Читаем без скачивания Владимир Высоцкий. Встречи, интервью, воспоминания - Любен Георгиев

Я уже говорил, что Владимир Высоцкий признавал в жизни только одну скорость — ракетную. Он изо всех сил погонял своих коней, не важно, что он пел и покрикивал при этом: «Чуть помедленнее, кони…» Он давил на педали и гнал своих железных коней еще сильнее, хотя знал о плохих дорогах, опасных поворотах, внезапном ослеплении от встречных машин.

«Марина пыталась умерить его бешеный темп, — замечает их общий друг, Станислав Говорухин, и делает такой вывод: — Отчасти ей это удалось. Во всяком случае, она продлила ему жизнь».

В декабре 1979 года у него снова был сердечный приступ. Владимир отправился в поликлинику, кардиограмма показала предынфарктное состояние. Ему был предписан немедленный отпуск и активное лечение. Но и на этот раз заключение последовало в ящик письменного стола.

По-видимому, у Высоцкого давно уже накапливались предпосылки инфаркта миокарда, который произошел ранним утром в его квартире на Малой Грузинской. В эту роковую ночь при нем находился тот же врач, что уже однажды спас его. Но теперь он не смог ему помочь. 25 июля в 4 часа 10 минут наступила смерть.

Когда его собеседник в сентябре 1979 года на Пятигорской телестудии спросил, какой вопрос хотел бы он задать самому себе, Владимир Высоцкий ответил:

— Сколько мне еще осталось лет, месяцев, недель, дней и часов творчества? Вот такой вопрос хотел бы я себе задать. Точнее, знать ответ на него…

Увы, совсем мало, меньше года. Но это знаем мы сейчас. Он тогда не знал.

Это как раз и прекрасно, что человек не знает, сколько ему остается жить на этом свете. Если бы он узнал об этом каким-нибудь образом (скажем, от врача или если он осужден, например, на смерть), он мог бы распределить остаток жизни по дням и часам. Но это была бы уже не жизнь. Для него жизнь закончилась бы в момент узнавания, исчезновения загадки.

Но это не мешает нам рассуждать о смерти.

Тема смерти занимает значительное место в песенном творчестве Владимира Высоцкого. Произведения, в которых он говорит о смерти, могли бы составить большой цикл, а может быть, и целый сборник. Некоторые из них носят шуточный характер, как, скажем, стихотворение «Мои похороны» или «Страшный сон очень смелого человека». Когда же речь идет о потере друга, тон стихотворения совершенно иной, таковы трагические строфы «Памяти Василия Шукшина».

Смерть самых лучших намечаетИ дергает по одному.Такой наш брат ушел во тьму!..Не буйствует и не скучает.А был бы «Разин» в этот год.Натура где — Онега. Нарочь?Все печки-лавочки, Макарыч!Такой твой парень не живет...........................................Гроб в грунт разрытый опускаяСредь Новодевичьих берез.Мы выли, друга отпускаяВ загул без времени и края.А рядом куст сирени рос.Сирень осенняя. Нагая…

Оплакивая Шукшина от имени всего народа, он скорбит о нем и как о своем близком товарище — Шукшин полтора года снимал комнату в доме, где жил Высоцкий (тогда они часто встречались). Сохранилось признание певца — он сожалеет, что ни разу не снялся вместе с Шукшиным, и говорит, что постоянно смотрит его фильмы при повторной демонстрации.

Песню «Кони привередливые» Ульянов назвал провидческой.

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краюЯ коней своих нагайкою стегаю-погоняю.Что-то воздуха мне мало, ветер пью, туман глотаю,Чую с гибельным восторгом: «Пропадаю,Пропадаю!»Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!Не указчики вам кнут и плеть.Но что-то кони мне попались привередливые…И дожить не успел, мне допеть не успеть…

Последнее стихотворение Высоцкого содержит предчувствие недалекой смерти и воспринимается как предсмертное, как прощание с родными и друзьями. Вот эти три строфы, которые стали широко известными, не будучи опубликованными и переложенными на музыку:

И снизу лед, и сверху. Маюсь между.Пробить ли вверх иль пробуравить вниз?Конечно, всплыть и не терять надежды,а там за дело, в ожиданье виз…Лед надо мною, надломись и тресни!Я весь в поту, как пахарь от сохи.Вернусь к тебе, как корабли из песни,все помня, даже старые стихи.Мне меньше полувека — сорок с лишним.Я жил двенадцать лет, тобой и Господом храним.Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,мне есть чем оправдаться перед ним.

Марина Влади рассказала историю этого стихотворения, написанного летом 1980 года:

— Кажется, за день до отъезда в Москву Володя увидел на столе яркую рекламную карточку — такие у нас бросают в почтовые ящики, агитируя купить какую-нибудь вещь. Он повертел карточку в руках и начал что-то быстро писать между строк рекламного текста и на полях. Закончив, прочел. Мне стихи очень понравились. Говорю: «Подари мне». «Нет, — отвечает, — надо чуть-чуть подправить. Пришлю из Москвы телеграфом». Действительно, кое-что исправил, прислал. После его похорон я перерыла весь дом в поисках этой карточки. Знала, что он не мог ее выбросить. И нашла. Теперь храню как самую дорогую память о нем.

У этого стихотворения нет мелодии, точнее, она не сохранилась, потому что Белла Ахмадулина утверждает, что Владимир пел ей эту песню. 22 июля, за три дня до смерти, пел он ее и Джуне Давиташвили. Под текстом стоит дата —20 июля 1980 г., а текст написан его рукой, мелким почерком на открытке, адресованной Марине Влади. Последние две строки — это прощание с ней, с друзьями, со светом. Мотив, вероятно, звучал печально и траурно, без черного юмора, смерть в стихах эстетизирована и доведена до высшей абстракции, потому что — увы — встреча с ней была совсем-совсем близка…

Как артист Высоцкий не любил изображать смерть. Даже в «Гамлете» он не показывал, как умирает его герой, как падает на землю и проч. Он просто отдалялся от нас и исчезал в тюле подвижного занавеса. Вспомним о суеверии, описанном в реквиеме памяти Шукшина:

Смерть тех из нас всех прежде ловит.Кто понарошку умирал.

Конечно, ни один автор не может пройти мимо мысли о неизбежном: «Если бы я знал, что будет со мной через десять лет, наверно, мне было бы неинтересно жить дальше», — как-то сказал Высоцкий.

Он не знал, что ожидало его через десять дней. Но строил планы, брал на себя обязательства, увлекался новыми творческими задачами. И так — до последнего дня.

Он был перегружен работой, много ездил: Москва, Париж, Варшава…

Весной 1980 года он во Франции. Дал несколько концертов, но чувствовал себя неважно. Лечился в больнице у одного врача, который спас старшего сына Марины Влади от наркомании. Рассчитывал, что лечение и ему поможет.