Читаем без скачивания Искуство Западной Европы: Средние века. Возрождение в Италии - Лев Дмитриевич Любимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высшее увенчание этого идеала - картина «Венера перед зеркалом» (Вашингтон, Национальная галерея), написанная Тицианом уже в старости. Пожалуй, такого великолепия еще не достигала до этого его кисть. Перед нами подлинно царственная женственность во всей ее первозданной славе. Богиня любви в обличий златовласой красавицы являет нам совершеннейший образ любви и неги. В этом образе нет ничего порочного, как нет ничего порочного в полноте счастья. Сколько ласки, бесконечно милой и трепетной, во взгляде богини, сколько радости приносит нам этот лик и вся эта неповторимая красота, созданная живописью.
А вот другой женский образ, тоже созданный Тицианом в старости, - «Девушка с фруктами» (Берлин, Далем, Государственный музей), быть может портрет его дочери Лавинии. Кравота женщины и роскошь природы, золото неба и золото парчи, и какая величавость в повороте головы, во всем облике этой цветущей венецианки! Каким радостным и великолепным покоем, покоем от силы, от полного наслаждения жизнью дышит вся картина!
Великое обещание счастья, надежда на счастье, и это полное наслаждение жизнью составляет одну из основ творчества Тициана.
* * *
И все же, хотя живопись Микеланджело и живопись Тициана - тезис и антитезис, этих двух титанов роднит нечто общее: только им в итальянском искусстве присущая в такой полной мере грандиозность мироощущения.
Взгляните на «Вознесение Марии», знаменитую «Ассунту», как говорят в Италии, - громадный алтарный образ Тициана в церкви Санта Мария Глориоза деи Фрари в Венеции. Да, это именно грандиозно, и вдохновенный лик Марии не уступает по своей внутренней силе, по своему пафосу, по своему страстному и величественному порыву самым величественным образам Сикстинской капеллы.
«Полная мощи, - пишет об этой картине Бернсон, - вздымается богоматерь над покорной ей вселенной… Кажется, во всем мире нет силы, которая могла бы противостоять ее свободному взлету на небо. Ангелы не поддерживают ее, а воспевают победу человеческого бытия над бренностью, и их ликующая радость действует на нас подобно восторженному взрыву оркестра в финале „Парсифаля" Вагнера».
Тициан. Флора.
Эта грандиозность мироощущения и эта высокая и радостная торжественность, подобная грому оркестра, так же озаряют своим сиянием композиции Тициана, вовсе не радостные по сюжету, но созданные им в лучшие, наиболее светлые годы его жизни, когда он весь отдавался культу прекрасного как абсолютному благу, долженствующему восторжествовать в мире. Мы видим это особенно ясно в таком шедевре, как «Положение во гроб» (Париж, Лувр). Это, несомненно, одно из непревзойденных произведений живописи, ибо в картине этой все совершенство: и контраст безжизненного, падающего тела Христа с мужественными, дышащими силой фигурами апостолов, и трагизм всей композиции, в которой горе тонет в общей благодатной гармонии и красоте такой звучности, такой силы, что, кажется, нет и не может быть в природе более прекрасных тонов, тепло-белых, лазоревых, золотисто-розовых, густо-загарных, то пламенеющих, то исчезающих во мраке, чем те, которыми одарил эту картину Тициан.
Тициан. Венера перед зеркалом. 1550-е гг.
Из этой музыки цвета, из этой магической гармонии, им созданной, из этой особой «субстанции», которую можно было бы назвать живым телом, основным материалом живописи, Тициан и творит свои образы, как бы лепит их из этого чудесного, то жидкого, полупрозрачного, то густого, сочного, до предела насыщенного, всегда покорного ему благодарного материала. Такие картины - это и есть «чистая живопись», а отдельные их красоты - «куски живописи», ибо как будто ничего, кроме живописи, в них нет, живописи как стихии цвета и света, которой повелевает гений художника.
Посмотрим на другую знаменитейшую картину Тициана - «Динарий кесаря» (Дрезденская галерея). Согласно евангельской легенде, фарисей, желая смутить Христа, спросил у него, следует ли платить подать кесарю, т. е. римскому императору, на что Христос ответил ему: «Воздайте божье богу, а кесарево - кесарю». Перед нами два лика: лик Христа, вылепленный из света, и лик фарисея, выступающий из тьмы, наложившей на него свою печать. Стихией цвета и света передает Тициан духовное благородство первого, низменность и коварство второго, сияющее торжество первого над вторым.
«Портрет молодого человека с перчаткой» (Париж, Лувр). Этот портрет назван так потому, что мы не знаем, кто этот юноша. Рука его с перчаткой уже сама по себе шедевр, бесподобный тициановский «кусок живописи», красота которого как бы еще усиливает значительность, красоту всего образа. Какая покойная и горделивая осанка! От молодости, конечно, и уверенности в своей силе, в своем праве на счастье…
Но куда устремлен этот взгляд? Чего не знает еще и что хочет постигнуть этот юный и пленительный кавалер? Не прав ли М. В. Алпатов, признавший в нем Ромео, в котором уже угадывается душевное смятение Гамлета?
Тицианом написано много портретов, и каждый из них уникален, ибо передает индивидуальную неповторимость, заложенную в каждом человеке. Своей кистью он улавливает ее целиком, концентрирует в краске и свете и затем расстилает перед нами в великолепном «куске живописи».
Тициан. Положение во гроб. 1559 г.
Сколько силы, какой запас энергии и какая потенциальная ярость в этом муже с могучим лбом, могучим носом и могучей черной бородой! А роскошное просторное его-облачение как бы подчеркивает размах страстной и беспощадной натуры. Это портрет Пьетро Аретино (Флоренция, Питти), который то возносил до небес Микеланджело, то доносил на него и к советам которого прислушивался Тициан. Современники говорили, что у Аретино были заготовлены колкости против каждого, кроме бога, и то потому, что они не общались друг с другом.
Тициан. Динарий кесаря.
Не таким ли показал его нам Тициан в этом портрете-монументе?…
Тициан.
Портрет молодого человека с перчаткой.
Карл V, император Священной Римской империи, король Испании, «повелитель полумира», любил похвалиться тем, что в его владениях «никогда не заходило солнце», и то была правда, так как, кроме
