории. Еще окончательно не поверив в то, что история с так неудачно приобретенном мною соседом по разуму закончилась.

В портальном зале, когда мы туда добрались, Елизавета создала портал в Лахту, куда отправились очнувшаяся Ольга и Анастасия — приводить себя в порядок и восстанавливаться после ритуала. Чумба, который теперь был не только Чумба, но и меч, в свою очередь отправился в пространственный карман. После того, как симбионт мутанта и меча поглотил энергию душ Бергера и Абаддона, мне если честно было даже не очень уютно находиться рядом с такой мощью. Намного превосходящей человеческую. Но не божественную — теперь, после того как меч перестал быть самостоятельной сущностью, став частично преданным мне мутантом, оно превратились словно в инструмент. Которым я действительно мог открыть портал в иные миры настолько огромный, что в него может авианосец пройти.

«А если бы еще и нож Георгия себе оставил…» — напомнил внутренний голос.

Спасибо, но нет. Я уже хапнул кусок, который проглотить не смог — только сегодня развязались. И какой еще ценой — поднявшись наверх, выходя из под сводов здания Академии, глянул я на изуродованную Старую площадь.

К разрушениям добавилась и премерзкая погода. Шел мелкий колкий снежок, порывы стылого ветра задували в лицо — пусть на дворе и весна, март месяц, но новый день принес последнее дыхание уходящей зимы; вместе с утром пришло похолодание.

Елизавета куда-то затерялась, и надвигающийся рассвет мы встретили вдвоем вместе с Николаевым. Город вокруг ожил, пространство буквально бурлило деятельностью — в небе чертили круги звенья конвертопланов, вокруг собирались, рыча моторами, колонны бронетехники, на первый взгляд хаотично перемещались группы бойцов.

— Подожди немного, — попросил меня Николаев, а сам пошел к группе офицеров, которые расположились у штабной машины рядом с памятником Героям Плевны — который во всем окружающем хаосе разрухи удивительно сохранился.

Собравшиеся офицеры наблюдали за тем, как большая, явно сводная группа одаренных — в форме самой разной ведомственной принадлежности, готовится к сносу башни. Десятка три адептов огненной стихии выжигали ледяные стены, намного большее количество адептов иных стихий — и Воздуха, и Воды, и Земли, и Льда, готовились контролировали падение отдельных частей башни.

Зачем сносить такое строение спрашивать я даже не собирался — понятно, что подобное чудо в самом центре Москвы привлекает внимание, и от него нужно избавиться как можно скорее. Не ждать, пока само растает.

Пока Николаев был занят общением со взбодрившимся после его появления генералитетом, я двинулся к замеченному поодаль передвижному фургону полевой кухни. Правильно, война войной, а завтрак по расписанию. И здесь, рядом с теплой едой и горячими напитками, неожиданно встретил знакомые лица.

Валера, Барятинский, Сузуки, Йохен — все участники ночной попойки собрались здесь, приходя в себя. И судя по виду, в бойне с ордой демонов они успели принять деятельное участие. Все были крайне утомлены, потрепаны, но веселы от осознания победы. Развалившись на брусчатке, привалившись к крыше Тайной Академии — тому самому куску, который во время появления ледяного шпиля со здания улетел, все они просто пили горячий чай. Организованный как раз полевой кухней, в которой распоряжался фельдфебель со старомодными имперскими бакенбардами и зычным голосом.

После череды удивленных приветствий Валера нашел мгновенье со мной переглянуться.

«Успешно?» — поинтересовался он.

«Более чем», — коротко кивнул я.

«Я не сомневался», — прикрыл он глаза, отставив алюминиевую кружку с чаем и откинувшись на стоявшую вертикально часть крыши Академии.

Судя по виду, Валера схваткой с демонами оказался крайне утомлен. Потому что глаза он не открыл даже тогда, когда громко треснул лед, и ледяной шпиль наконец начал разрушаться. Усилием сотни одаренных он разваливался управляемо — словно наискось нашинкованная сосулька, части которой одна за другой съезжают сверху вниз попеременно, одна за другой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все шло хорошо до того момента, как одаренные не потеряли контроль над предпоследней, одной из самых больших глыб. Раздались громкие крики, зазвенел воздух от создаваемых многочисленных защитных щитов. С громким скрежетом разрушающаяся огромная ледяная глыба сорвалась, и съехав по обломкам других, заскользила, круша остатки китайгородской стены, мимо Политехнического музея.

Музей от разрушения защитили — в нем и рядом находилось несколько групп одаренных. Но вот рядом с Лубянкой в достаточном количестве одаренных не оказалось — и ледяная глыба, замедляясь, все же врезалась в здание ФСБ.

«Об утере мною доверия может идти речь, если ваша встреча с графом Бергером вдруг обернется масштабными разрушениями, чем вы уже неоднократно злоупотребляли в процессе решении важных для вас вопросов. Но мы же верим, что подобного не произойдет?» — как будто вживую прозвучали у меня в памяти слова директора ФСБ.

— Ну как так-то? — в опустошении разочарования мысленно обратился я к небесам.

Похоже, в высших кругах Российской Конфедерации у меня появился плюс один доброжелатель.

Едва заметная усмешка Николаева, который вышел из-под действия защитного поля с чашкой кофе в руке, и сейчас выглядывая в проезд Новой площади наблюдал далекую суету у здания Лубянки, мою догадку подтвердила. Все собравшиеся рядом с Николаевым армейские офицеры, кстати, по виду тоже не расстроились. Даже, судя по выражениям лиц, произошедшее их позабавило. Среди господ офицеров даже раздались негромкие комментарии и сопровождающие их смешки.

Так, под утренний кофе и негромкие комментарии мы дождались, пока башня окажется окончательно разрушена. После чего внутрь, в проходы к порталу, потянулись бойцы морской пехоты Арктической флотилии, которых я узнал по приметным бронекостюмам в зимнем камуфляже. Спускались пешим порядком, но неподалеку уже — по всему Китайгородскому проезду, выстраивалась колонна техники, а десяток одаренных с помогающими им инженерными машинами уже расчищали для коробок брони проход вниз. Куда, следом за морпехами Арктической флотилии уже двинулись конфедераты из ССпН, нагруженные амуницией как мулы.

Почувствовав чужой взгляд, я увидел, что Николаев наконец отошел от общей группы высших офицеров и определенно ждет меня. Отставив в сторону недопитый чай, я поднялся и подошел к нему. Приближаясь, чувствовал, как прохожу словно сквозь невидимую толщу воды — настолько сильна была выставленная им защита купола безмолвия. Миновав который, оказался под колпаком, отсекающим любые звуки — создавая зоне абсолютной, буквально звенящей тишины.

Вот и пришло время ответов на очень важные для меня вопросы. Получив которые, я наверняка перейду свой Рубикон. Потому что если я не получу исчерпывающих ответов, противостояние которое сейчас может начаться будет в перспективе гораздо серьезнее, чем случившееся между мною и Георгием. А какие должны быть исчерпывающие и удовлетворяющие ответы в ситуации, когда тебя с таким риском использовали словно марионетку — я просто не знал, и даже вариантов не видел.

— Экспедиционный корпус? — кивнув на втягивающихся в здание Академии морпехов и конфедератов в зимнем камуфляже, поинтересовался я у Николаева, словно беря небольшую отсрочку перед серьезным разговором.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да.

— А зачем?

Зачем защищать портал, я еще бы понял. Но судя по виду бойцов, и готовящейся к спуску техники, окрестностями портала экспедиция не ограничится. И зачем устраивать экспансию в ледяной мир, я не очень понимал.

— Целый неизведанный мир, — в недоумении пожал плечами Николаев.

— Он же мертвый?

— Откуда ты знаешь?

— Там холодно. Реально холодно.