Читаем без скачивания Павшая крепость - Роберт Сальваторе

«Моих наставников?» – недоуменно подумал Кэддерли. Декана Тобикуса? Он вспомнил о том, сколько еще всего надо свершить, если следовать проложенным для него Дениром курсом. Одно сражение окончено, но предстоит другое.

– Суд будет суровым, – заметила Даника, но по ее тону было ясно, что она против жестокой кары, которая, возможно, ожидает раскаявшуюся колдунью. – Они могут казнить…

Мрачный голос Даники осекся, когда Дориген понимающе кивнула.

– Нет, они не казнят тебя, – тихо сказал Кэддерли. – Ты вернешься, Дориген, и искупишь содеянное. С помощью подвластных тебе сил ты примешь участие в исцелении шрамов, которые воина нанесла этому краю. Вот правильный курс. Курс, которым будет следовать Библиотека.

Даника с сомнением повернулась к Кэддерли, но чувство это пропало, как только девушка увидела выражение решимости на лице юноши. Она знала, как Кэддерли поступил с деканом Тобикусом, чтобы тот позволил им уйти, и не знала, что он еще с ним сделает, когда они доберутся до Библиотеки Назиданий.

Дориген снова кивнула и тепло улыбнулась Кэддерли, человеку, сохранившему ей жизнь в Шилмисте и, очевидно, собирающемуся повторить свой поступок.

– Поведай мне о милосердии, мудрый Кэддерли, – проговорила Дориген. – Сила это или слабость?

– Сила, – без колебаний ответил молодой жрец.

Кэддерли стоял на каменистом склоне над Замком Тринити в окружении пятерых друзей.

– Ты приказала им покинуть крепость? – спросил он Дориген, поднявшуюся на скалу и присоединившуюся к ним:

– Я сказала людям, что им будут рады в Кэррадуне, – откликнулась колдунья. – Хотя сомневаюсь, что многие направятся туда. А ограм, оркам и гоблинам я велела уходить в горные норы, убираться отсюда и не создавать никому неприятностей.

– Но многие остались в замке? – Кэддерли скорее утверждал, чем спрашивал.

Дориген оглянулась на недостроенные стены Тринити и пожала плечами:

– Огры, орки и гоблины – упрямые бестии.

Кэддерли пренебрежительно взирал на крепость. Он вспомнил другой мир, землетрясение, вызванное им, чтобы похоронить Абаллистера, и подумал, не сделать ли и здесь то же самое, не разрушить ли Замок Тринити, чтобы очистить горный склон. Криво усмехнувшись, молодой жрец погрузился в Песнь Денира, разыскивая могущественную магию.

И не нашел ничего, чтобы повторить встряску. Смутившись, Кэддерли поднажал, мысленно прося указать путь.

А потом он понял. Высвобождение сил иного мира было реакцией на уровне первобытных эмоций, не сознательным актом, а инстинктивным ответом на произошедшее с ним.

Юноша рассмеялся и открыл глаза, чтобы увидеть с любопытством воззрившуюся на него компанию.

– В чем дело? – спросила Даника.

– Ты хотел уничтожить крепость, – уверенно сказала Дориген.

– О, давай! – взвыл Айвен. – Расколи землю и сбрось ее туда!

– Оо-ой!

Кэддерли обвел взглядом своих спутников, друзей, верящих в него, как в непобедимого бога. Затем взгляд его упал на Шейли – эльфийка медленно качала головой. Она поняла.

Как и Даника.

– Расколоть землю и сбросить туда крепость? – спросила она Айвена. – Если бы Кэддерли был способен на такое, какого черта мы пробирались внутрь этого проклятого замка?

– Не стоит ожидать слишком многого, – добавила Шейли.

– О-о.

Произнес это Пайкел, как нельзя лучше отражая огорчение Айвена.

– Ладно, тогда идем, – буркнул Айвен после долгой паузы. Он положил руку на спину Кэддерли и подтолкнул молодого жреца, поторапливая его. – Нам еще месяц топать, но не волнуйся, я и мой брат проводим тебя!

Хорошее начало, решил Кэддерли. Айвен возглавил шествие, как бы взяв на себя руководство, а значит, и часть ответственности.

Хорошее начало дальней дороги.

ЭПИЛОГ

Волна агоний накрыла Друзила, когда погиб Абаллистер, волна боли, которая знакома лишь тому, кто терял своего хозяина-колдуна. Однако, в отличие от многих, кому эта боль стала известна, Друзил ухитрился выжить в приливе страданий, и, когда агония схлынула, бесенок захромал дальше, направляясь на восток Снежных Хлопьев.

– Bene tellemara, Абаллистер, – бубнил он «молитву» против нарастающего страха.

Сообразительный бесенок довольно легко догадался, кто низверг Абаллистера, а еще проще оказалось сообразить, что без колдуна, даже если Замок Тринити цел, его роль в плане завоеваний неожиданно кончилась. В голове Друзила мелькнули мысль отправиться в Замок и повидаться с Дориген – если она выжила. Однако он быстро отмел эту идею, напомнив себе, что никогда особенно не нравился ведьме.

Но куда же идти? Бесу-перебежчику не так-то просто отыскать хозяина-колдуна, а также и межуровневые врата, которые могли бы доставить Друзила в дымные темные земли, где ему и место. И все же Друзил прикинул, что дела его на этом уровне еще не завершены, ведь тут еще есть бесценное Проклятие Хаоса, запечатанное в бутыли, хранящейся в катакомбах Библиотеки Назиданий. Друзил хотел раздобыть этот сосуд, добраться до него раньше негодяя Кэддерли, если, конечно, тот еще жив и вернется.

Сейчас, однако, потребности беса были более насущны. Он хотел выбраться из Снежных Хлопьев, хотел оказаться в тепле, под крышей, подальше от кусачего мороза, так что бесенок продолжил путь вниз, к Кэррадуну.

Через несколько дней, едва ускользнув от парочки подозрительных фермеров, выстроивших себе дома на краю диких гор, Друзил, прячась за стропилом амбара, подслушал многообещающий разговор. Неподалеку отсюда, в заброшенной лачуге, поселился отшельник, одинокий затворник – ни друзей, ни семьи.

– Никаких свидетелей, – прошептал бес.

Его ядовитый хвост возбужденно дергался. Как только солнце закатилось, Друзил полетел к хижине, рассчитывая убить отшельника и поселиться в его доме, чтобы переждать зимние холода, питаясь плотью мертвеца.

Как же изменились его планы, когда он увидел этого анахорета и клеймо, отпечатанное у него на лбу! Внезапно Друзилу показалось, что гораздо важнее позаботиться о том, чтобы сохранить жизнь этого человека. Он снова подумал о могущественной бутыли с Проклятием Хаоса, запертой в катакомбах под Библиотекой Назиданий. Он подумал о том, что должен завладеть ею и что теперь ему кажется, выпал шанс осуществить свое желание.

Низко согнувшись подвесом охапки хвороста, к своей ветхой хибаре уныло брел Кьеркан Руфо.

Notes