Читаем без скачивания Берия. Преступления, которых не было - Елена Прудникова

Правда, я сейчас полуинвалид, но надеюсь, что через несколько месяцев (максимум через полгода) я смогу уже работать с полной нагрузкой, как обычно. Буду ждать твоих указаний. Твой Меркулов».

Как видим, письмо абсолютно грамотно, словоупотребление правильное до идеальности, это вам не «общая культурность и грамотность» — такой оборот из-под пера «Всеволода Рокка» не мог бы вылететь даже в бреду. Что же касается фактов и оценок, изложенных как в письме Василия Сталина, так и в письме Меркулова, то мы их не будем опровергать. Мы их просто отбросим: это не оценки, это «черный пиар», примерно того же разбора, как общеизвестное утверждение, что Григорий Распутин спал с царскими дочерьми. Кстати, в то время по рукам тоже гуляли «письма царицы к Распутину».

То, что эти документы вроде бы не предполагались для публикации — они были опубликованы лишь в 90-х годах — не должно сбивать нас с толку. Существовали ведь всякого рода закрытые просмотры и показы, где особо отобранную публику знакомили с не подлежащими оглашению документами — так что те, кому положено, их видели. А широкие массы, как уже говорилось, для пришедших к власти после 26 июня вообще не люди.

Присовокупим к этим письмам еще один документ — тот, с которого началась эта книга. Письмо Нины Теймуразовны Берия, Нино, к Хрущеву, то самое, где есть разночтения в ее биофафии по сравнению с ее собственным интервью. Почему-то большинство подобных документов адресуются не в ЦК, не в Совмин, а лично Никите Сергеевичу. Как ему все-таки хочется стать «вторым изданием» Сталина!

До сих пор мы знакомились со значимой частью этого документа, а теперь познакомимся с риторической.

«Мне предъявлено обвинение в участии в антисоветском заговоре с целью восстановления капитализма в Советском государстве. Такое обвинение — страшное, тяжелое! В этом можно обвинить человека, который, потеряв человеческий образ, превратился в „свинью под дубом“ и, продав свою родину врагам, пользуется правами и благом, предоставленными ему почетным званием советского гражданина; в этом можно обвинить человека, которого Великая Октябрьская социалистическая революция лишила материальной базы для эксплуатации трудящихся и который хочет вернуться к старому положению… Условия жизни, в которых я выросла и жила, не могли из меня сделать такого подлеца!»

Не та ли рука это выводила, которая писала второе письмо Василия Сталина к Хрущеву — то, что с придыханиями: «Бывают моменты, когда сливаешься с выступающим в единое целое…».

Дальше идет рассказ о жизни, долго идет… Когда же начнет клеймить? Ага, вот оно!

«Действительно страшным обвинением ложится на меня то, что я более тридцати лет была женой Берия и носила его имя. При этом, до дня его ареста, я была ему предана, относилась к его общественному и государственному положению с большим уважением и верила слепо, что он преданный, опытный и нужный для Советского государства человек… Я не разгадала, что он враг советской власти, о чем мне было заявлено на следствии…» — удивительно одинаково пишутся все эти отречения — словно под копирку!

Дальше речь идет об аморальных поступках в отношении семьи — любовницу завел, значит, разложился! Это удобно, когда жена такое говорит! И в конце — униженная просьба: «Я беру на себя непозволительную смелость обратиться к Вам, к партии с просьбой возбудить ходатайство перед генеральным прокурором Советского Союза — Руденко, чтобы мне не дали умереть одинокой… Если мое общение с людьми, как с опозоренной и всеми презираемой, в настоящее время нецелесообразно, я обязуюсь и дома сохранять тот тюремный режим, который сейчас имею…» и т. д., и т. п.

В общем-то, такое письмо могло появиться на свет, могло… Если бы оно не было так стилистически похоже на другие письма. И если не знать, что эта женщина, когда от нее уводили единственного сына, уже зная, что муж ее мертв, сказала: «Только не бойся ничего. Человек умирает один раз, и, что бы ни случилось, надо встретить это достойно». А когда на ее глазах сына поставили к стенке и предложили спасти его, подписав признание, ответила: «Расстреливайте нас вместе!» И она будет прогибаться перед теми, кого презирает? Ох, как хочется Хрущеву и компании, чтобы все перед ними пресмыкались: сын Сталина, жена Берия. В психиатрии это, кажется, называется компенсаторным фантазированием…

Ну, а теперь слово Серго Берия, который рассказывает еще кое-что интересное.

«То, что против отца использовали военных, несомненно. Его убийство было, по существу, военным переворотом. (Как приятно, когда люди синхронно мыслят! — Е. П.) О роли конкретных военачальников в этом перевороте затрудняюсь что-либо сказать. Знаю лишь одно: Георгий Константинович Жуков дружил с моим отцом. Они сотрудничали как до войны, так и весь военный период… После выхода мемуаров маршала Жукова я получил возможность побеседовать с ним, кстати, по его же инициативе. Он мне сказал тогда: „Все разговоры о моем участии в аресте Берия — чистейшей воды выдумка!“ Я ему поверил, ибо какой смысл Георгию Константиновичу оправдываться передо мной…».

Напомню, что запись рассказа об аресте Берия маршал Жуков в печать не передавал: она была найдена в бумагах после его смерти.

Еще одна фальшивка? Или еще одна ложь?

Итак, едва прикоснувшись к «делу Берия», мы уже имеем фальшивое заседание Президиума, фальшивого арестанта, фальшивые письма. Но это пока только начало. То ли еще будет!

Одним из первых шагов после ареста Берия стала замена Генерального прокурора. Вместо добродушного, не слишком дисциплинированного, но непоколебимо добросовестного Г. Н. Сафонова новым Генеральным прокурором стал Р. А. Руденко. Видный юрист, он был главным обвинителем от СССР на Нюрнбергском процессе и, что менее известно, но для нас куда более важно, почти всю свою трудовую жизнь проработал на Украине и был хорошим приятелем Хрущева. Не слишком ли много украинцев занимает ключевые места этой истории? Москаленко, Строкач, теперь вот Руденко…

Свою работу на посту Генерального прокурора Руденко начал с того, что уже в день вступления в должность, 30 июня, возбудил против Берия уголовное дело, по которому было проведено следствие и состоялся судебный процесс. Это общеизвестно. А вот сами материалы процесса мало кто видел, и даже из тех, кто видел, мало кто может в них разобраться, поскольку тут надо быть юристом, и желательно опытным.

В 2003 году вышла книга заслуженного юриста России, бывшего военного прокурора Андрея Сухомлинова «Кто вы, Лаврентий Берия?». В том, что касается общих оценок, автор, ничтоже сумняшеся, повторяет все те же «общеизвестные истины», оговариваясь в самом начале предисловия: «Не приведи Господь, чтобы кто-то подумал, что я взялся за перо, дабы оправдать, обелить, реабилитировать, попросту говоря, отмыть от людской крови Лаврентия Берия!» И ни в коей мере не относится к этим «истинам» критически. Но когда дело доходит до конкретных процессуальных моментов, перед нами сразу же оказывается совсем другой автор. Что-что, а свою профессию он знает досконально! Правда, выводов из своих наблюдений он не делает… ну, да выводы можно сделать и без него. Но историк, писатель, журналист, читая «дело Берия», не заметит и десятой доли тех несообразностей, которые тут же видит в нем прокурор.

Итак, Руденко сразу же создал следственную группу и включился в ее работу. Он сам проводил допросы основного обвиняемого.

«В уголовном деле я насчитал около 30 протоколов допросов, составленных лично Руденко. Явление уникальное. Нынешние генеральные прокуроры в допросах практически не участвуют…», — пишет Сухомлинов.

И сразу же вопрос: почему Генеральный прокурор вдруг решил поработать следователем? Ввиду важности дела? Или потому, что никому не мог перепоручить высокую ответственность — сочинять допросы призрака убитого министра?

А вот как велось следствие по самому громкому из всех обвинений, которого в глазах обывателя уже само по себе достаточно, чтобы не говорить больше ни о чем. Цитата длинная, но излагать ее коротко не стоит, ибо лучше прокурора не скажешь.

«В приговоре читаем: „Судом установлено, что Берия совершал изнасилование женщин. Так, 7 мая 1949 г., заманив обманным путем в свой особняк 16-летнюю школьницу Дроздову В. С., изнасиловал ее…“».

И все. На этом в приговоре преступления этого вида заканчиваются. А где же остальные сотни изнасилованных? Почему суд остановился только на одном факте, ограничив себя рамками лишь этого эпизода? По закону, преступные действия лица должны быть расследованы всесторонне, полно и объективно, и при наличии доказательств полностью вменены в вину. Совершил, допустим, десять краж. Все они должны быть исследованы и на следствии, и в суде. Совершил десять убийств — то же самое. А здесь получается так — совершил семьсот изнасилований, одно записали в приговор, а остальные забыли. Причем не просто забыли записать, а забыли расследовать даже на стадии предварительного следствия. Кстати, и изнасилование Дроздовой абсолютно не расследовано. Это уже упрек, как вы понимаете, Руденко и его следственной группе. (Всего лишь упрек? Андрей Викторович, а если бы те, за кем вы, как прокурор, надзираете, сляпали такое дело — вы что, ограничились бы упреком? — Е. П.)