Читаем без скачивания Сделка с дьяволом - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это не относится ко мне! Но скажите мне, Франсуа, если обо мне именно так думают, если в округе так считают… тогда зачем вы написали мне то письмо? Зачем было звать меня вернуться?
– Потому что сам я не верю, что вы полюбили кого-то другого. Потому что в глубине души я все еще надеюсь, что вашу любовь можно спасти.
– Так вы верите в эту любовь?
– Да. Я не знаю, кто внушает Жану подобные мысли, но вы совсем не такая, как он вас себе представляет. Поэтому я не послушал его и написал вам. Слава богу, вы вернулись, пока еще не поздно.
– Что значит, еще не поздно?
– Чтобы встретиться с Жаном. Немного больше месяца назад я встретил Жана в Сен-Флу: он приезжал туда за покупками. Я хотел поговорить с ним о вас, о том, что вы мне написали, но он остановил меня: «Послушай, Франсуа, – сказал он мне, – теперь не стоит говорить мне о ней. Пусть она сама объяснится, если захочет. Если вернется когда-нибудь…» А когда я воскликнул, что вы, без всякого сомнения, вернетесь, хотя бы из-за сына, он сказал: «Посмотрим. Если до Рождества она не вернется, станет поздно… но боюсь, что и сегодня уже поздно».
– Что он хотел этим сказать?
– Не знаю. Мне ничего не удалось больше узнать. А поскольку я, как и другие, не имею права подходить к Лозаргу…
Гортензия резко поднялась, так что кресло только чудом осталось стоять.
– И вам это кажется нормальным? Вы его лучший друг, его единственный друг, и вы не имеете права приближаться к этим руинам? И вы с этим согласны?
– А если он этого хочет? И, по правде сказать, что мне делать в Лозарге? Я тоже начинаю думать, что это проклятое место. Люди оттуда теряют здравый смысл, там царит лишь гордыня. Если там все еще царит дух старого маркиза, о чем говорят в округе, то он завладеет душой сына и, боюсь, переделает его теперь по своему подобию. Да, мадам Гортензия, Жан очень изменился…
– Жан и маркиз ненавидели друг друга…
– Конечно, но Жан всегда любил замок. Сейчас он полностью вписался в него, в то время как раньше он не смел переступить его порога. В некотором роде осуществилась его мечта…
– Последний сеньор? – горько улыбнувшись, проговорила Гортензия… Хорошо, что вы, Франсуа, напомнили мне об этом.
– Что вы собираетесь делать?
– Пойти в Лозарг. И немедленно! Мне никто не запрещал приходить туда. Прикажите оседлать лошадь, Франсуа, а я пойду переоденусь!
– Вы не поедете туда одна. Я с вами.
– Не глупите! Что со мной случится? Я поеду… поздороваться с Годивеллой и сообщить ей о своем возвращении. Надеюсь, она не спустит на меня собак?
Но когда полчаса спустя Гортензия, переодевшаяся в свою зеленую амазонку, вышла из дома, она увидела Франсуа, державшего под уздцы двух коней. Не ожидая ее возражений, он сказал:
– Я подожду вас у границы владений, но позвольте мне проводить вас. Так мне будет спокойней…
Она улыбнулась ему вместо ответа, поставив ногу на протянутую им руку, и, усевшись в седло, повернула лошадь в сторону долины.
– Поедем вдоль реки! – крикнула она. – Прогулка будет приятней, и мы быстрее доедем…
Несмотря на беспокойство по поводу странного поведения Жана, Гортензия вскоре почувствовала радость от общения с природой, от скачки на коне, как будто черпая в этом новые живительные силы. И само утро было прекрасно. Всадники ехали по лесу вдоль речки с быстрым течением. Над их головами сосны образовывали густой зеленый полог, сквозь который кое-где пробивались лучи утреннего солнца. Кругом было так спокойно и тихо, что Гортензия невольно придержала коня, чтобы услышать кукование кукушки, увидеть синюю молнию сойки или посмотреть на пробегавшего кролика… Может быть, это были последние мгновения чистой радости, которой она наслаждалась на этой тропе, и она решила себе не отказывать в этом удовольствии. Ее напряжение куда-то ушло. Откуда-то вдруг возникло странное ощущение: как будто внутренний голос подсказывал ей, что, как только она выйдет из спасительного зеленого шатра, она не будет знать ни сна, ни отдыха. Это чувство было столь четким, что она невольно остановилась и оглянулась в сторону своего дома. И поймала взгляд Франсуа.
– Может, стоит вернуться, мадам Гортензия? Мне кажется, вы не готовы к этой встрече. А я поеду туда, если хотите…
– Разве вам не запретили приближаться к замку? – печально улыбнулась Гортензия, пытаясь скрыть свое беспокойство, которое все больше овладевало ею…
– Мне никто не может ничего запретить здесь, ведь все свободны… До сих пор мне нечего было там делать, а раз это не нравилось Жану, мне не хотелось его сердить. Теперь же все изменилось. Я могу пойти туда и сказать, что вы вернулись и ждете его.
Конечно, это было бы проще! На мгновение Гортензия заколебалась, но потом устыдилась, сочтя, что это было бы трусостью. Ей не в чем было упрекать себя, кроме как в той лжи, которую, как ей казалось, он давно должен был простить ей. Почему же она должна отступать?
– Нет, Франсуа. Спасибо вам, но я должна пойти туда. В конце концов я еще не видела Лозарг после того взрыва, который его разрушил…
Она тронула лошадь хлыстом, и та помчалась быстрее. Лес был слишком красив и располагал к мечтаниям, к слабости. Следовало скорее из него выбраться.
И вдруг внезапно деревья раздвинулись, и Гортензия обнаружила Лозарг таким, каким он стал после взрыва, устроенного Эженом Гарланом, тоже считавшим себя последним его владельцем. Но, к своему удивлению, обнаружила, что замок был вполне узнаваем. Да, центральная башня лежала в руинах, но четыре угловые башни еще стояли и как бы поддерживали почерневшие груды камней. Конечно, у них были снесены верхушки и разрушенные стены имели странные очертания, но они стояли все так же гордо и не признавали себя побежденными. Холм, на котором возвышался замок, был усеян камнями, выпавшими из стен, но замок обрушился внутрь. А потому сохранил свои очертания. Вот чем объяснялась возникшая страсть Жана к этому феодальному гнезду, которое он всегда считал самым красивым в мире.
Гортензия на мгновение еще остановилась среди деревьев, разглядывая замок, так тесно связанный с ее жизнью. На миг ей даже показалось, что в замке кто-то живет, ибо среди руин струился дымок. Но это было невозможно… Видно, кто-то жег траву за его стенами… Во всяком случае, иллюзия была полная. Тем более что дом Шапиу, старого управляющего, убитого во время того взрыва, казался вполне целым, так же, как и часовня, прижавшаяся к скале, как кошечка… Гортензия с нежностью посмотрела на нее. Она собиралась зайти туда, чтобы помолиться, поэтому, оставив Франсуа под прикрытием деревьев, она направила лошадь в сторону часовни.
Но ее заметили, и, прежде чем она вошла под ее своды, куда когда-то входила под руку с Этьеном де Лозаргом, невестой в шелках и кружевах, ей преградила путь Годивелла, подбежавшая со скоростью, делавшей честь ее старым ногам.