Читаем без скачивания Африканский казак - Виктор Лаптухин

Именно этого великана по имени Суруру, первого из всех придворных, описал Хасан. Предупредил, что ему надлежит молча кланяться и в разговор с ним не вступать никогда. Еще добавил, что это хранитель личных покоев эмира, быстро и безжалостно исполняющий все приказы повелителя.

Когда посольство приблизилось к помосту, в последний раз бабахнули пушки и взвыли медные трубы. Наступила тишина, и после подобающей паузы вперед выступил глашатай. Вещал он громко и красиво, но не старался прояснить смысл сказанного. Тем не менее из его слов можно было понять, что верноподданный эмира Альхаджи Хасан Инува в качестве посла был направлен в Эфиопию и вернулся с посланием негуса и подарками. На обратном пути его сопровождал военный отряд. Дружба между правителями двух могучих государств процветает и крепнет.

Затем последовало и вручение самого послания. Пышно разодетый Хасан бережно достал из сияющего бронзового ларца завернутый в золотую парчу свиток. Громко и внятно передал от имени эфиопского владыки привет правителю Борну и протянул послание Раббеху. Тот с важным видом принял свиток, подержал его у всех на виду и передал одному из придворных.

Глашатай прокричал, что сейчас состоится вручение эфиопских подарков. Об этой части торжества Дмитрий не был осведомлен и сейчас с большим интересом смотрел на происходящее. Незнакомые ему слуги в тюрбанах из синей серебристой ткани вывели на площадь десять статных коней в богатой сбруе. Впереди всех вели Султана, а чтобы все увидели и оценили его породу и стать, оставили на нем одну лишь уздечку, украшенную золотом и изумрудами. Следом вывели десять верблюдов с ковровыми вьюками, в которых обычно перевозятся ружья. Но все зрители терялись в догадках о том, что содержится в громадных сундуках и корзинах, навьюченных на десять крупных ездовых быков. Они же со знанием дела оценили и девять мускулистых молодых мужчин, чья натертая маслом черная кожа засияла на солнце, когда они пали ниц перед помостом у ног эмира.

Голос глашатая известил, что эти десять рабов также предназначены в дар непобедимому правителю Борну.

— Но их же здесь только девять! — один из придворных довольно громко позволил себе выразить недоумение. Кто-то тут же возмущенно ахнул.

— О великий эмир! Прости мою смелость, но это не ошибка! Счет верен! — Хасан покаянно ударил себя в грудь. — Твой десятый раб это я!

Толпа на площади восхищенно загудела, а лица некоторых вельмож посерели от зависти. Кто бы мог додуматься до такого общенародного доказательства своей преданности повелителю. Ох, далеко пойдет этот рябой бродяга!

— Благодарю за ценные подарки, присланные настоящим другом, — голос Раббеха звучал сильно и четко. Его слова, словно удары гонга, разносились над притихшей толпой. Все знали, что говорит сам Хозяин. Мудрый хаким. И одним в его голосе слышался звон полновесных золотых динаров старой чеканки, а другим свист гибкого бича из буйволовой кожи. Звучал голос Власти, и среди его слушателей не было равнодушных и шутников. — Спасибо, верный Хасан, ты отлично выполнил наше поручение и получишь щедрую награду. Но вот рабов нам не надо. Во всем мире торговля ими запрещена, и наше государство не должно походить на дикие племена. Отныне эти люди свободны! Они получат землю и деньги на обзаведение хозяйством, будут трудиться и платить налоги наравне со всеми жителями Борну!

Последние слова эмира потонули в восторженных кликах. Когда изъявление чувств закончилось, вновь заговорил Хасан.

— Великий эмир, вместе со мной в Борну пришли Альхаджи Муса и его всадники. Они хотят служить тебе.

— Приветствую тебя, Альхаджи Муса. Кто ты такой и где воевал? В нашем войске много славных витязей, и служить вместе с ними большая честь.

— Великий эмир, разреши моим людям пройти строем по площади. Сам увидишь, достойны ли они служить под знаменами Борну. — Говоря так Дмитрий лишь слегка склонил голову, но приложил руку к сердцу. Знал, что весь его вид — бурое обветренное лицо, походная одежда, высокие сапоги со шпорами, кобура с невиданным в этих краях маузером и сабля — ни у кого не оставляют сомнений в его профессии. — Великий эмир, о тайнах военного дела не принято говорить открыто. Где и с кем я воевал расскажу тебе и твоим советникам. После этого ты сам примешь окончательное решение.

Первым на площадь вылетел Айчак, осадил коня у самого помоста, как положено отсалютовал эмиру. Все зрители залюбовались его мужественным видом, английским мундиром с блестящими пуговицами и пряжками, массивными серебряными часами. Шрамы на лице и отрубленные пальцы свидетельствовали — и этот иностранец умеет прокормиться на войне.

— Постой, постой, воин, — произнес Раббех. — Мне знакомо твое лицо. Не тебя ли я видел лет двадцать назад в Джебель Дуда под Сеннаром?

— Верно, великий эмир! Мне доводилось там покупать коней!

Последовал краткий разговор о прошлом. Вспомнили знакомых купцов, зеленые долины Сеннара, закаты над Нилом. Оба растрогались, а все окружающие умилялись. Ну и память у хакима! После стольких лет помнит мельчайшие подробности!

Польщенный всеобщим вниманием Айчак превзошел самого себя. Команду на прохождение рысью проревел громче слона, так что кони стражников испуганно заплясали, а один даже сбросил своего седока. Но этого уже никто не заметил.

Отряд по трое в ряд лихо прошел поперек площади. Шли соблюдая равнение, лица веселые, кони сытые, обмундирование и сбруя почти одинаковые. Сколько репетировали, чтобы добиться такой выправки. Все же некоторые сбои произошли. Но зрители, привыкшие к тому, что пестрые толпы всадников на разномастных конях обычно движутся на манер табуна зебр, ошибок не заметили. Главный же маневр вышел на славу. В центре площади сделали четкий поворот и по заранее очищенному от людей переулку проскакали за стены дворца. После этого опять последовали восторженные крики, пушечная пальба и громыхающая музыка.

Но для некоторых лиц торжества еще не закончились.

В одном из покоев на верхнем этаже дворца послушать беседу с послами собрались ближайшие советники эмира. Под сводчатым потолком, расписанным белыми, черными, красными и зелеными узорами, на расшитых тюфяках и подушках собралось человек тридцать. Кто поважнее, те сели в центре, остальные устроились у завешанных коврами стен. В благостной тишине было оглашено послание негуса. После этого эмир усадил гостей перед собой и стал задавать вопросы о войне эфиопов с итальянцами, разгроме махдистов, положении в Нильской долине.

Сравнивая свои впечатления после тайной встрече в шатре и торжественной церемонии на площади, Дмитрий увидел и третье лицо повелителя Борну. Перед ним предстал не только хитрый хозяин и тонкий политик, но и расчетливый царедворец, умело скрывающий от приближенных свои знания и намерения. Во время этой беседы говорилось очень много общих слов, делались многозначительные паузы и бессмысленные на первый взгляд повторы, а все сказанное можно было понимать во многих смыслах. Практически разговаривал с эмиром лишь один Хасан, остальные придворные только слушали с подчеркнуто сосредоточенным видом, вовремя поддакивали, хмурились или улыбались. Пару простых вопросов Раббех задал и Дмитрию, но на них нужно было отвечать очень кратко. На первый — «да», на второй — «нет».