Читаем без скачивания Верные враги - Ольга Громыко

— А я как оборотень — что есть! Чхала я на твое колдовство и тебя вместе с ним, слух и обоняние меня еще не разу не подводили!

— Ладно, — неожиданно смирился Верес. — Раздевайся!

— Что?!

— Сними рубаху и брось ее через плечо.

— Зачем?

— Затем! — Колдун грубо рванул на мне шнуровку. Теперь уже я, растерявшись, зарычала и отпрянула, но было поздно: верхняя шерстяная рубаха осталась у мужчины в руках, а нижняя задралась до ребер. Со стороны, наверное, это выглядело весьма интригующе, ибо тип за зеркалом засопел еще громче.

Верес скомкал трофей и небрежно швырнул вперед. Вот ведь ерунда какая: пока колдуну, прекрасно знавшему, во что превращаются под луной мои прелести, было глубоко на них плевать, я назло ему ничуть не стеснялась вызывающе их демонстрировать, однако под угрозой принудительного разоблачения вцепилась в оставшуюся одежку, как невинная девица, насильно выданная замуж за развратного старикашку!

Но Верес и не собирался на нее посягать. В смысле, ни на одежку, ни на девицу. Целеустремленно отодвинув меня в сторону, он осторожно спустил ноги с кровати и на цыпочках подкрался к зеркалу, полускрытому словно прилипшей к нему рубахой.

Так и не определившись, оскорбляться мне или облегченно вздыхать, я оказалась у стены всего секундой позже колдуна, заняв позицию слева от рамы. Если соглядатай, заподозрив неладное, наклонится и посмотрит в нижнюю часть стекла, то увидит только ноги Вереса и спинку кровати. Это еще полбеды: мало ли зачем мужчина встал — может, дверь проверить или царапающую печатку с пальца снять и в шкатулку спрятать.

Получилось: незваный зритель заковыристо огорчился, в сердцах позабыв о конспирации (приложи Верес ухо к стеклу, даже он бы услышал), но не встревожился. Колдун тем временем пристально изучал занавешенное зеркало, водя над ним ладонью, как дешевая гадалка над плошкой с водой, причем лицо у него становилось всё более хмурое и озадаченное. Я уже готова была услышать вкрадчивое «...а будет тебе, милка, дальняя дорога и казенный дом», как вдруг рубаха сама по себе зашевелила рукавами, словно в нее вселилось озябшее привидение, и начала потихоньку сползать с рамы.

Верес такого самоуправства тоже никак не ожидал, но если и опешил, то лишь на одно мгновение, во второе резко ткнув в центр зеркала кончиками растопыренных пальцев. Удар показался мне совсем легоньким, стеклу от него полагалось едва ли зазвенеть. Оно и зазвенело — крошевом осыпаясь на пол.

Как я и говорила, за ним оказался ведущий в темноту проем, вдвое шире и леший знает насколько выше зеркала.

Ни толком его разглядеть, ни скорчить колдуну торжествующую гримасу я не успела — половина осколков еще была в воздухе, когда из потайного хода, расшвыряв их в стороны, вылетел огненный шар, в мгновение ока превратив Вереса в столб текучего пламени. Гобелен и спинку кровати густо утыкало стеклянной щепой, несколько штук ужалили меня во вскинутую к глазам руку.

— Шел, лови его!

Что ж, последняя воля свята (хотя сгорающий колдун мог бы расстараться и придумать посмертное задание еще почище Делирниного). К тому же самостоятельно сообразить, что в такой ситуации делать, я в тот момент была не в состоянии, а посему без размышлений прыгнула в раму, одним вдохом и быстрым поворотом головы туда-сюда оценив обстановку. Злодей и в самом деле драпал со всех ног, успев скрыться во мраке от человеческих, но не волчьих глаз. Бежал он почти бесшумно и по-эльфийски проворно, мелькнув черным плащом у левого хода развилки, но шмыгнув вправо. С кем-нибудь другим наверняка бы сработало. Поэтому, видать, эльфы и не любят оборотней — свернув так два или три раза, беглец посчитал себя в относительной безопасности, но, притормозив и оглянувшись, был немало разочарован. Впрочем, даже добропорядочному жителю Града две светящиеся, рывками настигающие его точки вряд ли доставили бы удовольствие.

Оказывается, он и еще быстрее умел бегать! Сначала вроде как заколебался и начал судорожно творить на ходу какие-то пассы (я пригнулась, изготовившись чуть, что упасть на пол или прижаться к стене), но то ли побоялся себя выдать, то ли решил, что в тесном коридоре задуманная магическая гадость не сработает, однако, прервавшись на полужесте, снова сжал кулаки и активно заработал локтями и ногами.

У следующей развилки беглец на миг остановился, озираясь, как крыса — в какую нору из путаницы лабиринта ловчее шмыгнуть. Мне почудилось, что средний лаз глянулся ему больше, однако умный зверь никогда не приведет гончую к своему логову — станет до последнего кружить по лесу, надеясь оторваться или сдвоить след. Я и сама частенько так поступала. Но выбор этого типа поставил меня в тупик. В обоих смыслах слова — левый отвилок заканчивался глухой стеной; я поняла еще за несколько саженей по отразившемуся от нее эху.

Топот впереди стих, но когда я, перейдя на крадущийся шаг, осторожно заглянула за угол, темнота прорезалась золотистым прямоугольником с зубчатыми краями, в котором мелькнул развевающийся плащ, увенчанный эльфийской гривой волос, и вход снова схлопнулся в едва заметную щелку. Я пролетела сквозь него уже боком, возблагодарив небо, что сейчас у меня нет хвоста, иначе больше никогда бы и не было.

И очутилась в странно знакомой комнате, причем самым знакомым ее элементом была Вирра, с потерянным видом стоящая у двери и прислушивающаяся к шагам в коридоре.

Неизвестно, кто удивился больше — я, беглец или обернувшаяся на шум девочка. Но если мелкая всего лишь широко распахнула глаза, вытянув вперед растопыренную пятерню, словно надеясь ею защититься, то эльф в свидетелях своего недостойного забега не нуждался. Он уже почти поравнялся с Виррой, одной рукой широко замахнувшись ножом, а второй потянувшись к дверной ручке, когда я, послав куда подальше все предосторожности, одним пружинистым скачком перелетела через комнату и по-рысьи, всеми четырьмя лапами, то есть руками и ногами, обрушилась ему на плечи. Беглеца со страшной силой швырнуло вперед, об косяк, что-то громко хрустнуло, перед моими глазами мелькнули всколыхнувшиеся кисточки тростниковой плетенки, потом лицо Вирры, бледное и странно сосредоточенное, потом ковер. Много ковра.

Не торопясь подниматься, я громко и мрачно выдохнула в высокий пышный ворс, саданула по нему кулаком. Мой противник уж тем более никуда не спешил, развалившись у двери в вольготной позе коврика для вытирания ног, столь же кипящий жизнью. Рядом с ним стояла так и не сдвинувшаяся с места девочка. Золотистые локоны закрывали опущенное лицо, не давая разглядеть его выражение.

— Вирра, ты в порядке? — хрипловато окликнула я.